Протокол «Иерихон»

— Они требовали отпустить их. Произносили заклинания и стихи. Они были одержимы. Мы сделали это ради Коммуны. Ради их блага. Мы освободили их, по-настоящему освободили.

Линия горизонта качнулась и стала плавно задираться одним краем. Краски стали чуть ярче и контрастнее. Рик почувствовал, как в жилах закипает кровь.

— Коммуна дала им все и забрала то, что посчитала нужным, — проговорил Ивон. — Таков закон.

К горлу подступил мерзкий комок. Рик не выдержал.

— Вы убили их! — взревел он. — Только за цвет глаз!

— Они были иные, — заорал Ивон, взмахнув кинжалом. — Иные! Они превратились в чудовищ, в мерзких демонов. И ты такой же, желтоглазый дьявол!

Сердце бешено колотилось о стенки ребер, кровь стучала в висках. Рик попытался успокоиться и глубоко вдохнул.

— Нет, Ивон, — произнес он как можно спокойнее. — Ты ошибаешься. Пожалуйста, пойми это. Отпусти нас, дай нам уйти с миром.

Лицо Ивона внезапно вытянулось, глаза округлились, резче очерчивая темные мешки. Жители Омикрона, стоявшие с ним во фронт, приглушенно заворчали, словно свора цепных псов. Кто-то укусил кулак, другой зажимал уши, третий ожесточенно тер красные глаза, страдальчески поскуливая от боли.

— Я понял, — Ивон ткнул в Рика пальцем. — Все началось с тебя. Ты был первым. Это инфекция. Ты заразил остальных. Это ты, все ты. Ну конечно!

Ивон улыбнулся; он был счастлив от осенившей его догадки. Прикрыв глаза, он словно вслушивался в свои лихорадочные мысли и облизывал шершавым языком посиневшие губы. Из носа у него потекла и упала на язык струйка крови. Ивон резко открыл глаза. В них уже почти не осталось ничего человеческого.

— Твой друг-водопроводчик, — пропел он. — Мы отправили его на свидание с Матерью-Тьмой.

Рик понял, что речь идет о Киото. Этот удар он выдержал с огромным трудом, как один из серии мощных и далеко не последних.

— Мы уходим, — глухо произнес Рик. — Сейчас.

Он подал знак пороговым продвигаться к выходу. Бочком, мелкими шажками, вся их группа двинулась к спасительному коридору, а толпа жителей Коммуны насторожено наблюдала за перемещением, словно готовая сорваться в атаку.

— А знаешь, что он сказал напоследок, Рик? — крикнул Ивон.

Рик еле сдерживал себя; голова кружилась все сильнее, тошнота подступала к самому горлу, а сосуды готовы были лопнуть от внутреннего давления. Он не понимал, что происходит.

— Видел бы ты его лицо, Рик, — засмеялся Ивон. — Ох, видел бы ты, как он трясся от страха, стоя на самом краю. Напоследок бедняга совсем сошел с ума! Кричал что-то про Ковчег. Слышишь?

Рик пятился прочь от площадки, а Ивон медленно шел следом во главе толпы людей, корчившихся, словно от судорог.

— Все кричал нам, что мы живые мертвецы! Думал, напугает нас, ха-ха! И где он теперь? Стал сухой лепешкой где-то там, на полу… или на стене? А мы-то еще живы, смотри, мы живы! Видишь? Ударь меня, ударь! Ну? Порань меня, Рик, сразись со мной!

— Нет, — прошептал Рик. — Не надо.

Он обращался не Ивону, но тот продолжал кричать, кромсая воздух холодной сталью.

— Я всегда хотел схватиться с тобой. Лучший из своего поколения, надо же. Крез был идиотом, что упустил тебя. Любой бы догадался, что таких, как ты, надо держать… в клетке! Крыса!

Рик пошатнулся, оскальзываясь на чем-то мягком и податливом.

— Бешеная крыса! — орал Ивон, надсаживая глотку и сгибаясь так, словно хочет исторгнуть внутренности. Теперь кровь из ноздрей и ушей заливала всю нижнюю половину его лица. С остальными жителями сектора творилось что-то похожее — судорожные припадки, крики, похожие на визг животных.

— Бежим! — крикнул Рик, и отряд бросился по коридору, на ходу отпихивая выскакивавших из боковых комнат людей. Ивон истошно взвыл:

— А-а-и-и-о!

Беглецы неслись по коридору во весь опор. Позади визжала обезумевшая толпа. Кто-то из пороговых дал короткую очередь по нападавшим сбоку, раздался крик. Жители Омикрона продолжали бросаться на отряд, целясь в ноги. Двух пороговых из Панафа сбили, и Рику с остальными стоило огромного труда и драгоценных секунд форы отпихнуть безумцев, пока их не настигла основная масса преследователей.

Потом был главный зал и мечущиеся по балконам силуэты, и Пространство, затопленное воплями существ, очень быстро утративших всякое сходство с людьми. Главный коридор, выводивший к Хорде, был забит зверьми, звери метались вдоль стен, завывая и скаля зубы, словно стая диких приматов. Отряд пороговых сбился в кучку в центре, встав спиной к спине. В зал хлынула основная масса зверей во главе с Ивоном. Увидев, что жертвам некуда деться, преследователи обрадованно заверещали, а Ивон запрокинул голову к потолку и издал неистовый победный клич.

— Что с ними? — крикнула Мона.

— Новая волна, — выдохнул Рик, ему не хватало воздуха.

— Ты в порядке? — Мона схватила его за руку.

Рик опустился на одно колено и отдал девушке винтовку:

— Держи. Не подпускайте их.

— Нам нужно бежать! — крикнул пороговый юноша дрожащим от страха голосом.

— Нет, — покачал головой Рик. — Бежать уже поздно. Осталось слишком мало…

— Мало чего? Что ты несешь?


— Слушайте… — Рик кивнул в сторону Хорды.

Стержень мира, Ось Пространства, хребет башни — Хорда, — взяла самую высокую ноту в своей сольной партии. Звук заполнял собой коридоры и помещения, словно жидкость — густым, равномерным, плотным потоком.

Юноша что-то сказал, но Рик не услышал. Остальные тоже кричали, но Рик видел лишь двигающиеся губы и Брэма, застывшего посреди их маленького островка разума в водовороте безумия. Прол чуть склонил голову, как бы вслушиваясь в этот новый сигнал. Рик опустился на второе колено, оперся дрожащими руками о пол, медленно скользя глазами по изменяющимся стенам, потолку, по исковерканным ужасом лицам зверей — те беспомощно оглядывались и зажимали уши, не понимая, что происходит.

Формы вспучились, вышли из себя. Цвета предметов побледнели, снова обрели яркость, а затем стремительно почернели, как гниющие плоды. Перед глазами заплясали яркие мерцающие точки и ниточки, и звенящая тьма поцеловала Рика в самую душу.

Дверь.

Порог.

Замок и ключ.

Тонкий, стоящий посреди абсолютной тьмы и насмешливо смотрящий на него.

«У каждого замка свой ключ, — говорил он. — Но не все двери стоит открывать. А какие-то лучше закрыть…»

Пороговые. Дети. Ковчег, о котором говорил Киото. Ковчег — это древнее судно, на котором человек спасся от мирового потопа, от конца света, где были собраны все растения и животные, все, чтобы построить новый мир и начать жизнь заново. Термополис — это такой ковчег. Как и Атлантис, и Панаф, и Башня мира, Славия и еще две погибшие цитадели, общим числом семь. И вот они соединились на орбите в колесо, и в центре этого колеса вызревает странный плод, нечто иное, как и мы сами, как непонятный, удивительный цвет наших глаз и наша коллективная память, и способности детей, очень сосредоточенных детей. Спокойствие — признак силы. Паникуют только слабаки. Эти дети были спокойны, как никто из взрослых, словно они знали все события наперед, словно будущее было для них свершившимся, состоявшимся.

Но они — дети.

А детям нужна помощь.

Ребенок не всегда может открыть дверь ключом и переступить порог.

Ему надо помочь. Помочь выйти наружу из этой тесной комнаты.

..В мир вернулись краски, звуки и цвета. Рик открыл глаза и обнаружил себя по-прежнему лежащим на полу посреди главного зала родного сектора Омикрон. Он медленно, осторожно поднял голову.

Зал был пуст. Ни отряда, ни озверевших земляков. Жуткие тела по-прежнему болтались в воздухе. Рик поднимался на ноги целую вечность и еще дольше стоял, привыкая к силе тяжести. Что-то изменилось в мире. Рик побрел из зала, широко расставив руки для равновесия. Голова напоминала воздушный шар — ни боли, ни давления, ни мыслей.

Ничего.

Рик вышел на центральный балкон, откуда открывался вид на Хорду. Он подошел к самому краю, смело заглянул в пропасть. Страх высоты исчез. И стало ясно, что произошло.

Хорда молчала.





27. «上»




Рик не спеша поднимался по спиральной лестнице, опоясывавшей центральный колодец. Термополис казался вымершим. Из башни ушла энергия, и только Хорда мерцала холодным голубым светом.

Царила необычная, мертвая тишина. Рик знал, это не так. Наверняка в недрах Термополиса затаилась огромная масса людей. Не успел он подняться и на три уровня, как увидел на ступенях Мону. Девушка сидела и смотрела на него, словно поджидала специально. Рик поравнялся с ней, тогда Мона встала и взяла его за руку.

Они ничего не сказали друг другу. Время пустых слов прошло.

Вместе, они в торжественном молчании продолжили подъем.

Спираль лестницы медленно разворачивалсь впереди, открывая сидящих на ступенях юношей и девушек. Рик с Моной проходили мимо них и поднимались дальше. Рик не оглядывался; он знал, что все пороговые сейчас неторопливо встают и идут следом.

Сектор Кси. Всюду валялись размагниченные кандалы. Мертвые тела — пороговых и имперских солдат, поодиночке, вповалку, иногда сцепившимися в объятиях парами, словно в последнем танце.

Рик с Моной сосредоточенно совершали восхождение, никуда не сворачивая и нигде не останавливаясь. Этаж, другой, следующий. Лента лестницы медленно уползает вниз.

Кое-где на балконах, у самого края стояли штурмовики, с опущенными вдоль туловища руками, в которых забытыми игрушками болталось оружие. Пустые глаза изучали неведомые картины. Некоторые лица подергивались в тике. Один качнулся вперед и полетел вниз — в полном молчании.

Мать-Тьма примет его в объятия.

Поднимаясь мимо сектора Мю, они увидели на дороге одного из членов низложенного Правительства. Худой мужчина в сером балахоне, похожий на богомола. Из дыр на месте глаз текла кровь; казалось, он рыдал.

— Кто здесь? — прохрипел он, нелепо взмахнув руками.

Рик и Мона не остановились. Они приближались к человеку. Тот, услышав звуки шагов, вскрикнул высоким визгливым голосом, еще сильнее замахал руками.

— Демоны! — он схватился за голову. — Проклятые демоны! Чудовища!

Рик и Мона поравнялись с ним, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Мужчина отшатнулся и злобно зарычал: