Путь молодого бога

Я прорубил пятидесятиметровый спиральный туннель, следуя по хвосту дракона, как по рудной жиле. Крылья, если они и были, не уцелели. А вот череп сохранился, причем сохранится он и после нашей мародерки. Мифрил его рубил чисто символически. Ощущение – словно топором пытаешься продолбиться сквозь танковую броню. И вроде есть какой-то эффект – грохот, что надо, яркие искры и даже кусочки окалины больно жалят лицо. Но толку чуть…

В общем, оставили мы это дело. Лишь выдрали по клыку и бережно упрятали их в Чертогах.

И вот сейчас сидели мы у костра в той самой черепушке. Ели свежеприготовленный шашлык, слизывая текущий по пальцам жир и отдыхая от трудов праведных. Бойцы юморили, довольные жизнью и статусом. Я же весь вечер пребывал в меланхолической задумчивости…

Вытерев руки о непачкающиеся брюки, я в сотый раз оглянулся. Может, все же привиделось?

Но нет. На высоте метра острым когтем было выцарапано уверенное:



– Здесь был Че!





Глава 12




Воспоминания об одноухом герое со звездой Героя Тьмы на груди вогнали меня в глубокую меланхолию. Как-то незаметно для себя я крепко устал от серых красок минусовых уровней и всеобщего божественного треша. Меня тянуло домой, в Друмир, к стенам родной Суперновы и верным друзьям. Там ярче небо, полнее жизнь, глобальней задачи.

Вот ради всего этого я и рвал спину, кроша камень и заливая его кровью. Чтобы вернуться, требовались проклятые совушки. Причем быстро – разница почти в пять веков не давала мне покоя.

Правда, оставался еще вариант для ленивых. Из-за обратного хода времени на минусах можно было затаиться лет этак на тысячу, подгадать момент и вернуться в точку смерти. Но если сейчас я боюсь за память своих друзей – узнают ли, нужен ли еще, – то во втором случае я уже опасаюсь самого себя: в кого превращусь за тысячелетие? Нужны ли будут мне старые друзья, Друмир, да и сама Земля? Может, построю к тому времени собственный мир – с блэкджеком и персональным гаремником?

Нет, не могу я ждать! Душа требует действий!

Оставив своих бандитов смаковать жареную свежатину, я открыл проход в Чертоги и шагнул внутрь. Пара пауков, дежурившая у штандарта Стражей Первохрама, вытянулась в струнку и отдала честь. Невелик трюк, а настроение поднимает…

Зайдя в комнату к Умке, привычно проверил его тело. Оболочка была жива – раз в минуту делала поверхностный вдох и негромко бахала сердцем.

Вот я учудил в свое время… Даже умудрился прокинуть связь между телом и душой. Тонкая невидимая нить выходила из аватара и терялась в безвременье Великого Ничто.

С тех пор я стал значительно сильнее. Пришло время для второй попытки. Хотя… кому я вру? Одиноким я стал… Лишенным всякой опоры из прошлого. Мне бы хоть Умку, хоть Багиру, хоть Барсика. Блин, чувствую себя Малышом из «Карлсона», которому не подарили щеночка…

Сажусь рядом с Умкой. Кладу руку ему на плечо. Прости, боевой друг, аналогия со щенком неуместна. Это я все от жалости к себе. Минутная слабость…

Закрываю глаза, успокаиваясь, постепенно вгоняя себя в транс. Нет тела, нет мыслей, нет эмоций. С Пустотой может контактировать только пустота. Что-то другое она не пропустит, растворит в себе. Как пытается растворить оказавшиеся в ней души. И только память живых удерживает их от развоплощения.

Вот теперь я не только чувствую нить, связывающую душу Умки с телом, но и вижу ее. Кладу на нее руку и скольжу вперед, как по уходящим в бесконечность рельсам. Все быстрее и быстрее, в никуда и в никогда.

В себя я пришел резким рывком. Недоуменно закрутил головой, как проспавший свою остановку студент. Приехали, выходим – конечная станция «Петушки»…

Нет ни верха, ни низа. Нет координат, точки опоры, тела, фотонов света, квантов материи, вселенских констант. Тяжело сфокусировать мысли, найти мотивацию, вспомнить, зачем я тут и что хотел сделать. Великое Ничто, во всей своей красоте и пустоте…

Слава мне, что я не выпустил из руки путеводную нить. Она дала точку опоры, понятие направления, напомнила о цели. Цель позволила сфокусироваться, отыскать в антрацитовой тьме отличающийся по фактуре объект. Шар свернувшейся в комочек души, закрывшейся восьмигранными пластинами брони, но все же оставляющий за собой едва заметный шлейф потерь.

Я подтянул себя поближе. Какие-то звуки заставили меня прислушаться, а затем заулыбаться во все тридцать два зуба. Внутри сферы кто-то отбивал такт и хрипло напевал:

«Мы летим, ковыляя во мгле,

Мы ползем на последнем крыле.

Бак пробит, хвост горит и машина летит

На честном слове и на одном крыле…»





Я не удержался и подхватил:

– Ну дела! Ночь была! Их объекты разбомбили мы дотла…

Умка резко замолчал, затем раздраженно буркнул:

– По пятницам не подаю! Особенно – галлюцинациям!

Я постучал костяшкой пальца по окутывающей шар броне:


– Сегодня среда! Открывай, сова, медведь пришел. Это я, Лаит!

Умка затих, раздался отчетливый звук задумчивого шкрябанья затылка:

– Какой настойчивый глюк… Ну заходи, если сможешь!

Один из восьмиугольников стал прозрачным, утратив часть своих свойств. Вокруг него сразу заклубился шлейф потерянных воспоминаний. Мелочи, вроде шелеста травы под ногами в утро какой-то там пятницы. Но если так будет продолжаться достаточно долго, то…

Торопливо ныряю в открывшийся проход. Последнее пристанище души в чем-то схоже с Чертогами. Как элитный дом на Рублевке схож с комнатой в коммуналке…

Крохотная пещера – три на три. В центре в позе лотоса сидит Умка. Разглядев меня, он вскакивает на ноги и с надеждой уточняет:

– Командир?

Я раскрываю объятья и шагаю навстречу.

– Ну не глюк же… Умка, брат!

– Командир!

Обнимать трехметрового тролля непросто, но я справился. Уверен – вернусь домой, смогу обнять даже Супернову и нематериального Бэрримора.

Нет времени в безвременье. Мы говорили вечность и никак не могли наговориться. Вспоминали былые схватки, друзей, живых и мертвых…

Умка не знал, сколько тут находится. Все, что он делал, – это копался в памяти, бережно восстанавливая бледнеющие картины и стараясь не заснуть. Сон – это забвение, маленькая смерть. Каждый раз время сна становится все дольше, а просыпаться все тяжелее.

Тролль чуял звериным чутьем. Количество таких циклов конечно. И осталось их не так чтобы много.

Чуть утолив первый голод общения, я сжал предплечье друга и задал главный вопрос:

– Умка, айда со мной? Я попробую тебя вытащить. Шанс не стопроцентный, но он есть и довольно велик.

Тролль замолчал. Молчал неожиданно долго. Затем виновато посмотрел на меня и уточнил:

– Командир, а можешь меня домой вернуть? У меня там Бомбочка беременная осталась… Ты же теперь бог, а она – слабая женщина. Я там нужнее, командир… Если можно…

Я прикрыл глаза. Умка прав. На все шестьсот процентов. Но почему так больно и обидно? Снова один… Да, есть Авось и Сиреневый. Славные, слегка мутные парни. Но пуд соли мы с ними еще не съели и тонну крови не пролили…

– Я… я могу попробовать… Риски больше… значительно больше…

Глаза тролля сверкнули. Он выпрямился, упершись макушкой в низкие своды личного узилища. Хрустнул кулаками.

– Прорвемся, командир! Сам же учил!

– Ладно, – решился я. – Попробуем! Тогда слушай и запоминай! Передай нашим, что я вырвусь к ним как можно скорее. Пусть ждут не позднее 470 года после битвы. Но скорее всего – раньше. Теперь запомни личные послания! Эрику передашь, что…

Надиктовав сообразительному троллю с десяток посланий, я припечатал их всплеском силы в памяти Умки. Так надежней будет. Затем посмотрел в красные глаза альбиноса:

– Давай присядем на дорожку. Я попробую отправить тебя в прошлое, поближе к дате битвы. Есть там один мутный год… Из другого места не получилось бы. Просто не потянул бы. Но здесь… здесь нет времени. Пустая строка в сетке координат. Попробую подставить нужную дату. Тело я тебе уже сделал, душа готова к вселению. Идеальная ситуация. Резко снижаются шансы их разделения и получения очередного попаданца в разум Петра Первого или Наруто. Ну что, готов?

Умка серьезно кивнул.

– Готов, командир. И… это… спасибо тебе… Вечность помнить буду!

– Помни! Это нужно нам всем. Ну все, закрой глаза… расслабься… думай о Доме… Три… два… один… Творец, помоги нам!



Год 23-й от «Битвы у стен Первохрама». Супернова клана «Дети ночи». Семейный офицерский таунхаус.

Бомба крутилась у плиты и мурлыкала веселый незамысловатый мотив. Несмотря на утро, на раздвинутом гостевом столе уже было тесно от блюд.

Шевелились в хрустальной вазе толстые мучные черви, вкусно чавкающие взбитой в пену подливой.

Зеленел салат из высокогорных трав. Особый набор специй – из семи видов разноцветных кристаллов хрусталя – заставлял его сверкать не хуже радуги.

Залиты духовитым рыбным соусом мягкие съедобные камни синей глины. Еда для настоящих мужчин – укрепляет кости и кожу, придавая им благородный стальной отлив.

Не позабыты и сладости. Обжигающие ядом пирожные из перекрученных медовых сот. Вместо изюминок – черные скалистые пчелы. Именно их тройные жала придают блюду особую пикантность.

Белоснежное безе, взбитое из яиц мелких луговых василисков. Безешки и сейчас фонят магией – слетающиеся на запах мухи валятся на стол застывшими каменными крошками. Впрочем, для тролля блюдо не представляет опасности. Легкое онемение языка, словно вяжущий вкус незрелой хурмы.

Трое заспанных близнецов застыли на пороге кухни и изумленно переглядывались. У матери вообще не часто бывало хорошее настроение, но чтобы по утрам, при полном параде, да еще с подкрашенными глазами?! Но главное даже не это… Платье! Мама надела свое любимое платье! То самое, в котором она запечатлена на фото с отцом. То самое, которое ни разу не надевала после его пропажи…