Пусть девушки плачут

Майкл Картер обошел «Мерседес» и сел на переднее пассажирское сиденье. Затем закрыл за собой дверь и поставил свой дипломат между ног. На Шермане были темно-синий спортивный костюм и серые кроссовки. Было известно, что гендиректор «РЕЛ Ньюс» гордится своей хорошей физической формой. «Вероятно, он либо направляется к собственному личному тренеру, либо возвращается от него», – подумал Картер.

Он очень нервничал и, несмотря на все свои приготовления, был не уверен, что ему лучше сделать теперь: дождаться, когда заговорит Шерман, или начать разговор самому. Шерман молчал, пристально глядя, нет, скорее сердито уставившись на него.

Картер прочистил горло и, протянув руку для пожатия, сказал:

– Мистер Шерман, я благодарен вам за то, что вы согласились встретиться со мной через такое короткое время.

Шерман проигнорировал его протянутую руку.

– Итак, – начал Картер, стараясь придать своему тону куда больше уверенности, чем он испытывал на самом деле, – вчера, примерно в пять часов дня, в мой офис явилась помощница продюсера по имени Лорен Померанц. Она рассказала мне о встрече, которая произошла у нее в кабинете Брэда Мэтьюса за закрытыми дверьми.

Шерман внимательно слушал, пока Картер пересказывал то, что поведала ему Лорен Померанц. Реакция генерального «РЕЛ Ньюс» была предсказуемой.

– Это всего лишь ее слово против его слова, – проворчал он.

– Точно так же поначалу отреагировал и я, мистер Шерман, – ответил Картер, достав свой смартфон и водя по нему пальцем, – пока я не услышал вот это.

Картер поднял мобильник, держа его между собой и Шерманом. Ни один из них не произнес ни слова, пока запись не подошла к концу.

– О боже, – вырвалось у Шермана. Затем он спросил: – Что нам известно об этой Лорен Померанц?

Картер достал личное дело Лорен Померанц из дипломата, который теперь, открытый, лежал у него на коленях, упиваясь сознанием того, что теперь Шерман уже говорит «нам», то есть объединяет себя с ним, Картером.

– К сожалению для нас, она образцовый сотрудник. В компании она работает три с половиной года. Результаты всех ее ежегодных аттестаций были отличными, и после каждой из них ей повышали оклад. Кроме того, ее дважды повышали.

– Вы же юрист, – резко сказал Шерман. – Когда кто-то делает аудиозапись того, что человек говорит в своем собственном кабинете, и при этом не ставит этого человека в известность – разве это не противозаконно?

– Хороший вопрос, сэр. Вчера вечером я провел по нему изыскания. Хотя, строго говоря, Лорен Померанц, возможно, и нарушила правила внутреннего трудового распорядка «РЕЛ Ньюс», это не очень-то нам поможет. В принципе, ее можно было бы за это уволить, но у меня создалось четкое впечатление, что она и так собирается покинуть компанию.

– Скатертью дорога.

– Она может привести в свое оправдание и следующий довод. «РЕЛ Ньюс» – это организация, занимающаяся сбором и поиском новостей. Тот факт, что ведущий и главный редактор самого рейтингового выпуска новостей в стране совершал развратные действия в отношении своей подчиненной, определенно можно рассматривать как новость. Она делала именно то, что сделал бы любой журналист, работая над репортажем.

Шерман ударил кулаком по рулю; увидев такую его реакцию, Картер внутренне возликовал.

– Осмелюсь сказать, сэр, что адвокаты могли бы часами вести ожесточенные споры о том, может ли эта аудиозапись быть принята в качестве доказательства в суде присяжных, – начал он.

– Кеннеди и Эдельман получили бы немалое удовольствие от такого спора, – заметил Шерман, говоря о популярной передаче «РЕЛ Ньюс» с участием двух адвокатов, из которых один отстаивал интересы истца, а другой – интересы ответчика в различных судебных спорах.

– Это точно. Но если дело вообще дойдет до обсуждения вопроса о допустимости или недопустимости этой аудиозаписи как доказательства в суде, нанесение ущерба нашей компании уже будет налицо. – Картер сделал недолгую паузу, затем продолжил: – Если, конечно, ситуацию не удастся замять.

Шерман посмотрел на него и впервые за все время их разговора перешел на уважительный тон:

– Есть ли какой-либо способ не допустить огласки?

– Да, есть, поскольку мы смогли получить эту информацию на таком раннем этапе. Насколько мне известно, помимо этой аудиозаписи, следов случившегося не существует. Нет никаких писем, где бы упоминались домогательства со стороны Мэтьюса. Я работал над планом действий по недопущению огласки того, что узнал, с той самой минуты, как Лорен Померанц вчера вечером покинула мой офис. Мне нужно только ваше одобрение, чтобы начать воплощать его в жизнь.

– А в чем состоит ваш план?

– Насколько я мог установить, за пределами салона этой машины есть только четыре человека, которым наверняка известно о том, как ведет себя Мэтьюс: сам Мэтьюс, Лорен Померанц, а также некая женщина, имени которой мы не знаем и слова которой о Мэтьюсе подсказали Лорен Померанц мысль записать на свой телефон то, что происходило в кабинете Мэтьюса.

– А кто четвертый?

– Померанц сообщила мне, что она довела эту историю с Мэтьюсом до сведения Фредерика Карлайла-младшего сразу же после того, как это произошло.

– Папенькин сынок Фредди, наш деревенский дурачок, – сказал Шерман. – Ну и как, он что-нибудь предпринял?

– По словам Померанц, он не предпринял ничего. Вместо этого он напомнил ей, что ей вообще повезло, что у нее есть работа в «РЕЛ», и посоветовал просто продолжать работать.

Последовала долгая пауза. Картер ждал, и наконец Шерман нарушил молчание:

– А эта самая Померанц будет держать язык за зубами?

– Уверен, что да, если мы дадим ей то, что она хочет получить.

– Речь идет о деньгах, верно?

– И об этом тоже. Скажите, вы знакомы с высшими руководителями CNN, «Фокс Ньюс» и остальных телесетей?

– Это глупый вопрос.

– Извините. После ухода из «РЕЛ Ньюс» Лорен Померанц хочет остаться в телевизионной индустрии. Может быть, здесь, в Нью-Йорке, может быть, в Хьюстоне, там, откуда она родом. Вы можете позвонить и устроить ее на работу в какую-нибудь из других телесетей?

– Безусловно. Но как мы можем узнать, будет ли держать язык за зубами и та, которая дала Померанц наводку насчет того, что может выкинуть Мэтьюс?


– Да, мы этого не знаем, но то, что она до сих пор продолжает молчать, – это уже добрый знак. Кем бы она ни оказалась, поступление внушительной суммы на ее банковский счет должно купить дальнейшее молчание также и этой дамы.

– А что, если есть и другие?

– Вероятно, таковые и впрямь есть, и мы будем вести себя с ними точно так же. Вместо того чтобы оставаться в бездействии, с ужасом ожидая того дня, когда одна или несколько из них вместе со своими адвокатами созовут пресс-конференцию, мы, а лучше сказать я, разыщу их всех одну за другой и с каждой из них напрямую заключу соглашение о неразглашении и выплате отступных.

– Что вы имеете в виду, говоря «напрямую?»

– Вы действительно хотите знать все детали?

– Нет, наверное, не хочу.

Картер чувствовал, как в нем нарастает радостное возбуждение. Он добился своего – сумел вызвать у Шермана интерес, и теперь оставалось только завершить сделку.

– Единственный способ поправить ситуацию – это свести число тех, кто знает о делишках Мэтьюса, к абсолютному минимуму. А значит, нельзя обсуждать это ни с юристами «РЕЛ», ни со сторонними юридическими фирмами.

– Продолжайте.

– Я начну с Лорен Померанц – уговорю ее принять отступные и подписать соглашение о неразглашении.

– Вы думаете, она согласится?

– За два миллиона долларов – думаю, согласится.

– Два миллиона долларов – это большие деньги.

– Само собой. Но за эти деньги она также сообщит мне, кто еще осведомлен об игрищах Мэтьюса. И давайте посмотрим на эту ситуацию в более широком контексте, проведем сравнение. Какой доход приносит Мэтьюс компании каждый год? Пятьдесят миллионов?

– Да, примерно такую сумму, – пробормотал Шерман, несомненно, отлично зная, что в действительности эта сумма приближается к семидесяти миллионам.

– Чтобы я мог работать над решением этой проблемы, никто не должен видеть, как мы с вами разговариваем, и я не могу, как раньше, продолжать сидеть в своем офисе в отделе кадров. – Он достал из дипломата лист бумаги и протянул его Шерману. – Вам придется нанять консалтинговую фирму «Картер и партнеры». Авансовый платеж составит один миллион плюс двести тысяч долларов ежемесячно на расходы. На мой доверительный счет адвоката должна быть переведена сумма в двенадцать миллионов долларов. Эти деньги, а также дополнительные средства, которые мне, возможно, понадобятся, будут использованы для выплаты компенсаций жертвам Мэтьюса.

– Зачем вам столько денег, если нам известно только о двух жертвах? – спросил Шерман.

– Вы хотите, чтобы я обращался к вам каждый раз, когда я узнаю имя еще одной жертвы и мне понадобится очередная сумма, чтобы заткнуть ей рот?

Шерман понял, что он говорит дело.

– Вы хотите, чтобы я предоставил вам доступ к таким большим деньгам, никому ничего не объяснив?

– Вы же генеральный директор. Так что решение этого вопроса я оставляю вам.

Картер опять сунул руку в дипломат и извлек из него два пакета, в которых лежали мобильные телефоны, приобретенные сегодня утром. Эту часть своего плана он осуществил максимально осторожно. В каждом сетевом магазине Америки установлены камеры видеонаблюдения, снимающие каждого покупателя и то, что он покупает. Если купить сразу шесть телефонов в одном магазине, это может возбудить подозрения, но, если ты покупаешь по одному телефону в шести разных торговых точках, это не вызовет никаких вопросов.

– Если что-то пойдет не так, в наших с вами интересах сделать так, чтобы следов того, что у нас вообще были контакты, не осталось. Никаких электронных писем, никаких звонков по рабочим телефонам, по мобильным телефонам, вообще ничего такого, что можно было бы отследить. Вам известно, что такое «сгорающий мобильник?»

– Вы говорите о тех мобильных телефонах, которые «Самсунгу» пришлось отозвать, потому что они то и дело самопроизвольно загорались?

Картер чуть было не расхохотался, но затем понял, что, возможно, Шерман вовсе не хотел шутить.

– Нет, это одноразовый мобильный телефон с сим-картой, предоплаченной за наличный расчет. Такие мобильники совершенно невозможно отследить. Каждого такого телефона хватает на полчаса. Говоря по ним, мы будем выражаться предельно кратко. Я буду быстро сообщать вам последнюю информацию о делах, которые я завершил, и о том, над чем работаю в настоящий момент.

– А как мне быть, если имеющийся лимит будет исчерпан?

– Вам надо будет просто выбросить этот мобильник и начать пользоваться следующим. Для начала я каждому из нас купил по три таких телефона. Если будет нужно, позднее я куплю еще. Три номера ваших одноразовых мобильников я записал. А номера моих записаны вот здесь. – И он протянул Шерману еще один лист бумаги.

– Картер, вы были совершенно уверены, что я соглашусь с вашим планом, не так ли?

– Если честно, то нет, я не знал, каким будет ваше решение. Но я подумал, что в случае положительного ответа будет куда разумнее, если мы с вами сможем начать действовать уже после первой встречи, а не после второй.

Шерман смотрел прямо перед собой, чувствуя, как в нем медленно нарастает ярость. «Я ничего не знаю об этом парне, но мне придется на него положиться», – подумал он.

– Хорошо, Картер, мы с вами будем действовать заодно. Дайте мне время до вторника или среды, чтобы устроить перевод денег на ваш счет.

– Я еще не совсем закончил, – спокойно сказал Картер. – Существует маловероятная возможность, что кто-то начнет прослушивать наши разговоры. Поэтому, чтобы перестраховаться, мы будем использовать код. Имена жертв мы заменим марками машин: «Форд», «Шевроле», «Мерседес» и так далее. А когда будем толковать о деньгах, то вместо слов «миллион долларов» станем говорить «бушель»[16]. Эти кодовые обозначения записаны на том же листе бумаги, что и номера моих одноразовых телефонов.

– Это все?

– Нет, есть еще четыре вопроса, на сей раз последних. Во-первых, вот вам копия моего заявления об уходе, которое я подам в понедельник. Во-вторых, по мере того, как я буду выяснять имена жертв, мне понадобится доступ к файлам, содержащим их личные дела. Так что позвоните кому-нибудь из ваших айтишников, чтобы такой доступ был предоставлен фирме «Картер и партнеры». И еще позвоните кому следует и подтвердите, что после моего ухода из компании она будет полностью оплачивать медицинскую страховку всей моей семьи в течение двух лет.

«Если я сверну этому наглецу шею и брошу его тело в пролив Лонг-Айленд, интересно, как скоро его найдут?» – кипя от злости, подумал Шерман.

– А последний вопрос?