Проповедник

Линда, вопреки обыкновению, проснулась рано, но все-таки попыталась снова заснуть. Накануне вечером или ночью, если проявлять педантичность, она пробыла с Юханом допоздна и сейчас от недостатка сна ощущала нечто вроде легкого похмелья. Но впервые за последние месяцы она слышала, как по крыше стучит дождь. Комната, которую обустроили для нее Якоб и Марита, находилась прямо под коньком крыши, и звук стучащего по черепице дождя был настолько громким, что, казалось, эхом отдавался у Линды в висках.

Вместе с тем она впервые за долгое время проснулась утром в прохладной спальне. Жара продержалась почти два месяца и установила рекорд: лето выдалось самым жарким за последние сто лет. Поначалу Линда приветствовала палящее солнце, но несколько недель назад прелесть новизны ушла, и ей стало ненавистным просыпаться между влажными от пота простынями. Поэтому тем большее удовольствие доставлял сейчас проникавший под потолочные балки свежий прохладный воздух. Линда скинула тонкое одеяло и дала телу возможность почувствовать приятную температуру. Совершенно нетипично для себя она решила встать прежде, чем кто-нибудь выгонит ее из постели. Может, для разнообразия даже неплохо позавтракать не в одиночестве. С кухни доносилось звяканье расставляемой посуды, поэтому Линда надела короткое кимоно и сунула ноги в тапочки.

В кухне ее раннее появление вызвало удивление на лицах. Там уже собралось все семейство – Якоб, Марита, Вильям и Петра, но, когда Линда уселась на один из свободных стульев и принялась делать бутерброд, приглушенный разговор за столом резко оборвался.

– Приятно, что ты в виде исключения захотела составить нам компанию, но я бы еще больше обрадовался, если бы ты, когда спускаешься вниз, надевала чуть больше одежды. Подумай о детях.

От долбаного лицемерия Якоба у Линды подступила тошнота. Только чтобы позлить его, она слегка ослабила пояс тонкого кимоно так, что в вырезе показалась одна грудь. Лицо Якоба побелело, но он почему-то оказался не в силах вступать с сестрой в борьбу и промолчал. Вильям и Петра смотрели на нее с восхищением, и она стала строить им гримасы, отчего оба зашлись от смеха. Она не могла не признать, что дети очень славные, но со временем Якоб с Маритой их наверняка испортят. Получив полный курс религиозного воспитания, они утратят жизнерадостность.

– Так, успокойтесь. Во время еды сидите за столом как следует. Спусти ногу со стула, Петра, и сиди как большая девочка. Вильям, закрывай рот, когда ешь. Я не хочу видеть, что ты жуешь.

Смех детей затих, и они сели прямо, точно два оловянных солдатика с пустыми неподвижными взглядами. Линда вздохнула. Иногда ей прямо не верилось, что они с Якобом действительно родственники. Она была убеждена, что не существует брата с сестрой, более непохожих друг на друга, чем она и Якоб. Чертовски несправедливо, что он – любимчик родителей, которого те постоянно возносят до небес, а ее они только пилят. Разве она виновата в том, что появилась на свет поздно и внепланово, когда родители уже настроились больше не возиться с малышами? Или многолетняя болезнь Якоба до ее рождения отбила у них желание вновь подвергаться чему-то подобному. Конечно, она понимала весь ужас того, что он чуть не умер, но за что тут наказывать ее? Ведь не она навлекла на него болезнь.

После того как Якоба объявили здоровым, его продолжали баловать так же, как во время болезни. Казалось, будто родители рассматривают каждый день его жизни как подарок от Бога, а ее жизнь доставляла им только неприятности и хлопоты. Не говоря уже о дедушке и Якобе. Конечно, она понимала, что у них была особая связь после того, что дед сделал для Якоба, но ведь это не означало, что у него в душе не должно было оставаться места для других внуков. Дед, правда, умер до ее рождения, так что ей не пришлось сталкиваться с его равнодушием, но она знала от Юхана, что на них с Робертом благосклонность деда не распространялась, и им пришлось наблюдать, как все его внимание сосредоточивалось на кузене Якобе. Будь дед еще жив, наверняка та же участь постигла бы и ее.

От несправедливости во всем у нее к глазам подступили слезы, но Линда, как уже много раз раньше, подавила их. Она не собиралась доставлять Якобу удовольствие видеть ее слезы и тем самым давать возможность опять выступить в роли спасителя. Она знала, что у него чешутся руки направить ее жизнь на правильный путь, но она скорей бы умерла, чем стала таким ковриком для вытирания ног, как он. Возможно, хорошие девочки попадают на небо, но она намеревалась пойти намного дальше этого. Лучше погибнуть с шумом и грохотом, чем влачить такую жалкую жизнь, как влачит старший брат, пребывающий в убеждении, что его все любят.

– У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы? Мне требуется небольшая помощь по хозяйству.

Задавая Линде вопрос, Марита спокойно делала новые бутерброды детям. Заботливая женщина с обычным лицом и небольшим лишним весом. Линда всегда считала, что Якоб мог бы найти себе получше. Ей представилась картина брата с невесткой в спальне. Наверняка они, верные долгу, занимаются этим раз в месяц, с выключенным светом, и невестка одета в закрытую ночную рубашку до щиколоток. При мысли об этом она захихикала, и остальные посмотрели на нее с интересом.

– Эй, Марита задала тебе вопрос. Ты можешь ей сегодня помочь по хозяйству? Знаешь, ты все-таки живешь не в пансионате.

– Да, да, я слышала с первого раза. Тебе незачем читать мне нотации. И нет, сегодня я тебе помочь не могу. Мне надо… – Она искала подходящее оправдание. – Я должна присмотреть за Сирокко. Он вчера немного хромал.

Ее оправдание встретили скептическими взглядами, и Линда приняла самое воинствующее выражение лица, приготовившись к борьбе. Однако, к ее удивлению, невзирая на очевидную ложь, сегодня все оказались не в силах с ней воевать. Победа осталась за ней: впереди еще один день безделья.





⁂


Желание выйти на улицу и встать под дождь, подняв лицо к небу и подставив его струям воды, было непреодолимым. Но некоторые вещи взрослому человеку позволять себе нельзя, особенно когда ты на работе, и Мартину пришлось подавить ребяческий импульс. Но все равно было приятно. Державшие их последние два месяца в плену духоту и жару смывало одним мощным ливнем. Благодаря распахнутому окну Мартин мог ощущать запах дождя. На ближайшую к окну часть письменного стола брызгало водой, но Мартин переместил оттуда все бумаги, поэтому ничего страшного в этом не было. Зато он мог почувствовать аромат прохлады.

Патрик позвонил и сказал, что проспал, поэтому Мартин для разнообразия оказался на работе первым. Накануне, после обнаружения оплошности Эрнста, в отделении царило подавленное настроение, так что приятно было посидеть в тишине и покое и обдумать последнее развитие событий. Он не завидовал Патрику, которому предстояло оповестить родственников женщины, но он тоже сознавал, что определенность является первым шагом к врачующей части психологической переработки скорби. Правда, они, вероятно, даже не знали о том, что она пропала, поэтому известие станет для них шоком. Сейчас первым делом требовалось их найти, и одна из сегодняшних задач Мартина заключалась в том, чтобы связаться с немецкими коллегами. Ему хотелось надеяться, что с ними можно будет общаться по-английски, иначе у него возникнут проблемы. Он достаточно хорошо помнил «школьный немецкий» Патрика, чтобы, послушав, как тот с трудом разговаривал с подругой Тани, не ждать от его познаний в немецком особой помощи.

Он как раз собирался поднять трубку, чтобы позвонить в Германию, когда его опередил пронзительный звонок. Когда он услышал, что звонят из судебно-медицинской лаборатории Гётеборга, пульс у него слегка участился и он потянулся за блокнотом. Вообще-то им следовало отчитываться Патрику, но, поскольку тот еще не пришел, придется довольствоваться Мартином.

– Вы там, в глуши, похоже, начали попадать в переделки.

Судмедэксперт Торд Педерсен намекал на вскрытие Алекс Викнер, которое он производил полтора года назад и которое положило начало одному из пока что крайне немногочисленных расследований убийства в отделении полиции Танумсхеде.

– Да, уже впору задуматься, не попало ли нам что-нибудь в воду. По статистике убийств мы, пожалуй, скоро догоним Стокгольм.

Легкий юмористический тон был для них, как и для многих людей их профессии, часто сталкивавшихся со смертью и несчастьем, способом справляться с ежедневной рабочей ситуацией и вовсе не влиял на понимание серьезности того, чем они занимались.

– Вы уже успели ее вскрыть? Я думал, что в такую жару народ лишает друг друга жизни чаще, чем когда-либо, – продолжил Мартин.

– По сути, ты прав. Мы замечаем, что из-за жары народ более вспыльчив, но в последние дни у нас образовался некоторый спад, поэтому мы успели заняться вашим делом быстрее, чем думали.

– Тогда рассказывай. – Мартин затаил дыхание. Многое в успехе расследования зависит от того, насколько много смогут сообщить судмедэксперты.

– Ну, ясно, что вы имеете дело не с самым симпатичным персонажем. Определить причину смерти не составило труда: женщину задушили, но действительно примечательным является то, что с ней делали до наступления смерти.

Педерсен сделал паузу и, судя по звуку, надел очки.

– Да? – Мартин не мог скрыть нетерпения.

– Сейчас посмотрим… Вы потом получите это по факсу… Хм.

– Педерсен стал просматривать текст, и у Мартина вспотела рука, судорожно сжимавшая трубку.

– Да, вот оно. Четырнадцать переломов в разных местах скелета. Судя по различной степени заживления, все причинены до наступления смерти.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что кто-то ломал ей руки, ноги и пальцы рук и ног на протяжении приблизительно недели.

– Их ломали все сразу или в несколько приемов, вы можете это установить?


– Как я сказал, нам видно, что у переломов различная степень заживления, поэтому, с моей профессиональной точки зрения, они возникали в течение всего периода. Я сделал эскиз порядка, в котором, как я считаю, ломали кости. Он есть в факсе, который я вам послал. У нее еще довольно много неглубоких резаных ран на теле. Они тоже в разных стадиях заживления.

– Черт побери, – вырвался у Мартина спонтанный комментарий.

– Я склонен согласиться с этой оценкой. – Голос Педерсена звучал в телефоне сухо. – Боль, которую она испытывала, должна была быть непереносимой.

Несколько минут они молча обдумывали человеческую жестокость. Потом Мартин пришел в себя.

– Вы нашли на теле какие-нибудь следы, которые могут нам помочь?

– Да, мы нашли сперму. Если вы только найдете подозреваемого в преступлении, привязать его к убийству можно будет анализом ДНК. Мы, разумеется, тоже пробьем по базе, но мы таким путем редко добиваемся результатов. Реестр пока слишком мал. Можно лишь мечтать о том дне, когда у нас в базе будет ДНК всех граждан. Тогда ситуация кардинально изменится.

– Да, «мечтать» – подходящее слово. Ограничение свободы личности, и все такое; наверное, будут ставить палки в колеса.

– То, чему подверглась эта женщина, уж точно является ограничением свободы личности, так что я даже не знаю…

Для всегда говорящего по существу Торда Педерсена это звучало на удивление философски, и Мартин понял, что судьба женщины внезапно его взволновала. Обычно судмедэксперты такого себе не позволяют, если хотят хорошо спать ночью.

– Можешь сказать мне, когда приблизительно она умерла?

– Да, я получил результаты проб, которые криминалистический отдел взял на месте, и дополнил их собственными наблюдениями, так что могу указать достаточно точный временной интервал.

– Давай.

– По моей оценке, она умерла между шестью и одиннадцатью часами вечера накануне дня, когда ее нашли в Королевском ущелье.

– А более точно сказать не можешь? – В голосе Мартина слышалось разочарование.

– У нас в Швеции существует практика в таких случаях никогда не указывать более короткий временной интервал, чем пять часов, поэтому ничего лучше я предложить не могу. Но вероятность, что интервал таков, девяносто пять процентов, так что, с другой стороны, достоверность очень велика. Зато я могу подтвердить то, что вы наверняка заподозрили: Королевское ущелье является вторичным местом преступления, женщину убили и пару часов после смерти продержали в другом месте, о чем, в частности, свидетельствуют трупные пятна.

– Уже что-то. – Мартин вздохнул. – А скелеты? Они что-нибудь дали? Ты, наверное, получил от Патрика сведения о том, кто, мы подозреваем, это может быть?

– Да, получил. Там мы еще не до конца разобрались. Найти зубные формулы семидесятых годов не так-то просто, как кажется, но мы усиленно работаем и, как только будем знать больше, сразу сообщим. Но могу сказать, что оба скелета женские, и возраст вроде примерно подходящий. Тазовая кость одной женщины также указывает на то, что женщина рожала, и это совпадает с вашими данными. Самое интересное то, что у обоих скелетов такие же переломы, как у убитой женщины. Между нами говоря, я даже осмелился бы сказать, что у всех трех жертв они почти идентичны.

Мартин от изумления уронил ручку на пол. Что же такое на них свалилось? Убийца-садист, совершающий злодеяния с интервалом в двадцать четыре года. Об альтернативе: что убийца не ждал двадцать четыре года, а они просто пока не нашли остальные жертвы, – ему даже не хотелось думать.

– Их ножом тоже резали?

– Поскольку органический материал не сохранился, сказать трудно, но на костях имеется несколько царапин, которые могут указывать на то, что их подвергали такому же обращению.

– А причина их смерти?

– Та же, что у немки. Вдавленные прямо у шеи кости совпадают с повреждениями, возникающими при удушении.

По ходу разговора Мартин быстро записывал.

– Можешь дать мне еще что-нибудь интересное?

– Только то, что скелеты, вероятно, были закопаны, на них есть остатки земли, из которых мы, возможно, сумеем что-нибудь извлечь при анализе. Но он еще не готов, так что вам придется набраться терпения. На Тане Шмидт и одеяле, на котором она лежала, тоже имелась земля, и мы сравним ее с образцами со скелетов. – Педерсен сделал паузу. – Расследованием руководит Мелльберг?

В его голосе почувствовалось некоторое беспокойство. Мартин украдкой усмехнулся, но смог успокоить его.

– Нет, ответственность возложили на Патрика. Но кому достанется слава, если мы это раскроем, это другой вопрос…

Они оба посмеялись над замечанием Мартина, но этот смех, по крайней мере у Мартина, слегка застрял в горле.

Закончив разговор с Тордом, он пошел и забрал полученный отделением факс, и, когда немного позже на работе появился Патрик, Мартин уже все прочел. Прослушав суммированную информацию, Патрик пришел в столь же подавленное настроение, как он. Дело выливается прямо в какой-то чертов клубок.





⁂


Анна лежала в купальнике на носу яхты, подставив тело под палящие лучи солнца. Дети спали после обеда в каюте, а Густав стоял у руля. Каждый раз, когда нос яхты ударялся о водную поверхность, на Анну брызгали капельки соленой воды, принося чудесную прохладу. Прикрыв глаза, она могла на мгновение забыть о существующих проблемах и убеждать себя в том, что это и есть ее настоящая жизнь.

– Анна, тебя к телефону. – Голос Густава пробудил ее из близкого к медитации состояния.

– Кто там? – Она заслонила от солнца глаза и увидела, что он размахивает ее мобильным телефоном.

– Он не захотел говорить.

Вот, черт. Она сразу сообразила, кто звонит, и с беспокойством, уже начавшим маленькими твердыми узелками ощущаться в животе, осторожно пробралась к Густаву.