Путь на Балканы
Часть 12 из 86 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Последние слова Никифорова покрыл такой хохот, что его расслышали сидевшие в небольшой каморке унтера. У них как раз нашлись деньги на штоф «поповки»[12], каковую они, под нехитрую закусь, с удовольствием и употребляли. Старший из них — Галеев, выглянув, добродушно оглядел солдат и, не найдя в смехе подчиненных никакой крамолы, махнул рукой, дескать, веселитесь. Однако вышедший следом Хитров был настроен не так миролюбиво. В последнее время жизнь ефрейтора не ладилась. Происшествие с новобранцем не осталось незамеченным другими, и, хотя никто ему ничего не сказал, командир звена чувствовал растущее между ним и унтерами охлаждение. Сегодняшняя попойка была его последней попыткой вернуть себе утекающий между пальцами авторитет. Именно он купил эту водку и собрал в каморке «солдатскую аристократию», рассчитывая, что спиртное поможет наладить отношения. Поначалу так оно и было, посмеивающиеся в усы унтер-офицеры с удовольствием выпили, затем оттаяли, похлопали ефрейтора по плечу, дескать, чего там, мы все одно свои люди, так что не журись! И все бы было хорошо, если бы не этот проклятый новобранец, хотя какой новобранец, уже солдат, присягу-то принял!
— Будищев! — проговорил он, кривя губы, будто выплюнул.
— Я, господин ефрейтор, — ровным голосом отозвался предмет его ненависти и встал.
— Я тебя насквозь вижу!
— Так точно, господин ефрейтор!
— Ты думаешь, я ничего не понимаю? Ты ведь считаешь, будто я дерьмо!
— Так точно, господин ефрейтор, — снова отвечал Дмитрий под всеобщие смешки.
— Да я тебя в бараний рог согну, — взъярился Хитров, сообразивший, что попал в дурацкое положение, — я тебя расшибу, будто щенка об стену!
Шагнув вперед, он принялся закатывать рукава, демонстрируя готовность перейти от слов к делу. Унтера шагнули было за ним следом, но невозмутимый Галеев остановил их движением руки, мол, погодите покуда. Не заметивший, что остался один, Хитров, покачиваясь, подошел к ненавистному солдату и злобно ощерился.
— Что, гнида, дождался своего часа?
— Шли бы вы спать, господин ефрейтор, — невозмутимо отозвался тот, — а то упадете ненароком да зашибетесь.
— Ах ты, паскуда, — изумился пьяный и резко ударил.
Однако там, куда он целил, Будищева уже не было и, потеряв равновесие, Хитров упал. Неловко вскочив, он снова попытался ударить своего противника и снова промахнулся. Правда, на этот раз его кулак встретился с деревянным столбом, на котором держались солдатские нары, и ефрейтор взвыл от боли.
— Да что же это такое делается, братцы, — закричал он, — солдат на своего командира руку поднял! Это же бунт!
Внимательно наблюдавшим за происходящим унтерам не слишком понравилось то, что они увидели. В принципе, они хоть сейчас были готовы вступиться за Хитрова и стереть в порошок обнаглевшего солдата, но обладавший беспрекословным авторитетом Галеев вновь удержал их.
— Чего-то я не видал, чтобы он руки поднимал, — насмешливо проронил он. — Выпил ты, Васька, лишнего, вот и брякнулся на ровном месте.
Воспользовавшись, что все внимание отвлечено на говорящего старшего унтер-офицера, Дмитрий вдруг шагнул к ефрейтору и, ткнув его кулаком под ложечку, тут же подхватил обмякшее тело, сделав вид, будто помогает идти.
— Ну, чего вы, — приговаривал он, поддерживая готового упасть Хитрова, — ну, выпили чуток лишнего, ну, с кем не бывает. Давайте я вас, господин ефрейтор, до койки доведу, все и ладно будет.
— Тащи его сюда, — распорядился Галеев, — да положи тут, даст бог, проспится.
— Слушаю, — отозвался Будищев и свалил свою ношу на скамью в каморке.
— Выпьешь с нами? — прищурившись, спросил унтер.
— Если нальете, так чего не выпить?
Набулькав полную чарку, командир взвода протянул ее Дмитрию, тот, не чинясь, взялся за нее, но остановился.
— Чего не пьешь?
— Так не привык я в одиночку.
— Вот это по-нашему, — одобрительно хмыкнул Северьян и велел остальным: — Чего столбенеете, наливайте!
Дождавшись, когда у всех будут чарки в руках, он снова пристально посмотрел на Будищева и спросил:
— За что пить будем?
— За лося, — не задумываясь, отвечал Дмитрий.
— Это как?
— Ну, чтобы моглося, пилося и еще много чегося, — пояснил солдат под всеобщий смех и опрокинул в себя чарку.
— Эх, паразит, — отозвался, покачав головой, унтер, когда все выпили, — ладно, ступай покуда.
— Слушаю, — как ни в чем не бывало отозвался Будищев и шагнул к порогу.
— Только не зарывайся, — шепнул ему Галеев, сделав вид, что качнулся.
Выйдя из каморки, Дмитрий, не обращая ни на кого внимания, прошел к своему месту, затем накинул шинель, кепи и вышел вон из казармы. Улица встретила его резким порывом холодного, но чистого воздуха, особенно приятного после пропахшей запахами портянок и немытого тела казармы. Некоторое время он бездумно шел вперед, ничего не замечая вокруг. Дойдя до ограды, Дмитрий некоторое время постоял рядом, с недоумением рассматривая ее. Наверное, когда-то это сооружение было дощатым забором, но с тех пор утекло много воды. Теперь на покосившихся от времени столбах держалось лишь несколько жердей, на которых вкривь и вкось висело несколько досок. Вообще, к его удивлению, здешнее армейское начальство весьма мало заботилось, чтобы оградить солдат от окружающего мира. Хотя, если подумать, значительная часть полка была расквартирована не в казармах, а стояла на постое в окрестных деревнях, так что особого смысла в этом не было. Есть шлагбаум, у которого стоит часовой, и ладно.
— Митя, Мить! — отвлек его от размышлений чей-то тонкий голос.
— Что? — покрутил он головой, пытаясь увидеть источник звука, и наткнулся глазами на несуразную фигуру.
Из-за забора его звала какая-то женщина в сером платке, непонятного цвета жакете не по размеру и длинной юбке. Подойдя поближе, он с удивлением узнал в ней Машку — деревенскую девчонку, попытавшуюся натравить на него местных парней.
— Нашла, — улыбнулась она во весь рот.
— Ты что здесь делаешь?
— Тебя искала.
— Офигеть! Ты как вообще тут очутилась-то?
— Тятенька в город по делам поехал, а я упросилась, чтобы он меня с собой взял.
— А зачем?
— Дурак ты, Митька! Сказано же — тебя искала.
— И как только нашла?
— Ой, намаялась, — снова улыбнулась девушка, — да и озябла, но все же нашла. Я тут давно выглядываю, хотела уж у дяденьки с ружьем спросить, да забоялась.
— Вот блин, забоялась она! Рядом с воинской частью бродить не забоялась, а тут, значит, страшно стало.
— Ага, вон он какой строгий.
— Нашла чего бояться, дуреха! Бог с ним, с часовым, он свой пост не покинет, но тут же солдаты кругом!
— И что? — захлопала невероятно зелеными глазами девушка.
— Ладно, проехали, — махнул рукой Дмитрий, не объяснять же наивной дурочке, что в его времени ее запросто могли бы затащить в казарму и так обогатить сексуальный опыт, что мало не показалось бы любой плечевой путане. Впрочем, кто их знает, этих предков, может, у них так не принято?
— Отец-то твой где?
— Известно где, в кабаке.
— В смысле, в кабаке, пьянствует, что ли?
— Чего сразу пьянствует! Дела поделал, товар продал, отчего же не выпить?
— О как! Слушай, Машка, а из тебя хорошая жена может получиться.
— Просватай и узнаешь.
— Ага, сейчас! Не видишь, дуреха, я в армии.
— Вижу, форму вон красивую дали, усы отпустил… ну ни дать ни взять — граф!
— Тьфу! Еще ты меня так не называла.
— А как тебя называть, хочешь, красавчиком звать стану?
— Маша, — вздохнул Дмитрий, — тебе сколько лет?
— Шестнадцатый, — с готовностью отвечала девушка.
— А через шесть лет сколько будет?
— Не знаю…
— Двадцать два, Машенька. А теперь скажи мне, горе мое, в каком возрасте у вас девок замуж отдают?
— Когда в шестнадцать, когда в осьмнадцать…
— А после двадцати часто ли незамужними остаются?
— Если только кривая какая или порченая…
— Ну, вот видишь, а ты у нас девушка красивая, года не пройдет, как тебя просватают.
— Правда, красивая?
— Ох, чтоб меня! Маха, ключевое слово — просватают. Я когда со службы вернусь, ты уже парочку детишек родить успеешь, так что выкинь эту дурь из головы и ступай к отцу, пока он тебя искать не начал. А то еще выдерет, как сидорову козу!
— Ладно, — плечи девчонки поникли, и на глазах показались слезы.
Дмитрию стало неудобно, все же девушка потратила немало сил, чтобы найти его, а он ее так отшил…
— Будищев! — проговорил он, кривя губы, будто выплюнул.
— Я, господин ефрейтор, — ровным голосом отозвался предмет его ненависти и встал.
— Я тебя насквозь вижу!
— Так точно, господин ефрейтор!
— Ты думаешь, я ничего не понимаю? Ты ведь считаешь, будто я дерьмо!
— Так точно, господин ефрейтор, — снова отвечал Дмитрий под всеобщие смешки.
— Да я тебя в бараний рог согну, — взъярился Хитров, сообразивший, что попал в дурацкое положение, — я тебя расшибу, будто щенка об стену!
Шагнув вперед, он принялся закатывать рукава, демонстрируя готовность перейти от слов к делу. Унтера шагнули было за ним следом, но невозмутимый Галеев остановил их движением руки, мол, погодите покуда. Не заметивший, что остался один, Хитров, покачиваясь, подошел к ненавистному солдату и злобно ощерился.
— Что, гнида, дождался своего часа?
— Шли бы вы спать, господин ефрейтор, — невозмутимо отозвался тот, — а то упадете ненароком да зашибетесь.
— Ах ты, паскуда, — изумился пьяный и резко ударил.
Однако там, куда он целил, Будищева уже не было и, потеряв равновесие, Хитров упал. Неловко вскочив, он снова попытался ударить своего противника и снова промахнулся. Правда, на этот раз его кулак встретился с деревянным столбом, на котором держались солдатские нары, и ефрейтор взвыл от боли.
— Да что же это такое делается, братцы, — закричал он, — солдат на своего командира руку поднял! Это же бунт!
Внимательно наблюдавшим за происходящим унтерам не слишком понравилось то, что они увидели. В принципе, они хоть сейчас были готовы вступиться за Хитрова и стереть в порошок обнаглевшего солдата, но обладавший беспрекословным авторитетом Галеев вновь удержал их.
— Чего-то я не видал, чтобы он руки поднимал, — насмешливо проронил он. — Выпил ты, Васька, лишнего, вот и брякнулся на ровном месте.
Воспользовавшись, что все внимание отвлечено на говорящего старшего унтер-офицера, Дмитрий вдруг шагнул к ефрейтору и, ткнув его кулаком под ложечку, тут же подхватил обмякшее тело, сделав вид, будто помогает идти.
— Ну, чего вы, — приговаривал он, поддерживая готового упасть Хитрова, — ну, выпили чуток лишнего, ну, с кем не бывает. Давайте я вас, господин ефрейтор, до койки доведу, все и ладно будет.
— Тащи его сюда, — распорядился Галеев, — да положи тут, даст бог, проспится.
— Слушаю, — отозвался Будищев и свалил свою ношу на скамью в каморке.
— Выпьешь с нами? — прищурившись, спросил унтер.
— Если нальете, так чего не выпить?
Набулькав полную чарку, командир взвода протянул ее Дмитрию, тот, не чинясь, взялся за нее, но остановился.
— Чего не пьешь?
— Так не привык я в одиночку.
— Вот это по-нашему, — одобрительно хмыкнул Северьян и велел остальным: — Чего столбенеете, наливайте!
Дождавшись, когда у всех будут чарки в руках, он снова пристально посмотрел на Будищева и спросил:
— За что пить будем?
— За лося, — не задумываясь, отвечал Дмитрий.
— Это как?
— Ну, чтобы моглося, пилося и еще много чегося, — пояснил солдат под всеобщий смех и опрокинул в себя чарку.
— Эх, паразит, — отозвался, покачав головой, унтер, когда все выпили, — ладно, ступай покуда.
— Слушаю, — как ни в чем не бывало отозвался Будищев и шагнул к порогу.
— Только не зарывайся, — шепнул ему Галеев, сделав вид, что качнулся.
Выйдя из каморки, Дмитрий, не обращая ни на кого внимания, прошел к своему месту, затем накинул шинель, кепи и вышел вон из казармы. Улица встретила его резким порывом холодного, но чистого воздуха, особенно приятного после пропахшей запахами портянок и немытого тела казармы. Некоторое время он бездумно шел вперед, ничего не замечая вокруг. Дойдя до ограды, Дмитрий некоторое время постоял рядом, с недоумением рассматривая ее. Наверное, когда-то это сооружение было дощатым забором, но с тех пор утекло много воды. Теперь на покосившихся от времени столбах держалось лишь несколько жердей, на которых вкривь и вкось висело несколько досок. Вообще, к его удивлению, здешнее армейское начальство весьма мало заботилось, чтобы оградить солдат от окружающего мира. Хотя, если подумать, значительная часть полка была расквартирована не в казармах, а стояла на постое в окрестных деревнях, так что особого смысла в этом не было. Есть шлагбаум, у которого стоит часовой, и ладно.
— Митя, Мить! — отвлек его от размышлений чей-то тонкий голос.
— Что? — покрутил он головой, пытаясь увидеть источник звука, и наткнулся глазами на несуразную фигуру.
Из-за забора его звала какая-то женщина в сером платке, непонятного цвета жакете не по размеру и длинной юбке. Подойдя поближе, он с удивлением узнал в ней Машку — деревенскую девчонку, попытавшуюся натравить на него местных парней.
— Нашла, — улыбнулась она во весь рот.
— Ты что здесь делаешь?
— Тебя искала.
— Офигеть! Ты как вообще тут очутилась-то?
— Тятенька в город по делам поехал, а я упросилась, чтобы он меня с собой взял.
— А зачем?
— Дурак ты, Митька! Сказано же — тебя искала.
— И как только нашла?
— Ой, намаялась, — снова улыбнулась девушка, — да и озябла, но все же нашла. Я тут давно выглядываю, хотела уж у дяденьки с ружьем спросить, да забоялась.
— Вот блин, забоялась она! Рядом с воинской частью бродить не забоялась, а тут, значит, страшно стало.
— Ага, вон он какой строгий.
— Нашла чего бояться, дуреха! Бог с ним, с часовым, он свой пост не покинет, но тут же солдаты кругом!
— И что? — захлопала невероятно зелеными глазами девушка.
— Ладно, проехали, — махнул рукой Дмитрий, не объяснять же наивной дурочке, что в его времени ее запросто могли бы затащить в казарму и так обогатить сексуальный опыт, что мало не показалось бы любой плечевой путане. Впрочем, кто их знает, этих предков, может, у них так не принято?
— Отец-то твой где?
— Известно где, в кабаке.
— В смысле, в кабаке, пьянствует, что ли?
— Чего сразу пьянствует! Дела поделал, товар продал, отчего же не выпить?
— О как! Слушай, Машка, а из тебя хорошая жена может получиться.
— Просватай и узнаешь.
— Ага, сейчас! Не видишь, дуреха, я в армии.
— Вижу, форму вон красивую дали, усы отпустил… ну ни дать ни взять — граф!
— Тьфу! Еще ты меня так не называла.
— А как тебя называть, хочешь, красавчиком звать стану?
— Маша, — вздохнул Дмитрий, — тебе сколько лет?
— Шестнадцатый, — с готовностью отвечала девушка.
— А через шесть лет сколько будет?
— Не знаю…
— Двадцать два, Машенька. А теперь скажи мне, горе мое, в каком возрасте у вас девок замуж отдают?
— Когда в шестнадцать, когда в осьмнадцать…
— А после двадцати часто ли незамужними остаются?
— Если только кривая какая или порченая…
— Ну, вот видишь, а ты у нас девушка красивая, года не пройдет, как тебя просватают.
— Правда, красивая?
— Ох, чтоб меня! Маха, ключевое слово — просватают. Я когда со службы вернусь, ты уже парочку детишек родить успеешь, так что выкинь эту дурь из головы и ступай к отцу, пока он тебя искать не начал. А то еще выдерет, как сидорову козу!
— Ладно, — плечи девчонки поникли, и на глазах показались слезы.
Дмитрию стало неудобно, все же девушка потратила немало сил, чтобы найти его, а он ее так отшил…