Радужная вдова
Часть 3 из 91 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Что еще? Да, я проститутка.
— Да? Но… вроде… — Игнат пожал плечами. — Ну… вроде вы это по-другому называете.
— Точно. Мы — по-другому. — Она кивнула. — Только я необычная девушка и называю вещи своими именами. Днем учусь, а ночами работаю. Я тебе вчера и это говорила.
— Припоминаю… Черт побери! — Игнат вдруг обнаружил, что только что все вспомнил. — Ты учишься в юридической академии… Ты студентка, если я ничего не путаю. Студентка! Правильно?
— Точно. Тебя вчера это очень удивляло. Юриспруденция и проституция — ты нашел это весьма сексуальным.
— Да. Ты… — Игнат улыбнулся и несколько растерянно спросил: — Ты — подарок?
— Вчера ты называл меня «Подарочек». И даже повязал бантик. Было очень весело — гусары гуляли.
— Извини.
— Почему? Нормально. Учитывая обстоятельства. Это твое слово, очень милое в своем татарском идиотизме, нормал?..
— Нормалды?
— Да, верно. Так что все нормалды!
— Слушай, как же ты такая умная и…
— Не начинай. Договорились же вчера.
— Да? Ладно.
— Все же ты милый…
— Всегда считал юристов извращенцами.
— Я будущий юрист. Но против извращенки ничего не имею.
Игнат глядел в зеркало и поглаживал щетину — придется все сбривать, сегодня он должен выглядеть как огурчик.
Этого будущего юриста преподнесли вчера Игнату новые сослуживцы в качестве подарка ко дню рождения. Как и весьма неплохую гладкоствольную «беретту», помповое ружье. Игнат вообще-то хотел «зажать» свой день рождения — невелик праздник, — так бы оно и вышло, вряд ли бы кто вспомнил, если бы не происшествие в казино «Шале-Рояль». Шефиня (нелепо: баба возглавляет частное охранное агентство, да только последнее время в жизни Игната было много всего нелепого) очень дорожила этим договором с казино, но контракт был заключен с испытательным сроком. И вот в тот вечер казино охраняли самые проверенные сотрудники. Игната — новичка — попросили подменить кого-то. Когда шефиня об этом узнала, то явно встревожилась, и в общем-то ее можно было понять. Обычно заведения, подобные «Шале-Рояль», создают собственные службы охраны, но брат шефини имел свою долю — вроде бы небольшую, процентов семь, среди учредителей, и вот, нажимая на родственные чувства, но в основном прибегая к своему несравненному красноречию, ей удалось заставить «Шале-Рояль» пойти на заключение этого контракта. И было ради чего суетиться: «Шале-Рояль» был не просто казино, а скорее респектабельным клубом, в который входило все — от боулинга до сауны, помимо того, велось строительство гольф-клуба. Кусочек лакомый, и двухмесячный испытательный срок необходимо было выдержать с честью. Когда же шефине рекомендовали Игната, его представили как офицера запаса, пограничника, имеющего некоторый, не очень значительный, опыт боевых операций в Чечне, неплохого спортсмена и т. д. Ни о каких спецподразделениях, тем более сверхсекретных, разумеется, не было и речи, и по компьютерному досье выходило, что самым опасным предметом, который Игнат держал когда-либо в руках, являлась баранка автомобиля.
— Ну что, пойдешь водилой? — спросила шефиня, удостоив Игната беглым взглядом.
Игнат долгое время сидел без работы, поэтому кивнул:
— Хоть тушкой, хоть чучелом…
Теперь шефиня посмотрела на него с интересом, улыбнулась:
— Ну что ж, Воронов, значит, договорились.
В казино «Шале-Рояль» было несколько залов, в том числе небольшой, уютный, для особых гостей. Там разговаривали вполголоса, там лилась тихая музыка, там делались крупные ставки. Этот VIP-зал и должен был охранять Игнат. В дальней глухой стене, рядом с изящной стойкой совсем небольшого бара, прямо в зеркале, находилась дверь в офис управляющего. Охранников зала за эту дверь не пропускали, но, по слухам, там, в сейфе, находилась чуть ли не основная касса на случай неожиданного крупного выигрыша.
Игнат работал в агентстве уже почти месяц и до этого вечера проявил себя как тихий, скромный, исполнительный малый. «Страшные истории» из боевой жизни сотрудников агентства слушал с легкой улыбкой, но вроде так выходило, что самому ему про «героизьм» рассказать нечего. Особой дружбы он ни с кем не водил, поддерживая со всеми ровные отношения; может, чуть больше остальных его интересовал забавный паренек из компьютерного отдела по фамилии Соболев (шефиня, конечно, знала свое дело и одной из первых поняла, что именуемый сейчас общим штампом «компьютерный шпионаж» — будущая золотая жила, поэтому в компьютерный отдел вкладывались деньги). И может, чуть меньше остальных ему нравился здоровенный, пришедший из ОМОНа детина, претендующий на лидерство, и не только из-за своих физических данных, но и за счет лихо подвешенного языка. В агентстве его прозвали Афоней, и народ в общем-то его уважал, а Игнат крестить с ним детей не собирался.
Работа была нелегкой, часто без выходных, но и платила шефиня по справедливости, и поэтому в отличие от сотрудников многих других охранных агентств народ здесь не промышлял постоянно подворачивающейся халтурой типа молниеносных рейдов по перевозке крупного нала из Москвы в Петербург. И условия в агентстве были приличными, имелись тир, спортивный и тренажерный залы, банька. И в спаррингах, и в тире Игнат также особенно не выделялся, показывая результаты чуть выше средних, и никто, кроме него, не знал, что на самом деле он ни разу не промазал, укладывая пули не в «яблочко», а туда, куда хотел, а в спаррингах не пропускал ни одного случайного удара. Он даже как-то поразил здоровяка Афоню — тот вел себя на татами весьма агрессивно и, приложив Игната, на его взгляд, красивым и сокрушительным ударом, был крайне удивлен тем обстоятельством, что соперник лишь слегка потряс головой и предложил продолжить поединок. Иногда Игнат себя спрашивал: какого хрена он так замаскировался, есть ли в этом дерьме хоть какой-то смысл? Может, привычка? Действовать согласно привычке легче? Так же как и исполнять долг?! Легче, чем задавать себе лишние вопросы и оставаться один на один с болью, которая, оказывается, все еще не прошла, которая возвращается по ночам, в снах, где все в жизни Игната еще было хорошо. Была жива женщина, которую он любил, и он был по-прежнему сотрудником сверхсекретного спецподразделения, и еще ничего непоправимого не произошло. Женщина, которую он любил, и работа, в которую он верил когда-то… А потом, в один момент, все кончилось. Поэтому какого хрена спрашивать себя, зачем он так замаскировался?
И до того вечера в казино «Шале-Рояль» все так и оставалось. Тихий, ничем не выделяющийся водила из охранного агентства, каких в огромной, бурлящей, сумасшедшей и равнодушной к людям Москве развелось множество. Так все и оставалось. Но только до того вечера.
Охранникам зала «Шале-Рояль» полагались черный смокинг и галстук-бабочка. Этот наряд преобразил Игната.
— Черт тебя дери, Воронов, — произнесла шефиня своим хриплым голосом, — да ты прямо голливудская звезда!
— Йесс, мэм, — неожиданно ответил Игнат.
— Чего? — Шефиня пристально посмотрела на Игната, потом рассмеялась. — А ты парень веселый. Сколько у тебя еще сюрпризов?
Игнат пожал плечами. Шефиня посмотрела на него с каким-то новым интересом. Она была деловая, успешная и красивая сорокалетняя женщина. Может быть, не красавица, но ухоженная и поэтому очень привлекательная. Она осмотрела своих сотрудников, вздохнула:
— Вы у меня джентльмены. — Потом улыбнулась, покачала головой. — Сколько красивых мужиков пропадает… Может, пока не поздно, переориентируемся в модельное агентство? Мужскую версию «Ред Старз»? Какое-нибудь…
— «Ред Булз», — подсказал Игнат.
Шефиня снова рассмеялась, потом положила руку на какой-то документ. Это был контракт с казино — шутки окончены.
— Ладно, Игнат, не подведи, мне нужно, чтобы все было нормально. Мне нужен этот контракт.
— Постараюсь, — пообещал Игнат.
— Остальные знают, что делать. С Вороновым проведите инструктаж. Ну, мальчики, удачного дежурства.
В тот вечер шефиня впервые назвала Игната по имени. Она не терпела фамильярности. Конечно, в приватных беседах к старым сотрудникам она обращалась по именам, но на службе были заведены другие порядки. И это было нормально, это помогало поддерживать жесткую дисциплину. В тот вечер впервые было сделано исключение. В тот вечер произошло много исключительного.
Директора казино все называли Борисычем. Это был уравновешенный человек с благородной сединой, безупречным вкусом и безукоризненными манерами. Он был одет в великолепный костюм со светлым пиджаком-френчем и кожаные мокасины от «Гуччи». На его запястье болтался золотой швейцарский хронограф «Ролекс», а пальцы украшал всего один тяжелый перстень с изумрудом. Кольцо скорее всего было старинной работы.
Он доброжелательно поздоровался с охранниками, познакомился с новеньким — Игнатом.
— Борисыча народ уважает, — шепнул на ухо Игнату Афоня, — а бабы, дилерши, так просто обожают. Он, по-моему, тут всех перетрахал.
Игнат кивнул. Он знал этот тип людей: такой благородный мафиози, которого очень любят окружающие. Любят за порядочность и за щедрость. Борисыч ему понравился. Как и казино «Шале-Рояль», отделанное со вкусом и без бестолковой навороченности. А потом началась игра.
Было десять минут одиннадцатого, когда Игнат услышал характерное клацанье передергиваемых затворов. Потом какой-то шум в других залах, приглушенный стенами возглас, но Игнат все же разобрал его: «Плановая проверка!» Двери перед VIP-залом были закрыты, и перед этими дверьми должны были быть еще охранники. Вечер только начинался, и здесь, в VIP-зале, находилась симпатичная пара, близкие друзья Борисыча. Они сидели вместе с хозяином за столом, где шла игра в рулетку, о чем-то негромко болтали, смеялись и время от времени делали ставки. За столом в блэк-джек играли несколько почетных гостей Борисыча, и Игнат обратил внимание, что один из них (Афоня сказал Игнату, что это Мели, крупнейший производитель осетинской водки, «а если еще учесть, что девяносто процентов нелегальной водки производится в Осетии, то сам понимаешь…») играет стодолларовыми фишками. Мели играл на четырех боксах, в том числе и «на последней руке», и за те пару минут, что Игнат задержался у стола, умудрился поставить и спустить месячную зарплату охранника агентства. Мели выложил новую пачку стодолларовых банкнот, попросил обменять их на фишки, поднял голову, улыбнулся Игнату и глубокомысленно изрек:
— Мы играем — мы выигрываем. Мы играем — мы проигрываем. Мы — играем.
— Очень метко замечено.
Борисыч смотрел на них. Этот новенький элегантный охранник, который говорил тихо, но как раз то, что надо, ему явно нравился. Борисыч вообще уважал людей, которые о важных вещах могут говорить тихо. Он поднялся со своего места, подошел к Игнату и взял его за локоть.
— Там в столовой накрыт стол для персонала, пойди перекуси. У меня очень хорошая кухня. А плов — по моему рецепту. Иногда я его готовлю сам. Люблю я это дело, — и он вдруг улыбнулся хорошей, открытой, но чуть смущенной улыбкой, — знаешь, хобби… Но люблю! Ко мне приезжают не только поиграть, — добавил он не без гордости, — правда. Поди попробуй.
Игнат собирался поблагодарить Борисыча, но раздался громкий радостный голос Мели:
— Ваув, вау-в, вау-у-у-в!!! — Эдакий американизм с кавказским акцентом. Или наоборот.
Ставка Мели сыграла, сейчас он получил тысячу долларов. Борисыч с Игнатом переглянулись и заговорщицки рассмеялись, и в это мгновение на какое-то, пусть даже короткое, время они стали друзьями.
Мели получил тысячедолларовую фишку, она была значительно тяжелее и крупнее обычных фишек, ее украшала голограмма, но главное, она была квадратной. С довольно острыми углами.
— Мели, дела пошли в гору? — добродушно произнес Борисыч.
— Мы — играем, — царственно ответил Мели. А потом рассмеялся и, указав на Игната, добавил: — Вот молодой человек знает. Пусть постоит здесь, он приносит удачу.
— Если он будет стоять здесь, Мели, то кто принесет удачу мне?
— Когда-то, до перестройки, я преподавал экономику, — сказал Мели. Он был лысый, с чуть выпуклыми глазами и походил на пожилого Пикассо, который притворялся Ганди. — Такое называется «конфликт целей». Действительно, кто же тогда будет приносить удачу тебе? Ты прав, Борисыч!
Вот тогда за дверьми и послышался этот шум. Передергивание затворов, возгласы…
— Что там такое творится? — начал было Борисыч, но не договорил.
Двери в VIP-зал открылись. Нет, даже не открылись, они распахнулись, словно по ним ударили ногой. Потом прозвучала отрывистая фраза:
— Плановая проверка. Всем встать! Лицом к стене! Ноги расставить! Руки — на стену!
Охранники были уже разоружены. Угрожающе защелкали затворы. Помещение моментально заполнилось людьми в масках, камуфляже и бронежилетах. Нашивки «ОМОН», надписи на бронежилетах уведомляли: «Милиция».
— В чем дело? — произнес Борисыч.
— К стене! — бросил омоновец в маске, затем почему-то повернулся, выбил ногой табурет из-под Мели и направил на него укороченный милицейский автомат. — Тебе что, непонятно?! Вскочил к стене!
Грузный Мели, чтобы не упасть, ухватился руками за край стола, чашка с недопитым кофе полетела на пол. Разбилась. Игнат смотрел на опрокинутый табурет и на то, что осталось от чашки. Омоновец толкнул Мели в спину.
— К стене!
— Это что такое? — произнес Борисыч. Он был искренне удивлен, причем настолько, что удивление вытеснило возникшее было негодование. — Я директор казино, здесь солидные люди… Я вас…
— К стене! — Дуло автомата переместилось. Остановилось на Борисыче — тускло отливающая сталь, черная, холодная бездна.
— Они делают свою работу, — негромко произнес Игнат. — Успокойтесь. Поворачиваемся.
Он не спеша повернулся, наклонился к стене, опершись широко расставленными руками, — сама законопослушность. Чуть повернув голову, подбадривающе кивнул Борисычу, как бы приглашая его поступить таким же образом. Табельное оружие — тяжелый, в принципе бесполезный «макаров» — имелось только у старшего. В этом зале им был Афоня. Возражать что-либо вооруженным автоматами омоновцам, даже при наличии «макарова», было бы не просто безрассудством и не просто идиотизмом; в каком-то смысле это являлось недостойным поведением, и профессионалу такое вряд ли пришло бы в голову.
— Ноги шире!
— Да? Но… вроде… — Игнат пожал плечами. — Ну… вроде вы это по-другому называете.
— Точно. Мы — по-другому. — Она кивнула. — Только я необычная девушка и называю вещи своими именами. Днем учусь, а ночами работаю. Я тебе вчера и это говорила.
— Припоминаю… Черт побери! — Игнат вдруг обнаружил, что только что все вспомнил. — Ты учишься в юридической академии… Ты студентка, если я ничего не путаю. Студентка! Правильно?
— Точно. Тебя вчера это очень удивляло. Юриспруденция и проституция — ты нашел это весьма сексуальным.
— Да. Ты… — Игнат улыбнулся и несколько растерянно спросил: — Ты — подарок?
— Вчера ты называл меня «Подарочек». И даже повязал бантик. Было очень весело — гусары гуляли.
— Извини.
— Почему? Нормально. Учитывая обстоятельства. Это твое слово, очень милое в своем татарском идиотизме, нормал?..
— Нормалды?
— Да, верно. Так что все нормалды!
— Слушай, как же ты такая умная и…
— Не начинай. Договорились же вчера.
— Да? Ладно.
— Все же ты милый…
— Всегда считал юристов извращенцами.
— Я будущий юрист. Но против извращенки ничего не имею.
Игнат глядел в зеркало и поглаживал щетину — придется все сбривать, сегодня он должен выглядеть как огурчик.
Этого будущего юриста преподнесли вчера Игнату новые сослуживцы в качестве подарка ко дню рождения. Как и весьма неплохую гладкоствольную «беретту», помповое ружье. Игнат вообще-то хотел «зажать» свой день рождения — невелик праздник, — так бы оно и вышло, вряд ли бы кто вспомнил, если бы не происшествие в казино «Шале-Рояль». Шефиня (нелепо: баба возглавляет частное охранное агентство, да только последнее время в жизни Игната было много всего нелепого) очень дорожила этим договором с казино, но контракт был заключен с испытательным сроком. И вот в тот вечер казино охраняли самые проверенные сотрудники. Игната — новичка — попросили подменить кого-то. Когда шефиня об этом узнала, то явно встревожилась, и в общем-то ее можно было понять. Обычно заведения, подобные «Шале-Рояль», создают собственные службы охраны, но брат шефини имел свою долю — вроде бы небольшую, процентов семь, среди учредителей, и вот, нажимая на родственные чувства, но в основном прибегая к своему несравненному красноречию, ей удалось заставить «Шале-Рояль» пойти на заключение этого контракта. И было ради чего суетиться: «Шале-Рояль» был не просто казино, а скорее респектабельным клубом, в который входило все — от боулинга до сауны, помимо того, велось строительство гольф-клуба. Кусочек лакомый, и двухмесячный испытательный срок необходимо было выдержать с честью. Когда же шефине рекомендовали Игната, его представили как офицера запаса, пограничника, имеющего некоторый, не очень значительный, опыт боевых операций в Чечне, неплохого спортсмена и т. д. Ни о каких спецподразделениях, тем более сверхсекретных, разумеется, не было и речи, и по компьютерному досье выходило, что самым опасным предметом, который Игнат держал когда-либо в руках, являлась баранка автомобиля.
— Ну что, пойдешь водилой? — спросила шефиня, удостоив Игната беглым взглядом.
Игнат долгое время сидел без работы, поэтому кивнул:
— Хоть тушкой, хоть чучелом…
Теперь шефиня посмотрела на него с интересом, улыбнулась:
— Ну что ж, Воронов, значит, договорились.
В казино «Шале-Рояль» было несколько залов, в том числе небольшой, уютный, для особых гостей. Там разговаривали вполголоса, там лилась тихая музыка, там делались крупные ставки. Этот VIP-зал и должен был охранять Игнат. В дальней глухой стене, рядом с изящной стойкой совсем небольшого бара, прямо в зеркале, находилась дверь в офис управляющего. Охранников зала за эту дверь не пропускали, но, по слухам, там, в сейфе, находилась чуть ли не основная касса на случай неожиданного крупного выигрыша.
Игнат работал в агентстве уже почти месяц и до этого вечера проявил себя как тихий, скромный, исполнительный малый. «Страшные истории» из боевой жизни сотрудников агентства слушал с легкой улыбкой, но вроде так выходило, что самому ему про «героизьм» рассказать нечего. Особой дружбы он ни с кем не водил, поддерживая со всеми ровные отношения; может, чуть больше остальных его интересовал забавный паренек из компьютерного отдела по фамилии Соболев (шефиня, конечно, знала свое дело и одной из первых поняла, что именуемый сейчас общим штампом «компьютерный шпионаж» — будущая золотая жила, поэтому в компьютерный отдел вкладывались деньги). И может, чуть меньше остальных ему нравился здоровенный, пришедший из ОМОНа детина, претендующий на лидерство, и не только из-за своих физических данных, но и за счет лихо подвешенного языка. В агентстве его прозвали Афоней, и народ в общем-то его уважал, а Игнат крестить с ним детей не собирался.
Работа была нелегкой, часто без выходных, но и платила шефиня по справедливости, и поэтому в отличие от сотрудников многих других охранных агентств народ здесь не промышлял постоянно подворачивающейся халтурой типа молниеносных рейдов по перевозке крупного нала из Москвы в Петербург. И условия в агентстве были приличными, имелись тир, спортивный и тренажерный залы, банька. И в спаррингах, и в тире Игнат также особенно не выделялся, показывая результаты чуть выше средних, и никто, кроме него, не знал, что на самом деле он ни разу не промазал, укладывая пули не в «яблочко», а туда, куда хотел, а в спаррингах не пропускал ни одного случайного удара. Он даже как-то поразил здоровяка Афоню — тот вел себя на татами весьма агрессивно и, приложив Игната, на его взгляд, красивым и сокрушительным ударом, был крайне удивлен тем обстоятельством, что соперник лишь слегка потряс головой и предложил продолжить поединок. Иногда Игнат себя спрашивал: какого хрена он так замаскировался, есть ли в этом дерьме хоть какой-то смысл? Может, привычка? Действовать согласно привычке легче? Так же как и исполнять долг?! Легче, чем задавать себе лишние вопросы и оставаться один на один с болью, которая, оказывается, все еще не прошла, которая возвращается по ночам, в снах, где все в жизни Игната еще было хорошо. Была жива женщина, которую он любил, и он был по-прежнему сотрудником сверхсекретного спецподразделения, и еще ничего непоправимого не произошло. Женщина, которую он любил, и работа, в которую он верил когда-то… А потом, в один момент, все кончилось. Поэтому какого хрена спрашивать себя, зачем он так замаскировался?
И до того вечера в казино «Шале-Рояль» все так и оставалось. Тихий, ничем не выделяющийся водила из охранного агентства, каких в огромной, бурлящей, сумасшедшей и равнодушной к людям Москве развелось множество. Так все и оставалось. Но только до того вечера.
Охранникам зала «Шале-Рояль» полагались черный смокинг и галстук-бабочка. Этот наряд преобразил Игната.
— Черт тебя дери, Воронов, — произнесла шефиня своим хриплым голосом, — да ты прямо голливудская звезда!
— Йесс, мэм, — неожиданно ответил Игнат.
— Чего? — Шефиня пристально посмотрела на Игната, потом рассмеялась. — А ты парень веселый. Сколько у тебя еще сюрпризов?
Игнат пожал плечами. Шефиня посмотрела на него с каким-то новым интересом. Она была деловая, успешная и красивая сорокалетняя женщина. Может быть, не красавица, но ухоженная и поэтому очень привлекательная. Она осмотрела своих сотрудников, вздохнула:
— Вы у меня джентльмены. — Потом улыбнулась, покачала головой. — Сколько красивых мужиков пропадает… Может, пока не поздно, переориентируемся в модельное агентство? Мужскую версию «Ред Старз»? Какое-нибудь…
— «Ред Булз», — подсказал Игнат.
Шефиня снова рассмеялась, потом положила руку на какой-то документ. Это был контракт с казино — шутки окончены.
— Ладно, Игнат, не подведи, мне нужно, чтобы все было нормально. Мне нужен этот контракт.
— Постараюсь, — пообещал Игнат.
— Остальные знают, что делать. С Вороновым проведите инструктаж. Ну, мальчики, удачного дежурства.
В тот вечер шефиня впервые назвала Игната по имени. Она не терпела фамильярности. Конечно, в приватных беседах к старым сотрудникам она обращалась по именам, но на службе были заведены другие порядки. И это было нормально, это помогало поддерживать жесткую дисциплину. В тот вечер впервые было сделано исключение. В тот вечер произошло много исключительного.
Директора казино все называли Борисычем. Это был уравновешенный человек с благородной сединой, безупречным вкусом и безукоризненными манерами. Он был одет в великолепный костюм со светлым пиджаком-френчем и кожаные мокасины от «Гуччи». На его запястье болтался золотой швейцарский хронограф «Ролекс», а пальцы украшал всего один тяжелый перстень с изумрудом. Кольцо скорее всего было старинной работы.
Он доброжелательно поздоровался с охранниками, познакомился с новеньким — Игнатом.
— Борисыча народ уважает, — шепнул на ухо Игнату Афоня, — а бабы, дилерши, так просто обожают. Он, по-моему, тут всех перетрахал.
Игнат кивнул. Он знал этот тип людей: такой благородный мафиози, которого очень любят окружающие. Любят за порядочность и за щедрость. Борисыч ему понравился. Как и казино «Шале-Рояль», отделанное со вкусом и без бестолковой навороченности. А потом началась игра.
Было десять минут одиннадцатого, когда Игнат услышал характерное клацанье передергиваемых затворов. Потом какой-то шум в других залах, приглушенный стенами возглас, но Игнат все же разобрал его: «Плановая проверка!» Двери перед VIP-залом были закрыты, и перед этими дверьми должны были быть еще охранники. Вечер только начинался, и здесь, в VIP-зале, находилась симпатичная пара, близкие друзья Борисыча. Они сидели вместе с хозяином за столом, где шла игра в рулетку, о чем-то негромко болтали, смеялись и время от времени делали ставки. За столом в блэк-джек играли несколько почетных гостей Борисыча, и Игнат обратил внимание, что один из них (Афоня сказал Игнату, что это Мели, крупнейший производитель осетинской водки, «а если еще учесть, что девяносто процентов нелегальной водки производится в Осетии, то сам понимаешь…») играет стодолларовыми фишками. Мели играл на четырех боксах, в том числе и «на последней руке», и за те пару минут, что Игнат задержался у стола, умудрился поставить и спустить месячную зарплату охранника агентства. Мели выложил новую пачку стодолларовых банкнот, попросил обменять их на фишки, поднял голову, улыбнулся Игнату и глубокомысленно изрек:
— Мы играем — мы выигрываем. Мы играем — мы проигрываем. Мы — играем.
— Очень метко замечено.
Борисыч смотрел на них. Этот новенький элегантный охранник, который говорил тихо, но как раз то, что надо, ему явно нравился. Борисыч вообще уважал людей, которые о важных вещах могут говорить тихо. Он поднялся со своего места, подошел к Игнату и взял его за локоть.
— Там в столовой накрыт стол для персонала, пойди перекуси. У меня очень хорошая кухня. А плов — по моему рецепту. Иногда я его готовлю сам. Люблю я это дело, — и он вдруг улыбнулся хорошей, открытой, но чуть смущенной улыбкой, — знаешь, хобби… Но люблю! Ко мне приезжают не только поиграть, — добавил он не без гордости, — правда. Поди попробуй.
Игнат собирался поблагодарить Борисыча, но раздался громкий радостный голос Мели:
— Ваув, вау-в, вау-у-у-в!!! — Эдакий американизм с кавказским акцентом. Или наоборот.
Ставка Мели сыграла, сейчас он получил тысячу долларов. Борисыч с Игнатом переглянулись и заговорщицки рассмеялись, и в это мгновение на какое-то, пусть даже короткое, время они стали друзьями.
Мели получил тысячедолларовую фишку, она была значительно тяжелее и крупнее обычных фишек, ее украшала голограмма, но главное, она была квадратной. С довольно острыми углами.
— Мели, дела пошли в гору? — добродушно произнес Борисыч.
— Мы — играем, — царственно ответил Мели. А потом рассмеялся и, указав на Игната, добавил: — Вот молодой человек знает. Пусть постоит здесь, он приносит удачу.
— Если он будет стоять здесь, Мели, то кто принесет удачу мне?
— Когда-то, до перестройки, я преподавал экономику, — сказал Мели. Он был лысый, с чуть выпуклыми глазами и походил на пожилого Пикассо, который притворялся Ганди. — Такое называется «конфликт целей». Действительно, кто же тогда будет приносить удачу тебе? Ты прав, Борисыч!
Вот тогда за дверьми и послышался этот шум. Передергивание затворов, возгласы…
— Что там такое творится? — начал было Борисыч, но не договорил.
Двери в VIP-зал открылись. Нет, даже не открылись, они распахнулись, словно по ним ударили ногой. Потом прозвучала отрывистая фраза:
— Плановая проверка. Всем встать! Лицом к стене! Ноги расставить! Руки — на стену!
Охранники были уже разоружены. Угрожающе защелкали затворы. Помещение моментально заполнилось людьми в масках, камуфляже и бронежилетах. Нашивки «ОМОН», надписи на бронежилетах уведомляли: «Милиция».
— В чем дело? — произнес Борисыч.
— К стене! — бросил омоновец в маске, затем почему-то повернулся, выбил ногой табурет из-под Мели и направил на него укороченный милицейский автомат. — Тебе что, непонятно?! Вскочил к стене!
Грузный Мели, чтобы не упасть, ухватился руками за край стола, чашка с недопитым кофе полетела на пол. Разбилась. Игнат смотрел на опрокинутый табурет и на то, что осталось от чашки. Омоновец толкнул Мели в спину.
— К стене!
— Это что такое? — произнес Борисыч. Он был искренне удивлен, причем настолько, что удивление вытеснило возникшее было негодование. — Я директор казино, здесь солидные люди… Я вас…
— К стене! — Дуло автомата переместилось. Остановилось на Борисыче — тускло отливающая сталь, черная, холодная бездна.
— Они делают свою работу, — негромко произнес Игнат. — Успокойтесь. Поворачиваемся.
Он не спеша повернулся, наклонился к стене, опершись широко расставленными руками, — сама законопослушность. Чуть повернув голову, подбадривающе кивнул Борисычу, как бы приглашая его поступить таким же образом. Табельное оружие — тяжелый, в принципе бесполезный «макаров» — имелось только у старшего. В этом зале им был Афоня. Возражать что-либо вооруженным автоматами омоновцам, даже при наличии «макарова», было бы не просто безрассудством и не просто идиотизмом; в каком-то смысле это являлось недостойным поведением, и профессионалу такое вряд ли пришло бы в голову.
— Ноги шире!