Путь в террор
Часть 36 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я вам не мальчик!
– Полно, товарищи, довольно ссор, – прекратил препирательства Крашенинников. – Давайте лучше выпьем, что ли…
– Что-то Максим долго не возвращается, – сказал Григорий, берясь за бутылку. – Наверное, догнал этого Будищева!
– Надеюсь, что нет, – покачала головой Гедвига.
– Что, простите?
– Я говорю, что больше не буду пить ничего, кроме чая.
Максим бежал вслед за Дмитрием, чувствуя внутри себя все большее раздражение против этого человека. В самом деле, что это Будищев стал себя так вести? Нагрубил хорошим людям, барышень обидел. Ну, ничего, сейчас он его догонит и мозги вправит. Будет знать, как в порядочном обществе обращаться. Правда, тот как сквозь землю провалился, и урок, похоже, придется немного отложить…
– Ты не меня ищешь? – раздался над самым ухом насмешливый голос.
Мастеровой отшатнулся и, махнув кулаком, попытался достать Будищева, но в этот момент его по ребрам будто кувалдой ударили, напрочь вышибив весь воздух из легких. На какое-то мгновение в глазах померк свет, а когда Максим очнулся, его противник уже выкручивал ему руку, отчего ему волей-неволей пришлось согнуться в три погибели.
– Пусти! – попытался вырваться парень, но не тут-то было.
– Не дергайся, а то руки переломаю, – спокойно посулил ему Будищев и так дернул, что пленник едва не взвыл.
– Пусти, больно!
– Ага, сейчас! – ослабил хватку гальванер. – Рассказывай лучше.
– Что тебе рассказывать?
– Все. Максимально подробно и по порядку. Кто дал тебе задание меня привести к этим людям и, самое главное, зачем?
– Никто мне ничего не… ой!
– Повторяю вопрос. Кто и за каким хреном приказал тебе – дурню стоеросовому – привести меня сюда?
– Да случайно все это получилось… ай!
– Ты меня не понял, – печально вздохнул Дмитрий. – А объяснять времени нет!
– Да мы постоянно толковых людей ищем. Таких, чтобы за серьезное дело взяться не побоялись!
– И я вам достойным показался?
– Ну а что?! За мальчишку заступился, на конфликт с хозяевами пошел. Ипполит сказал, чтобы я тебя привел…
– Стало быть, он знал про меня?
– Ну да. Портниха эта – Берг – про тебя ему рассказала.
– Очень интересно. И что же она такого обо мне ему поведала?
– Что стреляешь хорошо. Вообще никогда не промахиваешься.
– О как! И часто вы такие разговоры ведете?
– Нет, просто это вскоре после покушения Соловьева было…
– Понятно, – хмыкнул Будищев и, отпустив своего пленника, поднялся и стал отряхивать испачканные землею штаны с сапогами.
С трудом поднявшийся Максим зло посмотрел на него, но драться больше не решился и лишь коротко пробурчал:
– Здоровый, чертяка!
– Не жалуюсь, – усмехнулся Дмитрий. – А вот ты бы свое здоровье поберег бы!
– Это ты про что?
– Про то, что ничего хорошего лично для тебя из этих посиделок не выйдет. Как пить дать на каторгу загремишь!
– Я не боюсь!
– Это потому, что мозгов нет.
– А у тебя есть? Ты, значит, умный, а все вокруг дураки!
– Ну почему – только я? Вон Ипполит ваш тоже не дурак, хотя и такими, как вы, хороводит.
– Ты про что?
– Да так. Ты, к примеру, чем займешься, если ваша возьмет?
– Не знаю, – растерялся Максим, никогда так далеко не заглядывавший.
– А я знаю. Так и будешь на фабрике спину гнуть.
– Так что с того? Это же совсем другая жизнь будет!
– Для кого как. Вот для Крашенинникова она точно переменится. Он ведь в депутаты, а то и выше поднимется. А ты как был работягой, так и останешься.
– Так ить Ипполит Сергеевич – человек ученый!
– А тебе кто мешает учиться? Вон на всякую ерунду время есть. В университет, понятное дело, уже не получится. А вот толковую специальность приобрести – почему нет?! Ладно, ты мальчик уже большенький, сам разберешься, что к чему.
Договорив, Дмитрий поправил на голове картуз и с независимым видом двинулся прочь.
– Ты куда? – окликнул его Максим.
– Вещи забирать. Ты ведь меня не от доброты душевной к себе жить позвал?
– Ну…
– Баранки гну! В общем, в вашем блудняке я участвовать не желаю – так своим и передай. И больше меня не ищи, а то я не всегда такой ленивый.
– Ты про что?
– Да так. Яму мне копать неохота было. Бывай!
Супруги Половцевы, несмотря на родство с богатейшим банкиром Петербурга, жизнь вели самую скромную, хотя нельзя сказать, чтобы бедную. Просто у них была самая обычная квартира с минимумом прислуги. Отсутствовал свой выезд, составлявший для всякого сколько-нибудь состоятельного жителя столицы вещь совершенно обыденную. Посещая театр, они не бронировали ложу, а довольствовались партером. Гости у них также собирались не слишком часто, но по меньшей мере дважды в месяц Надежда Михайловна с Александром Александровичем устраивали что-то вроде приема для друзей и сослуживцев. Иногда к ним даже захаживали довольно значимые персоны, но обычно все было очень скромно.
Вот и на сей раз к ним пожаловали с визитом супруги Гриппенберг. Глава семейства – Оскар Карлович – был столоначальником в одном департаменте с Половцевым, а их жены были весьма дружны, насколько это вообще свойственно петербургским дамам. Поднявшись по лестнице, они скоро оказались перед дверью Половцевых, и тут возникла небольшая заминка. Вместо привычной крутилки механического звонка на стене красовалась непонятная кнопка с надписью рядом: «Просьба нажимать здесь». Оскар Карлович, недоумевая, нажал на нее, и тут же раздался громкий звонок, не похожий ни на что слышанное ими прежде. Это было так странно, что почтенный глава семейства не удержался и нажал еще раз. В третий раз позвонить не получилось, поскольку появилась горничная и пригласила гостей войти.
– Ах, моя дорогая, – спросила крайне заинтригованная мадам Гриппенберг у своей подруги. – А что это был за странный звук?
– О чем вы, душечка? – томно вздохнула Надежда Михайловна.
– Ну, я про тот металлический звон, раздавшийся, как только мой Оскар нажал на эту странную кнопку.
– Ах вот оно что, – улыбнулась хозяйка дома. – Это новейшее изобретение. Называется – электрический звонок. Подарок papa.
– Какая прелесть! – простонала Амалия Витольдовна. – Вероятно, это чудо из Парижа?
– Вы же знаете, милая моя, – пожала плечами Половцева, – что я не вхожу в такие мелочи. Но кажется, да. Впрочем, эту забавную вещицу можно купить и здесь, в Петербурге.
– Что вы говорите? – просто взвизгнула госпожа Гриппенберг и с надеждой уставилась на подругу.
– Надо спросить у мужа. Вроде бы у него осталась визитка с адресом мастера.
– Вы бы нас крайне обязали!
– Ах, какие пустяки. Это совершенно не стоит благодарностей.
Званый вечер прошел в теплой и, можно даже сказать, дружеской обстановке, но едва супруги Гриппенберг покинули гостеприимных хозяев, Амалия Витольдовна вкрадчивым, но вместе с тем не допускающим возражений голосом заявила мужу:
– Дорогой, я хочу, чтобы у нас появился такой же звонок!
– Что, прямо сейчас? – имел неосторожность пошутить Оскар Карлович, пребывавший в довольно благодушном настроении после нескольких рюмок хереса.
Прозвучавшим в ответ голосом можно было морозить свиные туши на рынке.
– Вы совершенно точно меня поняли, мой друг, – прошипела в ответ дама, и глаза ее сверкнули так, что свет газового рожка в коридоре стал на мгновение излишним. – Я даже удивилась вашей догадливости!
Поправившегося, наконец, Семку забирали из больницы с почетом, как будто он был не заводским мальчиком на побегушках, а по меньшей мере – сыном приказчика. Батька, правда, его встречать не пришел, но, может, оно и к лучшему, а то у него рука тяжелая, а разговор короткий. Сначала выдерет, а уж потом дознаваться будет, что и как. Но пришла мамка – рано постаревшая худая женщина с измученным лицом, а с ней Стеша, воспользовавшаяся тем, что ее собственный отец был на работе. Ради такого дела она принарядилась в новую кофточку и в свою лучшую синюю юбку, на шею повесила бусы, а в косы заплела ярко-алые ленты и была просто чудо как хороша. Так что у мальчишки, всерьез считавшего ее своей невестой, на душе потеплело.
Но самое главное, с ними был Дмитрий. Вот уж кто совершенно переменился с момента их последней встречи. Одетый как барин и так же свободно себя ведущий, он с достоинством выслушал все, что сказал ему доктор. Сдержанно поблагодарил и пообещал скрупулезно следовать всем его предписаниям. Что такое «скрупулезно», Семен не знал, но заранее почувствовал, что спуску ему никто не даст.
– Полно, товарищи, довольно ссор, – прекратил препирательства Крашенинников. – Давайте лучше выпьем, что ли…
– Что-то Максим долго не возвращается, – сказал Григорий, берясь за бутылку. – Наверное, догнал этого Будищева!
– Надеюсь, что нет, – покачала головой Гедвига.
– Что, простите?
– Я говорю, что больше не буду пить ничего, кроме чая.
Максим бежал вслед за Дмитрием, чувствуя внутри себя все большее раздражение против этого человека. В самом деле, что это Будищев стал себя так вести? Нагрубил хорошим людям, барышень обидел. Ну, ничего, сейчас он его догонит и мозги вправит. Будет знать, как в порядочном обществе обращаться. Правда, тот как сквозь землю провалился, и урок, похоже, придется немного отложить…
– Ты не меня ищешь? – раздался над самым ухом насмешливый голос.
Мастеровой отшатнулся и, махнув кулаком, попытался достать Будищева, но в этот момент его по ребрам будто кувалдой ударили, напрочь вышибив весь воздух из легких. На какое-то мгновение в глазах померк свет, а когда Максим очнулся, его противник уже выкручивал ему руку, отчего ему волей-неволей пришлось согнуться в три погибели.
– Пусти! – попытался вырваться парень, но не тут-то было.
– Не дергайся, а то руки переломаю, – спокойно посулил ему Будищев и так дернул, что пленник едва не взвыл.
– Пусти, больно!
– Ага, сейчас! – ослабил хватку гальванер. – Рассказывай лучше.
– Что тебе рассказывать?
– Все. Максимально подробно и по порядку. Кто дал тебе задание меня привести к этим людям и, самое главное, зачем?
– Никто мне ничего не… ой!
– Повторяю вопрос. Кто и за каким хреном приказал тебе – дурню стоеросовому – привести меня сюда?
– Да случайно все это получилось… ай!
– Ты меня не понял, – печально вздохнул Дмитрий. – А объяснять времени нет!
– Да мы постоянно толковых людей ищем. Таких, чтобы за серьезное дело взяться не побоялись!
– И я вам достойным показался?
– Ну а что?! За мальчишку заступился, на конфликт с хозяевами пошел. Ипполит сказал, чтобы я тебя привел…
– Стало быть, он знал про меня?
– Ну да. Портниха эта – Берг – про тебя ему рассказала.
– Очень интересно. И что же она такого обо мне ему поведала?
– Что стреляешь хорошо. Вообще никогда не промахиваешься.
– О как! И часто вы такие разговоры ведете?
– Нет, просто это вскоре после покушения Соловьева было…
– Понятно, – хмыкнул Будищев и, отпустив своего пленника, поднялся и стал отряхивать испачканные землею штаны с сапогами.
С трудом поднявшийся Максим зло посмотрел на него, но драться больше не решился и лишь коротко пробурчал:
– Здоровый, чертяка!
– Не жалуюсь, – усмехнулся Дмитрий. – А вот ты бы свое здоровье поберег бы!
– Это ты про что?
– Про то, что ничего хорошего лично для тебя из этих посиделок не выйдет. Как пить дать на каторгу загремишь!
– Я не боюсь!
– Это потому, что мозгов нет.
– А у тебя есть? Ты, значит, умный, а все вокруг дураки!
– Ну почему – только я? Вон Ипполит ваш тоже не дурак, хотя и такими, как вы, хороводит.
– Ты про что?
– Да так. Ты, к примеру, чем займешься, если ваша возьмет?
– Не знаю, – растерялся Максим, никогда так далеко не заглядывавший.
– А я знаю. Так и будешь на фабрике спину гнуть.
– Так что с того? Это же совсем другая жизнь будет!
– Для кого как. Вот для Крашенинникова она точно переменится. Он ведь в депутаты, а то и выше поднимется. А ты как был работягой, так и останешься.
– Так ить Ипполит Сергеевич – человек ученый!
– А тебе кто мешает учиться? Вон на всякую ерунду время есть. В университет, понятное дело, уже не получится. А вот толковую специальность приобрести – почему нет?! Ладно, ты мальчик уже большенький, сам разберешься, что к чему.
Договорив, Дмитрий поправил на голове картуз и с независимым видом двинулся прочь.
– Ты куда? – окликнул его Максим.
– Вещи забирать. Ты ведь меня не от доброты душевной к себе жить позвал?
– Ну…
– Баранки гну! В общем, в вашем блудняке я участвовать не желаю – так своим и передай. И больше меня не ищи, а то я не всегда такой ленивый.
– Ты про что?
– Да так. Яму мне копать неохота было. Бывай!
Супруги Половцевы, несмотря на родство с богатейшим банкиром Петербурга, жизнь вели самую скромную, хотя нельзя сказать, чтобы бедную. Просто у них была самая обычная квартира с минимумом прислуги. Отсутствовал свой выезд, составлявший для всякого сколько-нибудь состоятельного жителя столицы вещь совершенно обыденную. Посещая театр, они не бронировали ложу, а довольствовались партером. Гости у них также собирались не слишком часто, но по меньшей мере дважды в месяц Надежда Михайловна с Александром Александровичем устраивали что-то вроде приема для друзей и сослуживцев. Иногда к ним даже захаживали довольно значимые персоны, но обычно все было очень скромно.
Вот и на сей раз к ним пожаловали с визитом супруги Гриппенберг. Глава семейства – Оскар Карлович – был столоначальником в одном департаменте с Половцевым, а их жены были весьма дружны, насколько это вообще свойственно петербургским дамам. Поднявшись по лестнице, они скоро оказались перед дверью Половцевых, и тут возникла небольшая заминка. Вместо привычной крутилки механического звонка на стене красовалась непонятная кнопка с надписью рядом: «Просьба нажимать здесь». Оскар Карлович, недоумевая, нажал на нее, и тут же раздался громкий звонок, не похожий ни на что слышанное ими прежде. Это было так странно, что почтенный глава семейства не удержался и нажал еще раз. В третий раз позвонить не получилось, поскольку появилась горничная и пригласила гостей войти.
– Ах, моя дорогая, – спросила крайне заинтригованная мадам Гриппенберг у своей подруги. – А что это был за странный звук?
– О чем вы, душечка? – томно вздохнула Надежда Михайловна.
– Ну, я про тот металлический звон, раздавшийся, как только мой Оскар нажал на эту странную кнопку.
– Ах вот оно что, – улыбнулась хозяйка дома. – Это новейшее изобретение. Называется – электрический звонок. Подарок papa.
– Какая прелесть! – простонала Амалия Витольдовна. – Вероятно, это чудо из Парижа?
– Вы же знаете, милая моя, – пожала плечами Половцева, – что я не вхожу в такие мелочи. Но кажется, да. Впрочем, эту забавную вещицу можно купить и здесь, в Петербурге.
– Что вы говорите? – просто взвизгнула госпожа Гриппенберг и с надеждой уставилась на подругу.
– Надо спросить у мужа. Вроде бы у него осталась визитка с адресом мастера.
– Вы бы нас крайне обязали!
– Ах, какие пустяки. Это совершенно не стоит благодарностей.
Званый вечер прошел в теплой и, можно даже сказать, дружеской обстановке, но едва супруги Гриппенберг покинули гостеприимных хозяев, Амалия Витольдовна вкрадчивым, но вместе с тем не допускающим возражений голосом заявила мужу:
– Дорогой, я хочу, чтобы у нас появился такой же звонок!
– Что, прямо сейчас? – имел неосторожность пошутить Оскар Карлович, пребывавший в довольно благодушном настроении после нескольких рюмок хереса.
Прозвучавшим в ответ голосом можно было морозить свиные туши на рынке.
– Вы совершенно точно меня поняли, мой друг, – прошипела в ответ дама, и глаза ее сверкнули так, что свет газового рожка в коридоре стал на мгновение излишним. – Я даже удивилась вашей догадливости!
Поправившегося, наконец, Семку забирали из больницы с почетом, как будто он был не заводским мальчиком на побегушках, а по меньшей мере – сыном приказчика. Батька, правда, его встречать не пришел, но, может, оно и к лучшему, а то у него рука тяжелая, а разговор короткий. Сначала выдерет, а уж потом дознаваться будет, что и как. Но пришла мамка – рано постаревшая худая женщина с измученным лицом, а с ней Стеша, воспользовавшаяся тем, что ее собственный отец был на работе. Ради такого дела она принарядилась в новую кофточку и в свою лучшую синюю юбку, на шею повесила бусы, а в косы заплела ярко-алые ленты и была просто чудо как хороша. Так что у мальчишки, всерьез считавшего ее своей невестой, на душе потеплело.
Но самое главное, с ними был Дмитрий. Вот уж кто совершенно переменился с момента их последней встречи. Одетый как барин и так же свободно себя ведущий, он с достоинством выслушал все, что сказал ему доктор. Сдержанно поблагодарил и пообещал скрупулезно следовать всем его предписаниям. Что такое «скрупулезно», Семен не знал, но заранее почувствовал, что спуску ему никто не даст.