Провинциальные игры
Часть 25 из 107 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Что это?
– Я не оформлял вдовью долю юридически, я просто положил ваше приданое в банк, а доступ будет только у вас.
Я кивнула.
В чем-то это и правильно.
Портили жизнь только две вещи. До конца не смывшаяся краска с волос – и постоянные букеты от цесаревича.
Свин коронованный, ты что, на другую бабу запасть не мог? Вот и еще один букет с утра. Роскошные розовые розы, громадная корзина. Ёжь твою рожь!
* * *
– Вынеси в гостиную, – попросила я Арину.
– Маша, тут не только букет.
– А что еще?
– Вот, смотри.
Перед моим носом покачнулся бархатный мешочек.
– И что там? Ты посмотрела?
– Ага…
– И?
Особого интереса я не испытывала. Что бы ни было – мне ничего не нужно.
– Вот!
Вот – оказался браслет. Красивый…
Изящные чеканные звенья из золота, тонкая работа, гравировка в виде роз…
– Отдай Сергею Никодимовичу, пусть отправит обратно, – распорядилась я.
– А ты не хочешь его себе оставить?
– Зачем?
– Ну… я бы оставила.
Я посмотрела на сестричку.
– Арина, а ничего, что за него потом благодарность потребуют?
– От бабы не убудет.
У меня слов не нашлось.
– Арина. Отнеси. Это. Сергею Никодимовичу.
– Сама не хочешь, мне оставь. В приданое.
– Приданое я тебе и так дам, не обижу. Ариш, не стоит принимать подарки абы от кого, ты за них потом втрое заплатишь!
– Тебе легко говорить, у тебя и так все есть.
Я демонстративно оглядела себя.
– Что у меня есть? Что есть такого, чего нет у тебя? Реквизит?
– Рек… чего?
– Мне надо одеваться и выглядеть определенным образом. И то я не слишком стараюсь. Сама видишь.
Арина выразительно скривилась.
Все верно. Простое домашнее платье, никаких украшений. Только сережки в ушах и обручальное кольцо на пальце. У Арины тоже серьги в ушах есть, кстати. Простые, золотые, без камней. Но тут закон строг.
Крестьяне, мещане, чины до восьмого класса не имеют права носить никакие камни. Покупать – могут, продавать могут, в конце концов, это всегда выгодное вложение денег. А вот носить – нельзя.
Начиная с восьмого класса можно носить полудрагоценные камни.
Потомственные дворяне имеют право носить драгоценности, на здоровье. Любые, с любыми камнями. Исключение лишь одно – красный алмаз. Вот его можно носить только правителям, но учитывая, как их мало в мире (и королей, и алмазов, последних даже и меньше)…
Браслет был без камней. Но тонкость работы, изящество, аккуратность звеньев и гравировки… нет, это не стандартный ширпотреб.
– А может, оставим?
– Арина, мне долго упрашивать?
Сестра скривилась, но украшение отнесла. Вот и ладно.
Не нужно мне такого счастья, ни от кого. Дорогие подарки я могу принять от мужа, а все остальные идут лесом.
* * *
На бал я ехала крайне недовольная.
Да, куафер помог чем мог. И волосы мои уложили так, что цвет особо в глаза не бросался, и украсили богато, и цветами, и лентами, и кожу напудрили – опознать во мне Лейлу было нельзя. Но цесаревич Василий…
Эх, не умею я с такими кадрами работать. Еще в том мире терялась.
Давать каждому – простите, до костей сотрется. Да и просто противно. Обламывать жестко – напакостят в ответ. Не раз случалось. А то как же!
Он же такой, ну просто чумовой, из грязи вылез в князи, корона на голове уже не умещается, аж на задницу съехала, и тут самому Ему отказывает какая-то коза!
Да за такое…
Вот мне и прилетало. И за такое, и за сякое, и за всякое. Везет некоторым женщинам, они как-то умеют отказывать так, чтобы никого не обидеть. А я…
Увы.
И еще раз – увы.
А потому на бал я ехала как на каторгу. Храмов подбадривал меня, но действовало плохо. Ладно, мне просто сыграть поаккуратнее. А там…
Можно залечь дома еще на пару дней, а потом уезжать с чистой совестью.
Пару раз заезжал Романов. Уточнял насчет Милонега, но я мало что могла сказать. Дневник отдала, остальное же…
Дура была. В упор козлиной сущности под мундиром не видела.
Романов понял, покивал и отвязался. В целом, я подтвердила его теорию о бабах-дурах, так что человек не напрягался. Не стоит думать, что он такой уж узколобый. Но вот принято так.
Как во времена плантаторского Юга.
Женщина – нежное и хрупкое существо. Мужчина ее опекает. А мысль о том, что на хрупкой даме можно поля пахать и огороды окучивать… даже если она ему приходит в голову, человек все равно молчит. Ведь не поверит никто. Или того хуже – поверит.
Бледно-голубое платье, в тон сапфирам, изящно ниспадало складками.
– Машенька, соберитесь. Если все пройдет хорошо, уедем уже через три дня.
Лучшего стимула мне и не надо было. Я расправила плечи и принялась подниматься по лестнице, опираясь на руку супруга.
* * *
Первый бал, второй бал… я человек не тусовочный. И здесь я поняла это со всей определенностью.
Шумно, в глазах рябит, в носу чешется… Дома с книжкой куда как лучше.
– Я не оформлял вдовью долю юридически, я просто положил ваше приданое в банк, а доступ будет только у вас.
Я кивнула.
В чем-то это и правильно.
Портили жизнь только две вещи. До конца не смывшаяся краска с волос – и постоянные букеты от цесаревича.
Свин коронованный, ты что, на другую бабу запасть не мог? Вот и еще один букет с утра. Роскошные розовые розы, громадная корзина. Ёжь твою рожь!
* * *
– Вынеси в гостиную, – попросила я Арину.
– Маша, тут не только букет.
– А что еще?
– Вот, смотри.
Перед моим носом покачнулся бархатный мешочек.
– И что там? Ты посмотрела?
– Ага…
– И?
Особого интереса я не испытывала. Что бы ни было – мне ничего не нужно.
– Вот!
Вот – оказался браслет. Красивый…
Изящные чеканные звенья из золота, тонкая работа, гравировка в виде роз…
– Отдай Сергею Никодимовичу, пусть отправит обратно, – распорядилась я.
– А ты не хочешь его себе оставить?
– Зачем?
– Ну… я бы оставила.
Я посмотрела на сестричку.
– Арина, а ничего, что за него потом благодарность потребуют?
– От бабы не убудет.
У меня слов не нашлось.
– Арина. Отнеси. Это. Сергею Никодимовичу.
– Сама не хочешь, мне оставь. В приданое.
– Приданое я тебе и так дам, не обижу. Ариш, не стоит принимать подарки абы от кого, ты за них потом втрое заплатишь!
– Тебе легко говорить, у тебя и так все есть.
Я демонстративно оглядела себя.
– Что у меня есть? Что есть такого, чего нет у тебя? Реквизит?
– Рек… чего?
– Мне надо одеваться и выглядеть определенным образом. И то я не слишком стараюсь. Сама видишь.
Арина выразительно скривилась.
Все верно. Простое домашнее платье, никаких украшений. Только сережки в ушах и обручальное кольцо на пальце. У Арины тоже серьги в ушах есть, кстати. Простые, золотые, без камней. Но тут закон строг.
Крестьяне, мещане, чины до восьмого класса не имеют права носить никакие камни. Покупать – могут, продавать могут, в конце концов, это всегда выгодное вложение денег. А вот носить – нельзя.
Начиная с восьмого класса можно носить полудрагоценные камни.
Потомственные дворяне имеют право носить драгоценности, на здоровье. Любые, с любыми камнями. Исключение лишь одно – красный алмаз. Вот его можно носить только правителям, но учитывая, как их мало в мире (и королей, и алмазов, последних даже и меньше)…
Браслет был без камней. Но тонкость работы, изящество, аккуратность звеньев и гравировки… нет, это не стандартный ширпотреб.
– А может, оставим?
– Арина, мне долго упрашивать?
Сестра скривилась, но украшение отнесла. Вот и ладно.
Не нужно мне такого счастья, ни от кого. Дорогие подарки я могу принять от мужа, а все остальные идут лесом.
* * *
На бал я ехала крайне недовольная.
Да, куафер помог чем мог. И волосы мои уложили так, что цвет особо в глаза не бросался, и украсили богато, и цветами, и лентами, и кожу напудрили – опознать во мне Лейлу было нельзя. Но цесаревич Василий…
Эх, не умею я с такими кадрами работать. Еще в том мире терялась.
Давать каждому – простите, до костей сотрется. Да и просто противно. Обламывать жестко – напакостят в ответ. Не раз случалось. А то как же!
Он же такой, ну просто чумовой, из грязи вылез в князи, корона на голове уже не умещается, аж на задницу съехала, и тут самому Ему отказывает какая-то коза!
Да за такое…
Вот мне и прилетало. И за такое, и за сякое, и за всякое. Везет некоторым женщинам, они как-то умеют отказывать так, чтобы никого не обидеть. А я…
Увы.
И еще раз – увы.
А потому на бал я ехала как на каторгу. Храмов подбадривал меня, но действовало плохо. Ладно, мне просто сыграть поаккуратнее. А там…
Можно залечь дома еще на пару дней, а потом уезжать с чистой совестью.
Пару раз заезжал Романов. Уточнял насчет Милонега, но я мало что могла сказать. Дневник отдала, остальное же…
Дура была. В упор козлиной сущности под мундиром не видела.
Романов понял, покивал и отвязался. В целом, я подтвердила его теорию о бабах-дурах, так что человек не напрягался. Не стоит думать, что он такой уж узколобый. Но вот принято так.
Как во времена плантаторского Юга.
Женщина – нежное и хрупкое существо. Мужчина ее опекает. А мысль о том, что на хрупкой даме можно поля пахать и огороды окучивать… даже если она ему приходит в голову, человек все равно молчит. Ведь не поверит никто. Или того хуже – поверит.
Бледно-голубое платье, в тон сапфирам, изящно ниспадало складками.
– Машенька, соберитесь. Если все пройдет хорошо, уедем уже через три дня.
Лучшего стимула мне и не надо было. Я расправила плечи и принялась подниматься по лестнице, опираясь на руку супруга.
* * *
Первый бал, второй бал… я человек не тусовочный. И здесь я поняла это со всей определенностью.
Шумно, в глазах рябит, в носу чешется… Дома с книжкой куда как лучше.