Противостояние

Глава 37




Поначалу Стью воспринял этот звук как должное, как неотъемлемую часть яркого солнечного утра. Он только что прошел через город Саут-Райгейт, штат Нью-Хэмпшир, и теперь шоссе пролегало по прекрасной сельской местности под раскидистыми вязами, кроны которых нависали над дорогой и усыпали ее движущимися бликами солнечного света. С обеих сторон к шоссе подступала густая растительность – яркий сумах, сине-серый можжевельник, а также множество кустов, названий которых он не знал. Их обилие по-прежнему поражало Стью. Он-то привык к восточному Техасу, где придорожная флора не слишком радовала разнообразием. Слева вдоль дороги тянулась старая каменная стена, кое-где полностью скрытая кустами, справа весело журчала речушка, текущая на восток. Время от времени в кустах шуршали маленькие зверьки (вчера его потряс вид крупной оленихи, стоявшей на разделительной полосе шоссе 302 и принюхивавшейся к утреннему воздуху) и пронзительно кричали птицы. На этом звуковом фоне собачий лай прозвучал очень даже естественно.

Стью отшагал еще чуть ли не милю, прежде чем до него дошло, что, возможно, эта собака – судя по звуку, расстояние до нее сократилось – выпадает из общей картины. После ухода из Стовингтона ему на глаза попадалось великое множество дохлых собак – однако ни одной живой. Что ж, он предполагал, что грипп убил большинство, но не всех людей. Вероятно, он убил и большинство, но не всех собак. Наверное, эта оставшаяся в живых собака теперь очень боялась людей. Уловив людской запах, сразу уползала в кусты и истерически гавкала, пока человек, в данном конкретном случае Стью, не покидал ее территорию.

Он поправил лямки рюкзака «Дей-Гло», который нес на спине, и по-новому сложил подложенные под них носовые платки. Высокие ботинки «Джорджия джайэнтс» после трех дней пути уже не выглядели такими новенькими. Голову Стью прикрывала от солнца веселенькая красная широкополая фетровая шляпа, а на плече у него висела армейская винтовка. Он сомневался, что столкнется с мародерами, но считал оружие хорошей идеей. Может, пригодится, чтобы добыть себе свежее мясо. Правда, вчера он видел свежее мясо прямо на копытах, но его вид доставил ему столько удовольствия, что о стрельбе не возникло даже мысли.

Лямки больше не давили на плечи, и он пошел дальше. Судя по громкости лая, пес находился за следующим поворотом дороги. «Может, я все-таки увижу его», – подумал Стью.

Он решил идти на восток по шоссе 302, предполагая, что рано или поздно дорога выведет его к океану. Стью заключил с собой некое подобие договора: «Когда выйду к океану, решу, что собираюсь делать. Пока даже не буду об этом думать». Его пеший поход, продолжавшийся уже четвертый день, в каком-то смысле являлся лечением. Стью подумывал о том, чтобы взять десятискоростной велосипед или, может, мотоцикл и без труда объезжать места автомобильных аварий, которые блокировали дороги, но все-таки решил идти пешком. Ему всегда нравились туристические походы, а сейчас тело просто требовало физической нагрузки. До побега из Стовингтона он просидел под крышей почти две недели, потерял форму и чувствовал, какими дряблыми стали мышцы. Стью предполагал, что рано или поздно столь медленное перемещение заставит его терпение лопнуть, и тогда он воспользуется велосипедом или мотоциклом, но пока его все устраивало: он шел на восток по шоссе, смотрел куда хотел, присаживался на несколько минут, если возникало такое желание, а во второй половине дня мог и проспать самые жаркие часы. Подобное времяпрепровождение шло Стью на пользу. Мало-помалу безумные поиски выхода стали меркнуть в его памяти. Нет, он, конечно, все помнил, но события эти утратили яркость, от которой его прошибал холодный пот. Труднее всего забывалось ощущение, будто кто-то его преследовал. Две первые ночи на дороге ему снова и снова снилась последняя стычка с Элдером в тот день, когда Элдер пришел, чтобы выполнить полученный приказ. В этих снах Стью всегда запаздывал пустить в ход стул. Элдер успевал отступить, нажимал на спусковой крючок, и Стью чувствовал, как в момент выстрела боксерская перчатка тяжело, но безболезненно ударяла его в грудь. Он видел этот сон снова и снова, пока не просыпался утром, не отдохнув, но безмерно, пусть и подсознательно радуясь тому, что жив. В последнюю ночь этот сон не пришел. Стью сомневался, что кошмары прекратятся вот так сразу, однако полагал, что пешая прогулка постепенно выводит из организма накопившуюся отраву. Возможно, совсем избавиться от нее не удастся, но когда голова очистится от большей ее части, ему будет лучше думаться о дальнейших планах, независимо от того, успеет он к тому времени добраться до океана или нет.

Он миновал поворот и увидел собаку, красновато-коричневого ирландского сеттера. Пес радостно гавкнул при виде Стью и побежал к нему, постукивая когтями по асфальту, с неистово мотающимся из стороны в сторону хвостом. Подпрыгнул, ткнулся передними лапами в живот Стью, и под его напором тому пришлось отступить на шаг.

– Притормози, парень! – улыбнулся Стью.

На его голос сеттер отреагировал радостным лаем и новым прыжком.

– Коджак! – послышался строгий голос. Стью подпрыгнул и огляделся. – На землю! Оставь человека в покое! Ты своими лапами перепачкаешь ему рубашку! Несносный пес!

Коджак вновь встал на все четыре лапы и обошел Стью, поджав хвост. Кончик хвоста продолжал движение из стороны в сторону, показывая, что пса по-прежнему переполняет радость, пусть ему и приходится ее сдерживать, и Стью решил, что этот пес в собачьи притворщики не годится.

Теперь он видел обладателя голоса… и, судя по всему, хозяина Коджака – мужчину лет шестидесяти в потрепанном свитере, старых серых штанах… и в берете. Тот сидел на вращающемся табурете и держал в руке палитру. Перед ним стоял мольберт с картиной.

Мужчина встал, положил палитру на табурет (Стью услышал, как он шепнул себе под нос: «Не забудь, а то сядешь на нее») и направился к Стью, протягивая руку. Выглядывающие из-под берета мягкие седеющие волосы шевелил легкий ветерок.

– Я надеюсь, вы не собираетесь пустить в ход винтовку, сэр. Глен Бейтман, к вашим услугам.

Стью шагнул вперед и пожал протянутую руку (Коджак вновь оживился, бегал вокруг Стью, но не решался на новый прыжок – пока, во всяком случае).

– Стюарт Редман. Насчет винтовки не беспокойтесь. Я еще не встретил достаточное количество людей, чтобы начать их отстреливать. Собственно, вы первый, кого я увидел.

– Вам нравится черная икра?

– Никогда не пробовал.

– Значит, пора попробовать. А если вам не понравится, найдется много другой еды. Коджак, не прыгай. Я знаю, ты думаешь о том, чтобы вновь накинуться на этого человека, – я читаю твои мысли, как открытую книгу, – но, пожалуйста, контролируй себя. Всегда помни, Коджак, что именно самоконтроль отличает существо высшего порядка от низшего. Самоконтроль!

Должным образом реагируя на эти слова, Коджак сел на задние лапы и часто задышал. На его морде появилась широкая улыбка. По собственному опыту Стью знал, что улыбающаяся собака бывает либо кусачей, либо чертовски хорошей. А Коджак определенно не тянул на кусачую.

– Приглашаю вас на ленч, – продолжил Бейтман. – Вы – первое человеческое существо, которое я встретил за последнюю неделю. Останетесь?

– С удовольствием.

– Южанин, так?

– Восточный Техас.

– Восточник, ошибся! – Бейтман хохотнул, довольный собственным остроумием, и повернулся к картине, посредственной акварели, изображавшей лес на другой стороне дороги.

– На вашем месте я бы пока на табурет не садился, – предупредил Стью.

– Черт, не сяду! Будет только хуже, правда?

Он двинулся в другую сторону, к дальнему краю небольшой поляны. Стью увидел, что в тени стоит оранжево-белая сумка-холодильник, на которой вроде бы лежит белая скатерть для пикников. Когда Бейтман взял ее и развернул, он понял, что не ошибся в своем предположении.

– Входила в комплект для причастия в Баптистской церкви благодати в Вудсвилле, – пояснил Бейтман. – Я ее позаимствовал. Не думаю, что баптисты ее хватятся. Они все ушли домой, к Иисусу. По крайней мере все баптисты Вудсвилла. Теперь они могут причащаться на небесах. Хотя, думаю, баптисты решат, что небеса – большой шаг назад в сравнении с Землей, если, конечно, руководство не обеспечит их телевидением – возможно, там оно называется небовидением, – по которому они смогут смотреть передачи Джерри Фолуэлла и Джека ван Импа. Нам же остается только древнее языческое общение с природой. Коджак, не наступай на скатерть! Самоконтроль, всегда помни об этом, Коджак. Если сможешь, сделай самоконтроль девизом всей жизни. Не желаете перейти на другую сторону дороги и умыться, мистер Редман?

– Зовите меня Стью.

– Хорошо, так и буду.

Они перешли дорогу и умылись чистой, холодной водой. Стью почувствовал себя счастливым. Встреча с этим необычным человеком в это необычное время пришлась очень даже кстати. Ниже по течению Коджак полакал воды, а потом скрылся в лесу, радостно гавкая. Вспугнул фазана, и Стью увидел, как птица взлетает из кустов. Подумал с некоторым удивлением, что, возможно, все наладится. Каким-то образом все наладится.



Икра его не впечатлила – по вкусу она напоминала холодное рыбное желе, – но Бейтман также мог предложить пеперони, салями, две банки сардин, мягковатые яблоки и большую коробку батончиков «Клибер» с инжиром. Художник отметил, что инжир очень полезен для кишечника. После ухода из Стовингтона кишечник не доставлял Стью никаких хлопот, но батончики ему понравились, и он съел не меньше пяти. Да и вообще ел с аппетитом.

Хлеб заменяли соленые крекеры, и по ходу трапезы Бейтман рассказал Стью, что работал доцентом кафедры социологии в муниципальном колледже Вудсвилла, маленького городка («известного своим муниципальным колледжем и четырьмя автозаправочными станциями», – сообщил он Стью), расположенного в шести милях дальше по шоссе. Его жена умерла десять лет назад. Детей у них не было. Большинство коллег его в упор не замечали, признал Бейтман, и это чувство было взаимным.


– Они думали, что я псих, – уточнил он. – И скорее всего были правы, не пытаясь наладить отношения.

Эпидемию «супергриппа», по его словам, он воспринял хладнокровно, потому что наконец-то смог отойти от дел и все время посвятить живописи, как ему всегда и хотелось.

На десерт был фунтовый кекс «Сара Ли». Бейтман разрезал его пополам и, протягивая Стью бумажную тарелку, сообщил:

– Художник я отвратительный. Но я просто сказал себе, что в этом июле никто на всей Земле не нарисует пейзаж лучше Глендона Пикуода Бейтмана, бакалавра гуманитарных наук, магистра гуманитарных наук, магистра изящных искусств. Жалкое эгоистическое объяснение – зато мое, родное.

– Коджак и раньше принадлежал вам?

– Нет… это довольно-таки удивительное совпадение, верно? Насколько я понимаю, Коджак принадлежал кому-то из жителей нашего городка. Иногда я его видел раньше, но клички не знал, поэтому позволил себе переименовать пса. Он, похоже, не возражает. Прошу меня извинить, Стью.

Он торопливо пересек дорогу, и Стью услышал плеск воды. Вскоре Бейтман вернулся с закатанными до колен брюками. В каждой руке он нес по шестибаночной упаковке пива «Наррагансетт», с которых капала вода.

– Следовало выпить за едой. Сглупил.

– И сейчас хорошо пойдет, – успокоил его Стью, доставая банку из упаковки. – Спасибо.

Они вскрыли банки, и Бейтман поднял свою.

– За нас, Стью. Счастливых нам дней, утоления желаний разума и никаких или минимальных болей в спине.

– Аминь, – кивнул Стью.

Они чокнулись и выпили. Стью подумал, что никогда прежде пиво не казалось ему таким вкусным… и, вероятно, не покажется и в будущем.

– Вы человек немногословный, – заметил Бейтман. – Надеюсь, у вас не сложилось впечатление, словно я, образно выражаясь, пляшу на могиле мира?

– Нет.

– К миру я относился с предубеждением, – продолжил Бейтман. – Открыто это признаю. Для меня мир в последней четверти двадцатого века по привлекательности сравним с восьмидесятилетним стариком, умирающим от рака прямой кишки. Говорят, эта болезнь поражает западную цивилизацию в конце любого столетия. Мы заворачиваемся в погребальные саваны и начинаем ходить по кругу, стеная: «Горе тебе, Иерусалим»… или, в нашем случае, Кливленд. В конце пятнадцатого столетия была танцевальная болезнь[85]. Бубонная чума – черная смерть – выкосила Европу в конце четырнадцатого, коклюш – в конце семнадцатого, а первые документально зафиксированные вспышки гриппа произошли в конце девятнадцатого века. Мы так привыкли к гриппу – ведь нам он всегда казался обыкновенной простудой, – что никто, кроме историков, и знать не знает, что какую-то сотню лет тому назад его не существовало.

В последние десятилетия любого века появляются религиозные фанатики, которые при помощи фактов и цифр жаждут доказать, что Армагеддон наконец-то близок. Такие люди, разумеется, есть всегда, но к концу столетия их ряды заметно пополняются… и очень многие воспринимают их на полном серьезе. Рождаются монстры. Аттила. Чингисхан. Джек-Потрошитель. Лиззи Борден[86]. Из нашего времени – Чарльз Мэнсон[87], и Ричард Спек[88], и Тед Банди[89], если хотите. Коллеги с более богатым, чем у меня, воображением предполагали, что Западному Человеку время от времени требуется кардинальная очистка кишечника, сильнодействующее слабительное, и это происходит в конце столетий, чтобы он мог войти в новое столетие освобожденным от понятно чего и полным оптимизма. На этот раз нам сделали суперклизму, и, если подумать, все очень даже логично. Мы не просто приближаемся к новому столетию. Мы перешагиваем в новое тысячелетие.

Бейтман помолчал, задумавшись.

– Теперь, когда я об этом поразмыслил, получается, что я пляшу на могиле мира. Еще пива?

Стью взял банку, по-прежнему обдумывая слова Бейтмана.

– В действительности это не конец, – через некоторое время высказал он свое мнение. – Я, во всяком случае, так не думаю. Всего лишь… пауза.

– Логично. Точно подмечено. Если не возражаете, я вернусь к картине.

– Само собой.

– Вы видели других собак? – спросил Бейтман, когда Коджак появился из леса и радостно перебежал дорогу.

– Нет.

– Я тоже. Вы – первый человек, которого я встретил, но Коджак, похоже, единственный в своем роде.

– Если он выжил, то будут и другие.

– Это ненаучный подход, – добродушно упрекнул его Бейтман. – Что вы за американец? Покажите мне вторую собаку – предпочтительнее суку, – и я приму ваш тезис, что где-то еще бегает и третья. Но не убеждайте меня, что есть вторая, исходя из наличия первой. Так не пойдет.

– Я видел коров, – задумчиво отметил Стью.

– Коровы – да, и олени. Но все лошади мертвы.

– Знаете, это правда, – согласился Стью. По пути он видел дохлых лошадей. В нескольких случаях коровы выщипывали траву из-под их раздувшихся тел. – Почему так?

– Ни малейшего представления. Мы все дышим одинаково, а это, похоже, болезнь, передающаяся респираторным путем. Но я задаюсь вопросом: нет ли еще какого-то фактора? Люди, собаки и лошади заболевают. Коровы и олени – нет. Крысы на какое-то время ушли под землю, но теперь вроде бы возвращаются. – Бейтман нервно смешивал краску на палитре. – Кошки – повсюду, просто прорва кошек, и, судя по тому, что я видел, для насекомых тоже ничего не изменилось. Разумеется, маленькие faux pas[90] человечества редко на них отражаются… и мысль о гриппующем комаре слишком нелепа, чтобы ее рассматривать. Явной закономерности вроде бы нет. Какое-то безумие…

– Это точно. – Стью откупорил следующую банку. В голове приятно гудело.

– Нас ждут интересные изменения в экологии. – Бейтман совершал ужасную ошибку, пытаясь вписать Коджака в свою картину. – Любопытно посмотреть, удастся ли человеку разумному наладить собственное воспроизводство, очень интересно, но, во всяком случае, мы можем собраться вместе и предпринять такую попытку. Однако сможет ли Коджак найти себе пару? Станет ли он гордым папашей?

– Господи, насколько я понимаю, вовсе не обязательно.

Бейтман поднялся, положил палитру на вращающийся табурет, взял банку пива.

– Я думаю, вы правы. Возможно, есть другие люди, другие собаки, другие лошади. Но многие животные могут умереть, не оставив потомства. Возможно, некоторые особи из подверженных болезни видов были беременны, когда появился этот грипп. Возможно, в Соединенных Штатах сейчас насчитывается несколько десятков здоровых женщин, в духовках которых, уж простите за грубость, выпекаются пирожки. Но некоторые виды животных перейдут критическую точку и исчезнут. Если вычеркнуть из уравнения собак, олени, ко

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.