Раненный феникс

— Сосуд так и не найден. Я отчаялась его найти и спасти сестру.

— Подарки судьбы часто бывают полезны, — прошептала загадочно Ариса, расплываясь в обворожительной улыбке. Я восхищалась ей.

— Судьба скупа на мой счет, — я пожала плечами, усаживаясь в траву.

— Посмотри внимательнее, и ты увидишь нечто, что откроет свои секреты.

Я мысленно обругала создателей загадок. Все хотят помочь, но будто сговорившись, вплетают все новые загадки, надеясь, что я все пойму. Но видимо их надежды напрасны… Я покачала головой.

— О чем ты хотела сказать мне?

Ее улыбка померкла и богиня побледнела. Она сжала мою руку. Повисла тишина. Перестали шелестеть листья и трава. Замолкли цветы и птицы. Облака остановились, и солнце забрало свои лучи назад.

— За спасение жизней надо платить. Подумай о том, насколько большую цену ты готова заплатить.

— И это выбор? — я горько рассмеялась, слезы потекли из глаз, здесь я могла их отпустить. — Для меня нет ничего важнее жизней тех, кого я люблю. И какова бы не была цена, я ее заплачу. Мне больше нечего терять.

— Думаешь, Рахель будет рада, когда узнает что осталась совсем одна? Что ты поставила ее жизнь выше своей? Каково ей будет? А Эйден…

— Хватит! — я вскочила, чувствуя, что ее слова пробиваются в самые больные места. Я не могла это вынести.

— Достаточно жертв, ты не можешь отдавать все. Ты не должна больше терзать себя. Этим ты не исправишь того, что случилось.

— Откуда тебе знать?!

— Призраки знают все, — напомнила Ариса.

— Призрак не сможет меня остановить, — четко произнесла я, смотря в ее глаза со всей яростью. — И Рахель не заслужила ничего из этого. Я виновата в этом. Я оставила ее. Мне и платить.

— Что если плата будет последним, что ты сможешь когда-либо сделать? Что тогда? — Ариса была решительна и напугана. Я не верила, что кто-то, с кем мы знакомы не так давно, может так волноваться за меня. Или все призраки такие?

— Тогда я не буду колебаться.

— Белла… — прошептала богиня, и по ее восхитительным щекам покатились слезы. Красивые, печальные, как и она сама. Неужели это богиня смерти и ночи? Оплакивает смертную?

Меня выбросило из сна, с этими вопросами на губах.





Глава 4




Эйден Холланд, несколько лет назад…

Я не помнил, откуда взялись эти кошмары. Но они повторялись. И их сюжет был одинаково ужасен. В них были одни и те же персонажи, будто кто-то каждую ночь подкладывал мне одинаковые сценарии, какой-то неумелый сценарист. Сначала они пугали меня. Несколько месяцев я был в ярости, опустошен. Я боялся засыпать.

Каждую ночь я был убийцей. Изощренным, безжалостным. Каждый новый кошмар был новым способом убийства. Я и не мог подумать, что существует столько способов оборвать жизнь. И в реальном мире ни на один из них я бы не решился. Будто меня делили надвое — днем я прекрасный сын, способный ученик и верный друг, ночью — маньяк, убивающий девушек.

Одну единственную девушку. Она являлась ко мне каждую ночь. И каждый раз наши встречи оканчивались ее смертью. Судьба оказалась жестока, она заставляла меня убивать ее раз за разом. Я возненавидел ее лицо и эту злую игру. Хуже всего было то, что я начал испытывать к моим кошмарам нечто, что я не мог объяснить.

Сначала я просто наблюдал за сценариями убийств, не в силах ничего изменить. Кошмар создавал не я. Я ненавидел эти ночи, кошмары и ее главную героиню. Я был готов сам убить ее наяву, лишь бы она больше не мучила меня.

А потом…Несколько недель я смотрел. Я всерьез решил всмотреться в свою жертву, раз мы делили с ней каждую ночь. И еще несколько дней я впитывал в себя ее образ по крупицам. Я обходил ее со всех сторон, запоминая детали, чтобы понять, кто она такая, и почему именно ее Небесный король выбрал моей жертвой.

И когда мне полностью удалось поймать ее лицо, фигуру, движения, я понял, что это была не просто девушка. Она была невероятно красива. Я прежде не видел никого подобного ей. Она не могла существовать на самом деле.

Длинные вьющиеся волосы, спускающиеся по спине, густые, цвета плавленого шоколада. У нее были глубокие чистые голубые глаза, как раннее небо. Полные губы, прекрасные и наверно очень мягкие. Тонкие идеальные черты лица. Гладкая мерцающая кожа. Я рассматривал ее тонкие запястья, длинные пальцы, узкую талию и длинные ноги. Она была хрупкой, тело подтянутое и гибкое. Она двигалась словно парящая птица. Величественная, гордая, неприступная.

Спустя месяц наших встреч в кошмарах, мое сердце начало замирать каждый раз, когда я вытворял чудовищные вещи с ней. Я закрывал глаза, душа дрожала, когда я видел ее беспомощное тело, закрытые небесные глаза. И каждую ночь мне казалось, что они больше не откроются.

Еще спустя несколько недель я бил о невидимую стену, желая спасти ее от себя самого.

Еще спустя несколько дней я хотел, чтобы она не видела меня чудовищем. Я хотел, чтобы в этом кошмаре она взглянула на меня по-настоящему. И я бы не убил ее.

Кошмаров было не избежать, они не хотели отпускать меня. Тогда я стал закрывать глаза, стоя зрителем за непробиваемой стеной и воспроизводить ее образ в своей голове, из того что я запомнил. И там она никогда не была мертва. Я никогда ее не убивал. Я начал грезить ей наяву. Ее лицо прочно поселилось в моей голове, и я каждый раз замирал, когда видел на улице похожие каштановые волосы или хрупкую тонкую фигуру.

Я стал надеяться, что она не выдумка кошмарных чудовищ моих снов, что она существует. Я не знал ее имени. Я не знал, сколько ей лет. Я не знал человек она или маг.

Меня стало мучить это.


Пока в одну из ночей я не пробил стену и не спас ее. Мой кошмар обратился сновидением. Не было крови и криков, леденящих мою душу. Она посмотрела на меня.

По — настоящему.

И я не был убийцей.

Тогда мое сердце рассыпалось.

Я понял, что влюбился в девушку из моих кошмаров.

И теперь надеялся, что каждый кошмар смогу обратить в сладкий сон. Я не мог очнуться от ее взгляда, когда она по-настоящему УВИДЕЛА меня, насколько это позволял сон.

А потом кошмары покинули меня. Навсегда. Эта девушка исчезла. Из моих снов, но не из моей головы и сердца. Я временами жалел, что спас ее. Может тогда наши кровавые встречи продолжались бы…

Это стало серьезным ударом для меня. Я не был готов с ней расставаться. Я больше не мог смотреть ни как кого, желая видеть лишь ее лицо.

Так прошло несколько месяцев. Она не появлялась, а я ждал ее каждую ночь.

Потом мне пришлось покинуть дом. Я надеялся, что судьба подкинет мне еще один подарок. Здесь, в стенах академии, ведь все возможно. Моя тоска начала утихать.

Я привыкал к новому месту, расписанию, друзьям. Лекс был рядом, и лишь ему одному я рассказал о девушке из моих кошмаров. Он всерьез забеспокоился. Но я сказал ему, что это лишь плод воображения создателей кошмаров.

Пока я не встретил ее в Академии.

Мой мир рухнул. Я не должен был встретить ее. Я не верил, что она существует на самом деле. Было легче мечтать о грезах. Я был не готов. Я запаниковал и испугался. Столько месяцев я наблюдал за ее смертью, и теперь она совсем рядом со мной. Она реальна. И еще прекраснее, чем в моих кошмарах.

Я пообещал себе не приближаться к ней. Я боялся, что мои кошмары оживут, слишком долго они мучили меня, заставляя просыпаться с криками и в холодном поту. Эти сны стали сплетаться с моей реальностью. Я оказался трусом, когда увидел ее. Возвел стену и пытался делать все, чтобы не видеть ее, забыть ее лицо, которое было высечено в моей памяти трудами нескольких месяцев.

Но чем дольше я был в академии, тем все больше убеждался, что мне не вырваться из этого плена. Встречи с Кристабель, будто ядра пушек пробивали мою стену, а я больше не хотел сопротивляться.

Я полюбил ее нереальную, созданную кошмарами, и теперь сходил с ума от любви, когда повстречал ее настоящую. И поклялся, что никогда не причиню ей боли.

Никогда.





Глава 5




Занятия мадам Камиллы помогали справиться с нахлынувшей тоской и отчаянием. Я была словно внутри вулкана, боясь, что он вот-вот взорвется. В любую секунду. Я боялась новых смертей, потому что время убегало, а я так и замерла в одной точке. У меня не было сил двигаться дальше. Я стучала по стенам, которые давили, но не могла пробиться. Сосуд был далеко. Слишком далеко. Так же и жизнь Рахель была от меня далека. С каждой минутой я ощущала себя все беспомощней. Я выучила стих, я медитировала в поиске своего феникса. Я думала над словами Ориона и Арисы. Они что-то знали, они хотели помочь, но может мы говорили на разных языках, и мне ни за что его не понять. Я пыталась найти ответ до тех пор, пока, голова не начинала раскалываться на части, а силы покидать меня. Я была измотана поиском ключа, который был захоронен где-то очень глубоко.

До него не добраться…

— Белла, — мадам Камилла окликнула меня в зале, прерывая мой бой. — Подойди.

Я покорно потушила огонь, который теперь был похож на ленивого кота, и быстрым шагом направилась к магистру. Она долго изучала меня своими темными глазами — холодными и непроницаемыми. Я уже почти знала, что она скажет.

— Что происходит? Я не узнаю тебя. Ты перестала драться. Ты теперь только защищаешься.

— Обещаю, что этого больше не повторится.

— Ты подчиняешься. Я не знаю такую Кристабель. Что случилось?

— Ничего такого, о чем бы стоило беспокоиться, магистр, — я говорила сухо, будто на докладе. Я не могу объяснить ей всего. Она не поймет. И не сможет помочь.

Магистр долго молчала, а ее тяжёлый взгляд заставлял меня напрячься и исчезнуть из этого помещения. Может она догадывается о чем-то…

— Не дай себя сломать, — четко произнесла мадам, заставляя смотреть ей прямо в глаза. — Что бы это ни было, это добивает тебя. Та девушка, которая появилась здесь два года назад, боролась. Всегда. И те, кто решают, что легче пожертвовать чем-то, отдать что-то важное, стать героем — глупцы. Борьба отбирает у других право на твою жертву, она забирает их уверенность, она способна сломать слабого, а тебя сделать сильным. Что бы это ни было — бой со страхами, с любовью, с болью. Если ты уже вступаешь в этот бой — ты будешь победителем. Всегда.

Я слушала, чувствуя, как внутри зарождается трепет. Слова этой женщины всегда производили на меня эффект. Она говорила это мне, потому что верила. Или знала по своему опыту.

— Нас всех способно что-то ломать. Любого. Даже я не исключение, — она смягчилась, будто погружаясь в теплые воспоминания. — Но я здесь. И я боролась до последнего. И ты тоже сможешь. Небесный любит безумцев, он одаривает их.

Я улыбнулась это реплике. Никогда бы не подумала, что мадам Камилла религиозна. Но она смогла достучаться до меня этими словами. Смогла вселить надежду. Слабую, будто шелковая нить, тонкую, почти прозрачную.

— Ты поняла меня? — вернулась грозная маска и холод.

Я кивнула, и она махнула рукой, отпуская меня.

***