Протокол «Иерихон»

21. «真»




Его вели через бывшие цеха обитателей сектора Тау. Империя активно наводила в Термополисе новый порядок, но до полного установления контроля было еще очень далеко. Повсюду прямо на полу валялись вещи, мебель, детали и инструменты, и над ними колдовали прибывшие из Наднебесной люди в рабочих робах. Расы двух башен-миров смешались в пеструю массу, которая наполняла собой каждый уровень и коридор.

Рику казалось, что он видит сон.

Но проснуться невозможно. Раны от схватки с белой кошкой в Панафе понемногу заживали и страшно чесались. Рик сковыривал подсыхающие корки, но незажившие до конца, шрамы вновь намокали кровью.

Конвоиры не отличались общительностью — как и все подданные Империи. Миновав несколько маршевых коридоров, они вышли в коридор-луч, убегавший прямиком к Хорде. Тут Рика передали из рук в руки безликому офицеру с писклявым голоском и тремя волосками, торчавшими из острого подбородка. Офицер защелкнул второй диск наручников на своем запястье и почти бегом поспешил к площадке с лифтами.

— Живее! — кричал он, постоянно дергая за руку. — Живее!

Рик скрежетнул зубами. Маленький офицер изрыгал ругательства и явно торопился. Они вошли в большой эонный лифт, забитый публикой из разных секторов. Тут были работяги с татуировками Сигма и Тау, несколько белых клерков с верхних эонов, военные подданные Империи и другие люди непонятного происхождения и неизвестного рода занятий. Лифт дрогнул и полетел вверх. Рик наблюдал в обзорное окно за пропастью между сегментами и людьми-муравьями, сновавшими по мосткам от одного сегмента к другому и по галереям вдоль стен. Лифт проезжал сектора и уровни, некогда принадлежавшие братству Сигма и Тау, сектор Ро, где рабочие добивали остатки джунглей и сектор Пи, оживший и светлый. Затем опустевший лифт остановился, и Рик с офицером пересели в еще более крупный грузовой подъемник, циркулировавший между эонами. Здесь работал лифтер.

Прыжок к третьему эону. Рик с любопытством рассматривал Пространство. Поверхность четвертого эона расчистили. От мутантов Ярга не осталось ничего, кроме смутных воспоминаний. Теперь из пола через равные промежутки торчали цилиндрические стержни в десять шагов толщиной. Иней растаял, поверхность заливал ровный свет мощных прожекторов. Освещенное, это место мало походило на тот ледяной кошмар, что когда-то приходилось преодолевать Рику с товарищами.

Он взглянул на Хорду. Закованная в саркофаг, она приглушенно пела. По саркофагу букашками ползали рабочие, что-то цепляя к стенкам.

Лифт ворвался в зону третьего эона. Они проезжали сектор Омикрон. Сердце бешено заколотилось в груди, Рик ощутил что-то похожее на панику. Такого с ним никогда не было: его словно била крупная дрожь, не дававшая нормально воспринимать реальность. Этажи мелькали перед глазами, как пестрая, разлинованная на равные отрезки лента. Лифт поднимался все выше и выше, не останавливаясь, и вот они миновали сектор Кси. Сразу за ним пролетел Ню. Лифт сделал пару остановок, но офицер-конвоир их проигнорировал.

Все выше и выше.

Сектор Мю.

Сектор Лямбда.

Потоки людей, бесконечные потоки огромной массы людей. Рик и представить себе не мог, что Пространство может быть так насыщено людьми. Казалось, их даже больше, чем в Наднебесной. Некогда брошенный, холодный и темный, его родной мир вдруг ожил, засветился, задвигался, загудел, приводимый в движение десятками тысяч обитателей, каждый из которых выходил из комнаты, заходил в комнату, поднимался и опускался — на эскалаторе, на лифте, по лестнице, пользовался техникой, шел по лифту, сидел, стоял, прогуливался вдоль парапета по галерее, работал, отдыхал, ел и спал, словом жил — здесь и сейчас. Поразительно! Невозможно! Необъяснимо!

И все же — факт.

Как?

Новый прыжок между двумя берегами — на этот раз ими оказались второй и третий эоны. Здесь буфер наполняли машины-экзомехи, и Рик видел, как они неуклюже ворочаются, перетаскивая туда-сюда массивные контейнеры, а рабочие бегают вокруг с сигнальными флажками, указывая путь. Экзомехи антропного типа, мехи, похожие на пауков и тараканов, мехи-платформеры и другие машины выполняли работу с характерным гудением, наполнявшим пространство буфера гулкими громовыми раскатами.

Прыжок завершен, лифт влетел во второй эон. Кабина остановилась на центральном уровне сектора Каппа. На краю платформы уже ожидала нетерпеливая толпа. Створы разъехались. Офицер вздрогнул, ругнулся и сильно дернул за наручник: идем! Преодолевая напор толпы, они выбрались из лифта. Поодаль уже стояли люди — двое белых мужчин. Без лишних слов и приветствий их повели вглубь сектора. Рик изучал рельефы стен и потолка. Архитектура уровней как будто изменилась. Незначительно, не так сильно, чтобы исковеркать пространство до неузнаваемости, но все же в знакомых фигурах наметились новые детали. Или отсутствие привычных. Чуть шире коридоры. Новые выступы. Новые узоры, о которых Рик не забывал ни на минуту, с тех пор, как понял, что Пространство — это огромный текст, терпеливо ожидающий своего читателя. Едва он додумал эту важную мысль, как процессия вошла в овальный зал с длинными столами, загроможденными всевозможными приборами. К стенам лепились высокие стеллажи, загруженные до такой степени, что их содержимое рвалось наружу, грозя разбиться или упасть на голову случайному прохожему.

В зале трудились люди. Рика провели вдоль длинных столов — к двери во внутреннее помещение. Он не задавал вопросов, потому что знал: наши чувства могут рассказать гораздо больше, чем пояснения посторонних. По одной простой причине — наши чувства хотя бы не лгут.

Рик очутился в комнате. Его усадили на стул. Офицер, грозно хмурясь, отцепил наручник и прицепил его к стулу, а сам вышел. Двое мужчин подкатили к Рику какой-то прибор, громоздкую конструкцию на кронштейне и принялись старательно подсоединять электроды к голове.

— Пожалуйста, не дергайтесь, — попросил один.

Рик закрыл глаза и постарался дышать глубже.

— Пульс стабильный, — услышал он голос. — Все жизненные показатели в норме.

— Введете вакцину? — спросил Рик, не открывая глаз.

Розовый полумрак закрытых век оказался приятно уютным.

— Нет, — ответили ему. — Сидите спокойно.

— Что вы хотите сделать?

Вопрос растворился в молчании. Поверх электродов что-то надели на голову. Кожу под волосами защекотали микроскопические разряды. Рик пошевелил пальцами и обнаружил, что больше не чувствует ни рук, ни ног. Ничего ниже шеи.

— Что происходит?

— Успокойтесь. Мы блокировали нервы для вашей же безопасности.

— Зачем?

Шорохи, шаги, щелчок открываемой двери. Электрическая тишина. Рик сглотнул. Где-то в пустоте под головой гулко билось сердце, и там же, в пустоте, циркулировал воздух. Потом возникло острое чувство чьего-то присутствия. На него смотрят, внимательно разглядывают, он знал это.

— Кто здесь?

— Я.

Этот голос! Он принадлежит знакомому человеку.

— Кто ты?


— Извини за темноту, — в комнате раздались шаги. Мягкие, легкие. Раз, два, три. Скрип кресла. — Таковы правила.

Да, тот самый голос. С легкой картавостью.

— Майя?

Шуршание одежды. Вздох.

— Я убеждала их, что не следует этого делать. Но они не послушали.

— Не делать чего? — в голове у Рика роились десятки вопросов, которые он так тщательно готовил для их новой встречи, но ни один из них не казался сейчас важным. В висках молоточками застучала кровь.

— Успокойся, иначе они прибегут и всадят тебе транквилизатор. Все твои данные уходят на пульт наблюдения, а наш разговор записывается. Ты должен знать об этом, Рик. Для твоего же блага.

— Ладно, — он честно постарался унять дрожь.

Прошло несколько томительно долгих минут, прежде чем он облизнул губы и смог сказать:

— Ты ведь еще здесь?

— Ну разумеется. Твое чутье коридорного охотника не подводит тебя.

— Хорошо, — Рик собрался с мыслями. — Итак, Наднебесная и Термополис объединились.

Секундная заминка. Кажется, Майя изменила положение тела в кресле.

— Ты прав. Правительство Парижа установило с Империей контакт задолго до того, как наш многоуважаемый Председатель занял кресло, пять поколений назад. О существовании Наднебесной знали немногие. Это знание решено было держать в секрете из тех же соображений, из каких Правительство держало одичавшие народы в изоляции секторов. Считалось, что обитатели цитадели еще не готовы к интеграции башен.

Рик пытался понять, что же изменилось в некогда приятном голосе Майи. Он сохранил свой тембр, нотки и интонации, но будто поблек и огрубел. Словно салфетку превратили в толстую оберточную бумагу.

— Существовали грандиозные проекты по колонизации мира. Основная проблема заключалась в том, что Наднебесная парила на орбите, а Термополис находился на поверхности. И никто не знал, почему это произошло. Но все проекты рухнули в одночасье, когда наша башня взлетела. По твоей вине.

У Рика по спине пробежал холодок. Майя продолжала:

— Проблемы, связанные с перестройкой Термополиса для полета в космосе, заставили нас прервать все внешние контакты. К тому же среди населения прокатилась новая волна этой отвратительной, жуткой эпидемии безумия, — ее голос дрогнул. — Да… Последние месяцы выдались самыми тяжелыми. Все разваливалось на части. Казалось, крах неизбежен, и башня утонет в анархии. Правительство заседало круглые сутки. Мы ни на минуту не могли расслабиться — каждый сектор следовало контролировать, каждого человека отслеживать. Любой мог превратиться в зверя, но самое страшное, мы не знали, почему и как это происходит. Меня как ученого пугает сам факт неопределенности, невозможности диагностировать и лечить эту болезнь. Мы поместили первых больных в карантин и наблюдали за ними, фиксируя любые изменения в течении болезни. Мы подняли и перерыли все архивы, но не нашли там ничего дельного, кроме жутких хроник и свидетельств. Лишь убедились, что эпидемия протекает в точности, как и много лет назад. К тому же бунт нижних секторов так и не удалось подавить…

— Подавить? — вырвалось у Рика.

— Именно. Дикари с нижних уровней здорово нам навредили. К счастью, на выручку пришла Империя.

— Дикари? — Рик не верил своим ушам.

Повисла напряженная пауза.

— Нижние сектора восстали против диктата верхних! — воскликнул он. — Люди из нижних секторов были брошены! Они умирали от голода, холода и насилия угнетателей!

— Ах, Рик, — вздохнула Майя, — ты не понимаешь…

— Я — что? — пораженный, Рик не находил слов. Казалось, все происходящее — бред.

— Раньше я рассуждала, как ты, пока не узнала правду. Мы, жители нижних секторов, владели крупицами знаний и справедливо винили в своих бедах тех, у кого знаний и власти больше. Но большая власть рождает колоссальную ответственность и нельзя просто так взять и освободить человека. Необходимо тщательно продумать все последствия, до мелочей!

— Разорви меня Тьма! — вскричал Рик. — Что я слышу!

Он резко дернул головой, пытаясь выбраться из кресла и стряхнуть ненавистный шлем, но потерпел неудачу.

— Выслушай меня, Рик. — в голосе Майи проступила твердость. — А уж потом будешь судить.

— Говори, — пропыхтел он.

— Если бы не Правительство Парижа, Термополис утонул бы в крови дикарей с уровней Сигма и Тау. Объединив силы с мутантами, они сокрушили жителей технических секторов пятого эона и нарастили свою армию за счет недовольных местных. Казалось, мы одержали верх, но дикари выказали хитрость и редкий ум. Они обманули нас, имитировав отступление. Отряд контролеров, посланный из Ипсилона для отладки реактора и ремонта техники, они взяли в плен. А потом убивали, одного за другим. Убивали, транслируя это по всем каналам связи.

Майя чуть не плакала.

— Скажи мне, цивилизованный человек будет себя так вести? Отвечай!

— Но это не значит… — неуверенно начал Рик.

— Это значит гораздо больше, чем кажется! О человеке говорят не слова, а поступки. Вначале их можно было понять, особенно Корнеллиуса. У того были старые счеты с Аркадием. Но постепенно борьба Корнеллиуса вышла за рамки обычной мести, и он стал требовать большего. Мы пытались договориться с ними, найти компромисс. Мы убеждали их, приводили аргументы, разумные доводы, мы готовы были пойти на уступки и отдать им их родные сектора с правом контролировать технику — ведь мы несем ответственность за все происходящее на борту. Но они заявили, что власть Правительства — это… как он сказал, этот Корнеллиус? Что Правительство — это «кучка чердачных крыс»!

Майя задыхалась от душившего ее гнева. Кресло сильно заскрипело, и она принялась мерить комнату торопливыми шагами.

— Крысы, подумать только! В то время, как людей косит эпидемия безумия, а мы из последних сил пытаемся сохранить порядок, он имел наглость обвинять нас во всех бедах! Да еще и отдал контролеров на растерзание этим выродкам! А ведь у каждого из техников была семья — жены, дети…