Путь в террор

– Господь с тобой, – усмехнулся фабрикант. – Механизм заедать стал, вот и взял с собой. Починить починили, а забрать все времени не было.

Появлению хозяев в цеху никто не удивился. По-видимому, они были там частыми гостями. Разве что мастер бросил объяснять что-то одному из рабочих и суетливо подбежал к господам.

– Чего изволите? – громко спросил он, стараясь перекричать гул.

– Вот что, Никодимыч, этого молодого человека зовут Дмитрием. Дай ему в помощь хорошего слесаря да проследи, чтобы ему не мешали да потребными материалами обеспечили!

– Слушаю-с, – угодливо согнулся тот и повел нового знакомого за собой.

Оставшись одни, Барановские переглянулись, и старший громко заявил младшему:

– Послушай, Владимир. Этот твой изобретатель либо гений, либо – наглец!

– И то и другое! – со смехом отвечал ему тот.

Новый знакомый не обманул. Переделка была осуществлена довольно быстро и свелась к установке под цевьем карабина металлического штыря, соединенного тягой со скобой Генри. С другой стороны, перед дульным срезом помещалось кольцо, а возвратно-поступательные движения обеспечивались навитой вокруг него пружиной.

– Это все? – недоверчиво спросил Петр Викторович, когда его позвали в цех.

– Нет, что вы, – устало усмехнулся Дмитрий. – Еще патроны нужны и, возможно, регулировка.

Получив требуемое, он зарядил укрепленное в тисках оружие и, убедившись, что на линии огня никого нет, нажал на спуск. Винтовка выстрелила, и вырвавшиеся на свободу пороховые газы заставили дернуться кольцо, а вместе с ними и штырь с тягой. Та, в свою очередь, потянула за скобу, и оружие перезарядилось, выбросив отстрелянную гильзу. Сделав еще пару выстрелов и убедившись, что механизм работает как надо, изобретатель ухмыльнулся и, нажав на спуск еще раз, не стал его отпускать. Бах-бах-бах, и карабин на глазах изумленной публики выпустил весь магазин.

– Примерно так!

– Черт возьми! – только и смогли сказать в ответ Барановские.

Рабочие и мастер, помогавшие в работе, тоже заметно воодушевились, но говорить ничего не стали, очевидно, не желая оскорблять господский слух приличествующими случаю выражениями.

– Простите, Дмитрий, как вас… – спросил Петр Викторович, когда демонстрация закончилась и они вернулись в кабинет.

– Дмитрий Николаевич Будищев, – еще раз представил молодого человека Владимир.

– Прекрасно. Так вот, господин Будищев, я, пожалуй, готов взять вас к себе на службу. У вас определенно светлая голова и нетривиальный взгляд на вещи. Кстати, что вы еще умеете?

– Ну, вообще-то я электрик. В смысле гальванер.

– Замечательно! Вы просто находка какая-то. Теперь я понимаю, зачем мой двоюродный братец ездил за вами в такую даль. А что у вас с документами?

– Да нормально у меня все, если не считать, что я числюсь на действительной службе и нахожусь в отпуске по ранению. Кстати, скоро мне предстоит пройти врачебную комиссию…

– Ну, этот вопрос, я полагаю, мы решим.

– А зарплата какая?

– Как вы сказали – зарплата? Вероятно, сокращенное «заработная плата»… Интересное словосочетание и, пожалуй, верное. Ну, обычное жалованье для гальванера составит… скажем, пятнадцать рублей в месяц. Согласны?

Физиономия Будищева достаточно ясно показала, что он думает по поводу российских предпринимателей вообще и господ Барановских в частности.

– Только для вас – двадцать! – правильно истолковал его взгляд Петр Викторович.

– Владимир Степанович, – обратился к младшему компаньону Дмитрий, – вы говорили, будто по-немецки шпрехаете?

– Да, а что?

– А как по-ихнему будет «крохоборство»?

Услышав этот пассаж, кузены сначала остолбенели, а потом дружно расхохотались.

– Нет, я не могу, – держась за живот, смеялся фабрикант. – Положительно, вы мне нравитесь! Ладно, где наша не пропадала. Для начала положу вам четвертной, а там видно будет. За каждое ваше изобретение, нашедшее применение, – премия. Соглашайтесь, больше у меня только мастера получают.

– Уговорили, – кивнул Будищев. – Для начала так для начала. И кстати, первый образец автоматического оружия я вам уже представил. Что вы там о премии говорили?

– Да вам, как я посмотрю, палец в рот не клади! Однако же я говорил об изобретениях, нашедших применение, не так ли?

Договорив, Барановский-старший снисходительно улыбнулся, однако смутить собеседника ему не удалось. Молодой человек лишь пожал плечами в ответ.

– Так ведь применение найти не проблема. Генералы ведь в оружие, перезаряжаемое силой выстрела, тоже не верят? Вот и покажите им!

– Хм, как я посмотрю, у вас на все есть ответ! – нахмурился предприниматель, но тут же улыбнулся и достал из портмоне трехрублевый билет. – Впрочем, работу вы действительно сделали, причем – в срок, так что держите.

Любой мастеровой принял бы деньги из рук хозяина с поклоном, но Будищев просто взял купюру и сунул ее к себе в карман.

– Когда приступать к работе?


– Вот это деловой разговор! Даю вам день на обустройство, а послезавтра выходите.

– Как скажете.

– Ну, вот и замечательно, – широко улыбнулся фабрикант, затем помялся, будто хотел что-то спросить, но так и не решился.

– Что-то не так?

– Нет, что вы, – смутился Барановский. – Просто… это вас в полиции?

– Фингал-то? – правильно понял вопрос Дмитрий. – Так это отец Питирим постарался.

– Какой еще отец Питирим?!

– Священник в нашей деревне.

– Господи, час от часу не легче! А с ним-то что?

– А что ему сделается? – пожал плечами молодой человек. – Здоровый, зараза!

– Гхм. Надеюсь, здесь вы не станете конфликтовать с церковью?

– Ни в коем разе! – Будищев сделал самое честное лицо, на какое только был способен.

Вскоре рабочий день подошел к концу, о чем тут же оповестил очередной гудок. Разнорабочие кинулись убирать цех от стружки и прочего мусора, накопившегося за смену, а мастеровые, сложив инструменты, потянулись к выходу. Те, что помоложе, еще пытались переговариваться или даже беззлобно подшучивать друг над другом, но люди более степенные, вроде Филиппова, в этих забавах участия не принимали и шли домой.

– Степаныч! – окликнул старика мастер.

– Чего тебе, Никодимыч? – устало отозвался машинист.

– Да вот человека надо бы на квартиру устроить. Не подскажешь ли, к кому можно?

Аким Степанович наклонил голову и обстоятельно осмотрел стоящего рядом с мастером молодого парня, в котором тут же признал умельца, сделавшего из хозяйского ружья адскую машину для убийства. Отметив про себя нахальный взгляд и щегольские усики, мастеровой поморщился и коротко отрезал:

– Не подскажу!

– Да он заплатит! – попробовал новый аргумент мастер, которому хозяин велел помочь новичку с обустройством.

– Коли найдет квартиру, так и заплатит, – отрезал старик. – А негде ночевать, так пусть идет в казарму к молодым…

– Нет, уважаемый, – покачал головой Будищев. – Я в казарме, слава богу, пожил, и мне хватило!

– Служил, что ли? – осведомился Филиппов.

– А то! Самую малость до генерала оставалось, да вот незадача – турки ранили!

– Тебе к Еремеевне надоть, – смягчился мастеровой. – Дом у ей пустой, поди, не откажет. Да и в деньгах баба нуждается.

– А ты, стало быть, – нет?

– Гневить Бога не буду, не бедствую.

– Ну, вот и славно! – обрадованно вмешался мастер. – Проводи его, Степаныч, сделай милость! Тебе все одно по пути.

– Ладно, чего уж там! – сварливо проворчал старик и махнул парню рукой, дескать, пошли.

Тот немедля подхватил свой сундучок и господского вида саквояж и тут же двинулся за ним следом, кивнув на прощание Никодимычу. Правда, мастер уже пошагал восвояси, радуясь про себя, что избавился от обузы.

Некоторое время они шли молча, но скоро Филиппова разобрало любопытство, и он спросил попутчика:

– Воевал?

– Нет, батя, – одними глазами усмехнулся Будищев. – Так, в штабе писарем отсиделся.

– Эва как! – уважительно отозвался старик. – Так ты грамотный?

– Это точно, – чертыхнулся про себя Дмитрий, все время забывавший, что писарь в окружавшей его действительности – должность весьма почетная и ответственная.

– Погоди-ка, – вдруг остановился собеседник и удивленно спросил: – А как же тебя турки ранили?

– Случайно.

– Ишь ты, а я думал, ты – герой!