Провинциальные игры
Часть 83 из 107 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я позову ваших родных, госпожа.
– Да. Пожалуйста. А вы?..
– Анна Ивановна. Я ваша сиделка.
Ну хоть тут я угадала.
– Дайте еще попить, пожалуйста. И зовите.
Первым в комнату влетел Ваня.
– Машенька!!! – Обниматься он, слава богу, не стал. Вместо этого схватил меня за руку, прижал ладонь к своей груди. – Маша, я кретин! Я… я не подумал… прости меня!
– Маша…
Петя подошел с другой стороны, заглянул мне в глаза. Я посмотрела на одного брата, на другого…
– Что с матерью?
Ваня выдохнул.
Это было не прощение, это было понимание. А может, и все сразу.
Ты по-прежнему мой брат, я не сержусь, я все забыла. Сама хороша. Сама должна была подумать…
– Машенька…
Из Вани словно скелет выдернули, он буквально осел на пол у моей кровати.
Вместо него ответил Петя:
– Ее почти неделю тому назад похоронили.
– ЧТО!?
Других слов у меня не осталось.
– Я… Столько!?
Ваня закивал.
Я посмотрела на него, на Петю…
– Кошмар!
– Ну-ка, что тут у нас? – В комнату вошел человек, в котором за версту опознавался доктор. То ли по форме, то ли по запаху карболки, то ли по профессиональным замашкам – вот уж что во всех мирах одинаково!
– Я тут. У себя, – проворчала я.
– Вот и замечательно. А теперь мы попросим всех лишних выйти и вас осмотрим.
Протестовать я не стала.
Неделю!
Ёжь твою рожь!
– Что со мной случилось?
– Рана, обморок, горячка.
Да уж…
Чувствовала я себя преотвратно.
– Вы пролежали в беспамятстве почти десять дней.
– А чувствую я себя на все двадцать.
– Если шутите, значит жить будете, барышня. Здесь больно?
Больно было, и я сердито зашипела сквозь зубы.
– Да.
– Ничего не поделаешь, мне надо знать.
– Все я понимаю. Но дайте хоть пошипеть всласть!
Врач усмехнулся и продолжил осмотр, конца которого я не дождалась – отключилась.
* * *
Второй раз я открыла глаза в той же комнате. Чувствовала себя намного лучше, слабость осталась, тошнота, головокружение и боль, но сейчас я была готова к этим «приятным» ощущениям, да и поменьше они стали.
Я шла на поправку.
– Маша?
В этот раз в комнате сидел Ваня.
– Я, я, – отозвалась я чуточку ворчливо.
– Как ты себя чувствуешь? Может, тебе водички?
Водички хотелось. И в туалет тоже хотелось, но когда я сказала о втором желании, братец, покраснев, потянул из-под кровати утку и пообещал позвать сиделку.
Я кивнула и попросила озаботиться на кухне бульоном. Подозреваю, ничего серьезнее мне просто пока нельзя. А вот бульончик с сухариками, в следующий прием пищи простоквашу… там и желудок заработает.
Ладно, нет худа без добра. Зато какая у меня будет тонкая талия! Просто шикарная!
Меня вполне профессионально обихаживали, обтерли мокрой губкой, помогли поменять рубашку, я посмотрела на свою рану, но ничего толком не увидела.
Плечо и часть груди закрыты толстой повязкой, но бинты чистые, плохого запаха не было, так что – нагноения и гангрены нет? Или все выжгло воспалением?
Что же я помню из медицины?
Температура подскакивает – организм борется? Да, как-то так… почему и не рекомендовали ее сбивать, кажется, до 38,5 или 39 градусов. Я, впрочем, все равно не сбивала.
А тут полыхнуло. Похоже, мои лейкоциты уничтожили всю инфекцию с воплем: «Хозяйка, жрать давай!!! ЕЩЕ!!!»
Отсыпали мне урок на будущее.
И ведь были у меня амулеты, были… не подействовали. Я оказалась слишком самонадеянна, подумала, что в любой ситуации успею их активировать – куда там! Мяукнуть – и то не успела! Сообразить, что происходит! И провалялась сколько времени!
Поделом мне, дурехе!
А что можно сделать по данному вопросу? Не кольчугу же надевать под платье? Да и не поможет.
А что поможет?
Хм…
А платья тут из натуральных тканей. Может, добавить туда кевлар? Я формулу помню, осталось вспомнить еще, как его получить. Формулу мне знакомый рисовал, говорил, что безумно простая, бензол, азот, кислород… даже красиво получалось.
Но кевлар, кажется, не все способен выдержать. А если не кевлар?
Что у нас еще обладает высокой прочностью?
Надо подумать, прикинуть… как раз, пока лежу, будет мне занятие. За дурость надо расплачиваться. И виновата именно я.
Виновата.
Только не в том, в чем меня могут обвинить посторонние. В другом. Не в небрежности и глупости. Не в опрометчивости и неосторожности, нет.
В смерти Анны Синютиной. Может, еще и Арины Синютиной. И смогу ли я это когда-нибудь искупить – бог весть.
Если бы я не поменялась местами с Машей…
Я сделала что-то хорошее, но две жизни на моей совести. Не влезь я в эту семью, и жили бы они по-прежнему, прекрасно бы жили, не тужили, наследство получили, добро наживали – чего надо?
А я влезла.
Я не делала выбор ни за одну, ни за другую, но это моя, моя вина! Я поставила их в такие условия, что Анна и Арина не выдержали искушения. Они и не выдержали. И сорвались.
– Да. Пожалуйста. А вы?..
– Анна Ивановна. Я ваша сиделка.
Ну хоть тут я угадала.
– Дайте еще попить, пожалуйста. И зовите.
Первым в комнату влетел Ваня.
– Машенька!!! – Обниматься он, слава богу, не стал. Вместо этого схватил меня за руку, прижал ладонь к своей груди. – Маша, я кретин! Я… я не подумал… прости меня!
– Маша…
Петя подошел с другой стороны, заглянул мне в глаза. Я посмотрела на одного брата, на другого…
– Что с матерью?
Ваня выдохнул.
Это было не прощение, это было понимание. А может, и все сразу.
Ты по-прежнему мой брат, я не сержусь, я все забыла. Сама хороша. Сама должна была подумать…
– Машенька…
Из Вани словно скелет выдернули, он буквально осел на пол у моей кровати.
Вместо него ответил Петя:
– Ее почти неделю тому назад похоронили.
– ЧТО!?
Других слов у меня не осталось.
– Я… Столько!?
Ваня закивал.
Я посмотрела на него, на Петю…
– Кошмар!
– Ну-ка, что тут у нас? – В комнату вошел человек, в котором за версту опознавался доктор. То ли по форме, то ли по запаху карболки, то ли по профессиональным замашкам – вот уж что во всех мирах одинаково!
– Я тут. У себя, – проворчала я.
– Вот и замечательно. А теперь мы попросим всех лишних выйти и вас осмотрим.
Протестовать я не стала.
Неделю!
Ёжь твою рожь!
– Что со мной случилось?
– Рана, обморок, горячка.
Да уж…
Чувствовала я себя преотвратно.
– Вы пролежали в беспамятстве почти десять дней.
– А чувствую я себя на все двадцать.
– Если шутите, значит жить будете, барышня. Здесь больно?
Больно было, и я сердито зашипела сквозь зубы.
– Да.
– Ничего не поделаешь, мне надо знать.
– Все я понимаю. Но дайте хоть пошипеть всласть!
Врач усмехнулся и продолжил осмотр, конца которого я не дождалась – отключилась.
* * *
Второй раз я открыла глаза в той же комнате. Чувствовала себя намного лучше, слабость осталась, тошнота, головокружение и боль, но сейчас я была готова к этим «приятным» ощущениям, да и поменьше они стали.
Я шла на поправку.
– Маша?
В этот раз в комнате сидел Ваня.
– Я, я, – отозвалась я чуточку ворчливо.
– Как ты себя чувствуешь? Может, тебе водички?
Водички хотелось. И в туалет тоже хотелось, но когда я сказала о втором желании, братец, покраснев, потянул из-под кровати утку и пообещал позвать сиделку.
Я кивнула и попросила озаботиться на кухне бульоном. Подозреваю, ничего серьезнее мне просто пока нельзя. А вот бульончик с сухариками, в следующий прием пищи простоквашу… там и желудок заработает.
Ладно, нет худа без добра. Зато какая у меня будет тонкая талия! Просто шикарная!
Меня вполне профессионально обихаживали, обтерли мокрой губкой, помогли поменять рубашку, я посмотрела на свою рану, но ничего толком не увидела.
Плечо и часть груди закрыты толстой повязкой, но бинты чистые, плохого запаха не было, так что – нагноения и гангрены нет? Или все выжгло воспалением?
Что же я помню из медицины?
Температура подскакивает – организм борется? Да, как-то так… почему и не рекомендовали ее сбивать, кажется, до 38,5 или 39 градусов. Я, впрочем, все равно не сбивала.
А тут полыхнуло. Похоже, мои лейкоциты уничтожили всю инфекцию с воплем: «Хозяйка, жрать давай!!! ЕЩЕ!!!»
Отсыпали мне урок на будущее.
И ведь были у меня амулеты, были… не подействовали. Я оказалась слишком самонадеянна, подумала, что в любой ситуации успею их активировать – куда там! Мяукнуть – и то не успела! Сообразить, что происходит! И провалялась сколько времени!
Поделом мне, дурехе!
А что можно сделать по данному вопросу? Не кольчугу же надевать под платье? Да и не поможет.
А что поможет?
Хм…
А платья тут из натуральных тканей. Может, добавить туда кевлар? Я формулу помню, осталось вспомнить еще, как его получить. Формулу мне знакомый рисовал, говорил, что безумно простая, бензол, азот, кислород… даже красиво получалось.
Но кевлар, кажется, не все способен выдержать. А если не кевлар?
Что у нас еще обладает высокой прочностью?
Надо подумать, прикинуть… как раз, пока лежу, будет мне занятие. За дурость надо расплачиваться. И виновата именно я.
Виновата.
Только не в том, в чем меня могут обвинить посторонние. В другом. Не в небрежности и глупости. Не в опрометчивости и неосторожности, нет.
В смерти Анны Синютиной. Может, еще и Арины Синютиной. И смогу ли я это когда-нибудь искупить – бог весть.
Если бы я не поменялась местами с Машей…
Я сделала что-то хорошее, но две жизни на моей совести. Не влезь я в эту семью, и жили бы они по-прежнему, прекрасно бы жили, не тужили, наследство получили, добро наживали – чего надо?
А я влезла.
Я не делала выбор ни за одну, ни за другую, но это моя, моя вина! Я поставила их в такие условия, что Анна и Арина не выдержали искушения. Они и не выдержали. И сорвались.