Пыль грез. Том 2
Часть 38 из 119 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Заговорила одна из двойняшек:
– Ему нужен Ток. На его стороне. На стороне нашего брата. Ему нужен единственный друг Тлена. Они обязаны быть вместе.
А другая девочка, глядя прямо на Сеток, добавила:
– А им нужна ты. Только вот нам здесь нечего предложить. Нечего.
– Я вас не понимаю, – сказала Сеток, в некотором раздражении от того, что при этих словах двойняшек почувствовала укол непонятной вины.
– Что случится, – спросила ее девочка, – когда ты шевельнешь своей идеальной бровью?
– Что?
– «Куда ни пойдешь, кто-то уже ходил этой дорогой». Так говорил наш отец.
Огромный волк стоял рядом с мальчиком. По его бокам все еще стекала струйками пыль. Сеток вдруг представилось, как он перегрызает горло лошади. Я таких видела, только как призраков. Но призраков живых созданий, не просто кости и гнилая шкура. Они не приближались. Не были во мне уверены. И все же… я по ним плакала.
Но города я с землей сравнивать не могу.
Или – могу?
Словно бы неожиданно поднявшись, существа образовали около Тока Младшего круг. Он оторвался от своего занятия – Ток потрошил антилопу, убитую стрелой прямо в сердце, – и медленно выпрямился.
– Будь царство Худа поменьше размером, – проговорил он, – может статься, мы оказались бы знакомцами. Но это не так – ни то, ни другое. Что вам от меня нужно?
– Ничего, – ответил один из мертвых яггутов.
Остальные расхохотались.
– От тебя – ничего, – уточнил заговоривший первым. Вернее, уточнила, поскольку была женщиной – тогда, когда это еще что-то могло значить.
– Тогда зачем было меня окружать? – удивился Ток. – Не проголодались же вы, в самом деле…
Ответом снова был хохот, сопровождаемый бряканьем оружия, возвращающегося в ножны и поясные петли. Женщина подошла поближе.
– Ты очень метко поразил антилопу, Герольд. Особенно учитывая, что у тебя остался лишь один глаз.
Ток сердито уставился на остальных яггутов:
– Может, хватит уже ржать, Худа ради?
Очередной взрыв хохота.
– Ты неудачно сформулировал свою просьбу, Герольд, – сказала ему женщина. – Меня зовут Варандас. И Худу мы не подчиняемся. Мы сделали Сакуву Аресу одолжение, о котором он попросил, и теперь вольны поступать в свое удовольствие.
– И в чем же это ваше удовольствие заключается?
Хохот со всех сторон.
Ток снова присел на корточки и продолжил разделывать антилопу. Вокруг, жужжа, вились мухи. Уголком зрения он мог разглядеть один глаз животного – все еще влажный, сосредоточенный, всматривающийся в никуда. Меня-то ты, Сакув Арес, когда призовешь? Думаю, уже скоро. Все собирается воедино – вот только к Волкам оно никакого отношения не имеет. Их интересует что-то другое. И чем тогда оно для меня обернется? Просто напополам разорвет? Он прервал свою работу, поднял голову и обнаружил, что яггуты все еще стоят вокруг.
– Что вы здесь делаете?
– Бродим, – ответила Варандас.
Другой добавил низким голосом:
– Ищем, кого бы убить.
Ток снова покосился на неподвижный глаз антилопы.
– Вы избрали для этого неподходящий континент. Т’лан имассы пробудились вновь.
Похоже, окружающее его веселье мгновенно прекратилось, воздух словно сковало внезапным холодом.
Ток отложил нож и извлек внутренности антилопы.
– Мы с ними никогда не встречались, – сказала ему Варандас. – Мы умерли задолго до того, как они совершили свой обряд вечной не-жизни.
Заговорил еще один яггут:
– Сначала к’чейн на’руки, а теперь еще и т’лан имассы. Можно подумать, вообще никто не желает уйти по-хорошему.
После краткой паузы яггуты снова принялись хохотать. Среди всеобщего веселья Варандас шагнула вплотную к Току и спросила:
– Зачем ты ее убил? Сам ты ее съесть не сможешь. Исходя из этого, можно заключить, что ты охотишься ради кого-то еще. Где они?
– Неподалеку отсюда, но вам они не угроза.
– Жалко.
– Эти на’руки – они и были вашим одолжением Сакуву Аресу?
– Да.
– А им что было нужно?
– Не «что». Кто. Но не спрашивай нас об этом – мы успели все обсудить и прийти к выводу, что в любом случае ничего не понимаем. Мир утратил былую простоту.
– Мир, яггутка, простым никогда не был, и если вы верите в обратное, то лишь обманываете себя.
– Откуда тебе знать, как оно было в древности?
Он пожал плечами.
– Я знаю только, как оно было недавно, но с чего бы древности чем-то отличаться? Наша память лжива. Мы воспринимаем это с улыбкой и зовем ностальгией. Но у каждой лжи имеется своя цель. В том числе и у той, что создает у нас неверное представление о прошлом…
– И какую же именно цель, Герольд, она преследует?
Он вытер нож о траву.
– Не тебе бы спрашивать.
– И однако я спрашиваю.
– Мы лжем о прошлом, чтобы примириться с настоящим. Если мы признаем истины собственной истории, мира с собой нам не достичь – совесть не позволит. И гнев.
Варандас это явно позабавило.
– Ты что же, Герольд, снедаем гневом? Слишком ясно все видишь своим единственным глазом? Но сильные эмоции всегда мешают восприятию, и к тебе это тоже относится.
– В каком смысле?
– В том, что ты не расслышал насмешки в моих словах об утраченной простоте.
– Вероятно, она совсем потерялась в той иронии, что пронизывала все остальное тобой сказанное. Что поделать, проглядел. Ладно, с дичью я закончил. – Он сунул нож обратно в ножны и взвалил антилопу на плечи. – Я мог бы пожелать вам удачи в поисках того, кого бы убить, – добавил он, – но вы и без нее вполне преуспеете.
– Как по-твоему, Герольд, т’лан имассы не упустят возможности с нами сразиться?
Он перекинул добычу через круп коня. Глаза антилопы уже успели облепить мухи. Ток продел одну ногу в стремя и, высоко взмахнув другой ногой, чтобы не задеть антилопу, опустился в седло. Взялся за поводья.
– У меня был один знакомый т’лан имасс, – сказал он. – Я его шутить научил.
– Его потребовалось этому учить?
– Думаю, скорее напомнить. Столь долгая не-жизнь, надо полагать, на всякого повлияла бы подобным образом. В любом случае, уверен, что т’лан имассам вы со своей темной броней и всем остальным порадовали бы глаз – что не помешало бы им изрубить вас на мелкие кусочки. К несчастью, даже рискуя ранить ваше непомерное самомнение, все же вынужден уточнить – т’лан имассы пришли не за вами.
– Как и на’руки. Но только, – Варандас склонила голову в шлеме набок, – что ты имел в виду, говоря, что мы им «порадовали бы глаз»?
Ток некоторое время глядел на нее, потом обвел взглядом остальных. Лица, лишенные жизни, и однако готовые снова расхохотаться. Треклятые яггуты. Он пожал плечами и ответил:
– Ностальгию.
Когда Герольд вместе с мертвой антилопой ускакал прочь на своей мертвой лошади, Варандас обернулась к своим соратникам:
– Что считаешь, Хаут?
Воин с могучими конечностями и низким голосом шевельнулся, брякнув доспехами, с которых посыпалась красная пыль, и наконец ответил:
– Считаю, капитан, что нам надо поскорей отсюда убираться.
Сувалас фыркнула:
– Имассы были жалкими созданиями – не думаю, что даже не-живыми они представляют для нас какую-то угрозу. Капитан, давай отыщем хоть немного и уничтожим. Я уже успела забыть, как это весело – убивать.
Варандас повернулась к одному из своих лейтенантов:
– Ему нужен Ток. На его стороне. На стороне нашего брата. Ему нужен единственный друг Тлена. Они обязаны быть вместе.
А другая девочка, глядя прямо на Сеток, добавила:
– А им нужна ты. Только вот нам здесь нечего предложить. Нечего.
– Я вас не понимаю, – сказала Сеток, в некотором раздражении от того, что при этих словах двойняшек почувствовала укол непонятной вины.
– Что случится, – спросила ее девочка, – когда ты шевельнешь своей идеальной бровью?
– Что?
– «Куда ни пойдешь, кто-то уже ходил этой дорогой». Так говорил наш отец.
Огромный волк стоял рядом с мальчиком. По его бокам все еще стекала струйками пыль. Сеток вдруг представилось, как он перегрызает горло лошади. Я таких видела, только как призраков. Но призраков живых созданий, не просто кости и гнилая шкура. Они не приближались. Не были во мне уверены. И все же… я по ним плакала.
Но города я с землей сравнивать не могу.
Или – могу?
Словно бы неожиданно поднявшись, существа образовали около Тока Младшего круг. Он оторвался от своего занятия – Ток потрошил антилопу, убитую стрелой прямо в сердце, – и медленно выпрямился.
– Будь царство Худа поменьше размером, – проговорил он, – может статься, мы оказались бы знакомцами. Но это не так – ни то, ни другое. Что вам от меня нужно?
– Ничего, – ответил один из мертвых яггутов.
Остальные расхохотались.
– От тебя – ничего, – уточнил заговоривший первым. Вернее, уточнила, поскольку была женщиной – тогда, когда это еще что-то могло значить.
– Тогда зачем было меня окружать? – удивился Ток. – Не проголодались же вы, в самом деле…
Ответом снова был хохот, сопровождаемый бряканьем оружия, возвращающегося в ножны и поясные петли. Женщина подошла поближе.
– Ты очень метко поразил антилопу, Герольд. Особенно учитывая, что у тебя остался лишь один глаз.
Ток сердито уставился на остальных яггутов:
– Может, хватит уже ржать, Худа ради?
Очередной взрыв хохота.
– Ты неудачно сформулировал свою просьбу, Герольд, – сказала ему женщина. – Меня зовут Варандас. И Худу мы не подчиняемся. Мы сделали Сакуву Аресу одолжение, о котором он попросил, и теперь вольны поступать в свое удовольствие.
– И в чем же это ваше удовольствие заключается?
Хохот со всех сторон.
Ток снова присел на корточки и продолжил разделывать антилопу. Вокруг, жужжа, вились мухи. Уголком зрения он мог разглядеть один глаз животного – все еще влажный, сосредоточенный, всматривающийся в никуда. Меня-то ты, Сакув Арес, когда призовешь? Думаю, уже скоро. Все собирается воедино – вот только к Волкам оно никакого отношения не имеет. Их интересует что-то другое. И чем тогда оно для меня обернется? Просто напополам разорвет? Он прервал свою работу, поднял голову и обнаружил, что яггуты все еще стоят вокруг.
– Что вы здесь делаете?
– Бродим, – ответила Варандас.
Другой добавил низким голосом:
– Ищем, кого бы убить.
Ток снова покосился на неподвижный глаз антилопы.
– Вы избрали для этого неподходящий континент. Т’лан имассы пробудились вновь.
Похоже, окружающее его веселье мгновенно прекратилось, воздух словно сковало внезапным холодом.
Ток отложил нож и извлек внутренности антилопы.
– Мы с ними никогда не встречались, – сказала ему Варандас. – Мы умерли задолго до того, как они совершили свой обряд вечной не-жизни.
Заговорил еще один яггут:
– Сначала к’чейн на’руки, а теперь еще и т’лан имассы. Можно подумать, вообще никто не желает уйти по-хорошему.
После краткой паузы яггуты снова принялись хохотать. Среди всеобщего веселья Варандас шагнула вплотную к Току и спросила:
– Зачем ты ее убил? Сам ты ее съесть не сможешь. Исходя из этого, можно заключить, что ты охотишься ради кого-то еще. Где они?
– Неподалеку отсюда, но вам они не угроза.
– Жалко.
– Эти на’руки – они и были вашим одолжением Сакуву Аресу?
– Да.
– А им что было нужно?
– Не «что». Кто. Но не спрашивай нас об этом – мы успели все обсудить и прийти к выводу, что в любом случае ничего не понимаем. Мир утратил былую простоту.
– Мир, яггутка, простым никогда не был, и если вы верите в обратное, то лишь обманываете себя.
– Откуда тебе знать, как оно было в древности?
Он пожал плечами.
– Я знаю только, как оно было недавно, но с чего бы древности чем-то отличаться? Наша память лжива. Мы воспринимаем это с улыбкой и зовем ностальгией. Но у каждой лжи имеется своя цель. В том числе и у той, что создает у нас неверное представление о прошлом…
– И какую же именно цель, Герольд, она преследует?
Он вытер нож о траву.
– Не тебе бы спрашивать.
– И однако я спрашиваю.
– Мы лжем о прошлом, чтобы примириться с настоящим. Если мы признаем истины собственной истории, мира с собой нам не достичь – совесть не позволит. И гнев.
Варандас это явно позабавило.
– Ты что же, Герольд, снедаем гневом? Слишком ясно все видишь своим единственным глазом? Но сильные эмоции всегда мешают восприятию, и к тебе это тоже относится.
– В каком смысле?
– В том, что ты не расслышал насмешки в моих словах об утраченной простоте.
– Вероятно, она совсем потерялась в той иронии, что пронизывала все остальное тобой сказанное. Что поделать, проглядел. Ладно, с дичью я закончил. – Он сунул нож обратно в ножны и взвалил антилопу на плечи. – Я мог бы пожелать вам удачи в поисках того, кого бы убить, – добавил он, – но вы и без нее вполне преуспеете.
– Как по-твоему, Герольд, т’лан имассы не упустят возможности с нами сразиться?
Он перекинул добычу через круп коня. Глаза антилопы уже успели облепить мухи. Ток продел одну ногу в стремя и, высоко взмахнув другой ногой, чтобы не задеть антилопу, опустился в седло. Взялся за поводья.
– У меня был один знакомый т’лан имасс, – сказал он. – Я его шутить научил.
– Его потребовалось этому учить?
– Думаю, скорее напомнить. Столь долгая не-жизнь, надо полагать, на всякого повлияла бы подобным образом. В любом случае, уверен, что т’лан имассам вы со своей темной броней и всем остальным порадовали бы глаз – что не помешало бы им изрубить вас на мелкие кусочки. К несчастью, даже рискуя ранить ваше непомерное самомнение, все же вынужден уточнить – т’лан имассы пришли не за вами.
– Как и на’руки. Но только, – Варандас склонила голову в шлеме набок, – что ты имел в виду, говоря, что мы им «порадовали бы глаз»?
Ток некоторое время глядел на нее, потом обвел взглядом остальных. Лица, лишенные жизни, и однако готовые снова расхохотаться. Треклятые яггуты. Он пожал плечами и ответил:
– Ностальгию.
Когда Герольд вместе с мертвой антилопой ускакал прочь на своей мертвой лошади, Варандас обернулась к своим соратникам:
– Что считаешь, Хаут?
Воин с могучими конечностями и низким голосом шевельнулся, брякнув доспехами, с которых посыпалась красная пыль, и наконец ответил:
– Считаю, капитан, что нам надо поскорей отсюда убираться.
Сувалас фыркнула:
– Имассы были жалкими созданиями – не думаю, что даже не-живыми они представляют для нас какую-то угрозу. Капитан, давай отыщем хоть немного и уничтожим. Я уже успела забыть, как это весело – убивать.
Варандас повернулась к одному из своих лейтенантов: