Проклятое место. Лестница в небо

Но вдруг, неожиданно для самой себя, она облегченно выдохнула. Наверное, оно и к лучшему, что крыска осталась в храме. Марго не погибнет тут, вместе с ней. Марго найдет себе новую подругу, умную и рассудительную, а не наивную дурочку, что преисполняется доверием к мерзавцу, стоит тому лишь раз пригласить ее на неуклюжий танец.

И как это аномалии сомкнулись в кольцо? Такое могло произойти только в «Зарядку». Пока валялась без сознания – «Зарядкой» и накрыло? И как ей не выжгло всю нервную систему? Как не оплавило мозг? Или выжгло? Или оплавило? А все, что происходит сейчас, предсмертная галлюцинация?

Тишина. Такая наступает после «Зарядки». Гнетущая, давящая. И в этой тишине едва улавливается какое-то копошение левее. Скай повернула голову. Там, к границам аномалий, словно услышав ее, бежала верная подруга Марго, смешно переставляя лапки.

Так странно, что в этом мире самое близкое тебе существо – крыса. Существо, которое так ненавистно людям за Кордоном. Но только с крысенком Скай и сошлась. Люди часто оказывались лживыми гнидами, а крысы вот… Крысы честнее, что ли. Искреннее.

Девушка ужаснулась. Марго стремительно приближалась к точкам активации аномалий. И даже не думала останавливаться.

– Нет! – вырвалось у Скай. – Уходи! Убирайся! – Она махнула рукой и чуть сама не зацепила смертельную ловушку.

Как это она? Марго всегда чувствовала опасность, за что Скай периодически называла ее Чуйкой. Она всегда огибала подлянки Зоны, помогала искательнице ориентироваться, кусала ее, когда та, по легкомыслию, подходила слишком близко к аномалиям. А сейчас? Куда делось ее шестое чувство?

Анархистка поняла. Накрыло, как волной. После того, как органика попадает в «пресс», аномалии необходима небольшая «перезагрузка». Сразу после схлопывания открывается безопасный проход секунд на десять. Лис рассказывал, как бандиты таким образом губили новичков, прокладывая себе путь к дорогим артефактам.

– Не смей!

Скай бы поклялась, что Марго умеет мыслить, что она умница, мать ее, разумница. Да, эта крыса была умнее многих сталкеров, что состояли в ее группировке. И Марго осознанно шла на жертву. Ради нее.

– Зачем ты?! – выкрикнула Скай. – Зачем?! Не надо! Живи! – Слова застряли в горле.

И она больше ничего не смогла выдавить.

Дернулась.

Аномалия стрельнула, ожгла лицо.

Брызнуло красной смертью.

Совсем рядом.

Марго даже пискнуть не успела.





* * *


Михаил выстрелил ей в ногу, даже дырка в штанах от пули никуда не делась, да запекшаяся кровь на ткани. А вот рана затянулась, рубец один остался.

Такого ведь просто не бывает!

Чуть поодаль нашла свой коммуникатор, сгоревший весь, микросхемами вывернутый наружу, как мертвец кишками.

Она помнила тропу к базе, но за день с окраин Припяти не вернешься. Идти в город пустой, да еще и после ранения, – не лучшая идея. Придется возвращаться к базе, а к вечеру подыскать место для ночлега. Но это потом.

Километра два шла молча.

Устала.

До храма Могильщика было рукой подать. Вон, по железке, да не сворачивая с нее. Но возвращаться в цитадель мертвого психопата ей почему-то совершенно не хотелось. И уж тем более ей не хотелось смотреть на труп настоятеля храма.

Кстати, интересно, Михаил солгал ей? Может, Могильщик и не угрожал Рохле? Может, свихнувшийся сталкер пристрелил Могильщика просто так? Может, взглянул тот косо на него?

Кое-как развела костер. Ладони тряслись, колесико старой зажигалки Лиса не поддавалось. Раз-раз-раз – удалось-таки. Огонь занялся газетенкой, потянулся от нее к щепкам, облизывать их стал.

На дне вещмешка Лиса нашлись сигареты. Интересная, красивая пачка. Логотип красный, довольно стильный. Скай ни разу не пробовала. Но вот решилась. Курят же зачем-то. Может, это дерьмо действительно помогает? Дым выбивает из башки все ненужные мысли, оставляя пустоту. Так ведь говорят? Скай неумело подпалила кончик и затянулась. Миг – закашлялась. Резануло по глотке наждачной бумагой. Ткнула в землю тлеющим концом почти целую сигарету, дальше второй затяжки не пошло. Это Лис курил, это он так с призраками прошлого боролся, а Скай обречена искать иной метод.

Лис.

Выступила слеза. Скай утерла ее. Как жаль, что девушки не было рядом в тот день, как жаль, что их пути разошлись уже очень давно, как жаль, что она так и не смогла попрощаться.



«– А что нам остается? – отдышавшись, Лис вернул пистолет в кобуру.

– Ты что, правда спрашиваешь?

– Мы в тупике. Сколько патронов осталось? Два магазина? У меня один! Считай, у нас нет оружия. Нет поддержки. А до базы еще далеко. Не хочу тебя зря обнадеживать, знаешь ли.

– А не надо меня обнадеживать! Не надо, слышишь?! – И она залепила старому другу смачную пощечину. – На меня смотри! На меня, хлюпик! Я бороться буду! Так или иначе! Я зубами в эту землю вгрызусь, но выживу! Потому что мне не предначертано сдохнуть в этой брошенной деревеньке! И тебе! Ты еще жить будешь! Ты еще людей защищать будешь! Так легко не отделаешься! Слышишь меня?! Нечего мне тут! Ты мужик?! Или кто?!


– Бороться? Ха-ха. Я столько времени борюсь, Скай. Столько лет уже. Извини за такое настроение. И не трогай меня больше. Я ведь и ответить могу. Даже машинально. Я все чаще ловлю себя на мысли… – Секундное молчание. – А на кой хрен я борюсь-то? Ради чего? Глупое упрямство. Нежелание мириться с неизбежностью.

– Упрямство? Нет, это дебилизм, если ты так и не понял.

– Ну, объясни.

– Тебе напомнить, где мы? Мы в Зоне. Мы в смертельно опасной Зоне! Там, где нам множество раз приходилось ходить по самому краю. Там, где у нас было мало шансов дожить до сегодняшнего дня. И все-таки, несмотря ни на что, мы сражались. За жизнь. За то невероятное ощущение, когда ветер треплет твои волосы. За минуты, что мы можем провести вместе. Так что не смей опускать руки! Тебя там, за Кордоном, жена ждет! Ты же ради нее здесь! Ты сам говорил, чтобы она ни в чем себе не отказывала. У тебя отец еще есть! А еще мать… Но ты сам винишь себя! Говоришь, что она умерла из-за тебя! Но разве, спустя столько лет, это имеет значение? Живи! Живи, придурок! Ради отца своего живи! Ради жены! Живи!»



Боже, какой она была дурой! Или не она? То ведь другие люди были, на той крыше, когда прятались от преследовавшего их патруля ренегатов. Что Лис, вечно улыбающийся, шутящий вечно, вечно поддерживающий всех во всем, теряясь лишь иногда… Что Скай, молодая, наивная и храбрая. Она тогда бороться хотела, она энергию излучала, костьми готова была лечь. За справедливость, за лучшую жизнь для других. Как оно обернулось-то? Одного удара судьбы хватило, чтобы обуглиться, чтобы вся энергия вмиг испарилась.

Теперь все выглядело таким бессмысленным. Ее поход в Зону, схватки с бандитами и с «Ударом». Аномалии для нее – больше не смертельные ловушки, рядом с которыми захватывает дух. Нет, всего лишь пустые, пыльные, ненужные картонные декорации. Декорации, функция которых – напоминать о том, что человек смертен. Вот так вот. Внезапно и глупо смертен. Хотя чего там аномалии? Скольких ее товарищей сгубила Зона? Единицы. А скольких сгубили другие люди? Разумные существа, а не бездушные сгустки неведомой силы. Многих. Если не всех. Коммуникатор-то сдох, с базой не свяжешься, не узнаешь, как оно там. Когда шлялась с напарником – думать было некогда. В одиночестве думалось лучше. Скай понимала, что бросила своих, что, возможно, оставила их на смерть. Бежала, как последняя трусиха, поджав хвост.

Она хотела успеть в Припять, чтобы загадать свое желание.

Она не имела морального права умереть.

Она думала, что от ее похода будет зависеть будущее всего человечества.

А вот вдруг желание стало ничем, пустышкой. И так легко, оказывается, отказаться от него, от желания этого, от мечты, от стремления, от сокровенной цели. Мечту можно бычками закидать и залить алкоголем. Как могила получается. Надежно закрывает, саркофаг хренов.

Погрелась и перекусила, прожевала тушенку, безвкусную, резиновую. Суррогат жратвы. Как и все в Зоне – суррогат. Раньше Скай думала, что здесь она, жизнь, на острие. Когда ты лицом к лицу со смертью, когда смотришь в ее бездонные глазницы. Тогда и дышится иначе же. А в Зоне нет жизни. Просто пародия. Жестокая, извращенная пародия.

Захотелось домой. Пускай там – никого. Пускай там – серость, унылость. Пускай. Но там шанс. Тот самый, что она не могла разглядеть тогда. Тот самый, от которого в эту самую Зону и убежала, надеясь найти его здесь. Шанс уехать – за границу, к морю, уйти в горы, встретить любовь. Да что угодно там можно, за колючей проволокой. А здесь? В Зоне? Срубить несколько миллионов вечнозеленых? И с ними что? На тот свет забрать, когда ошметки по окрестностям раскидает? Хоть Скай и не верила ни в рай, ни в ад, но почему-то вспомнилась старая хохма о том, что уж в раю-то точно денег не берут.

Поднялась, швырнула банку в огонь. Костер закидывать землей не стала. Пусть горит, пусть перекинется на сухие ветки, пусть вся Зона выгорит, пусть станет выжженным пятном на теле планеты, но сгинет.

Пусть эта сука сгинет.

Днем ранее в той самой комнате она мечтала загадать, чтобы ее отец в ту ночь не пошел на станцию. А еще – чтобы мама не умирала, чтобы была рядом, чтобы испарилось то детство в интернате, чтобы у нее все как у нормальных людей стало, у которых Зона ничего не отняла, у которых и Зоны-то никакой в биографии вписано не было. А Зона клеймит. Так просто ее из себя не вытравишь. С ней по-другому бороться надо. Ее, суку, извести, под корень ее, как сорняк, вырвать, перекопать всю.

Со злости сплюнула.

Храм Могильщика высился, лез к серому небу, куполами царапал его.

– Нет. Не вернусь. Не туда. Не сейчас.





* * *


Всю дорогу Скай шла молча, размышляла только.

Долго шла, вымоталась.

Под вечер добралась до небольшого села, затерянного среди леса.

Кто тут жил?

Неясно. Домиков семь насчитаешь из тех, что стоят еще.

И домика три, от которых один фундамент остался.

Что-то заревело – далеко или нет – не разберешь. Скай прижалась к стене бревенчатой хаты, слилась с ней, потянулась за оружием.

Вечерние сумерки спустя несколько минут разрезал яркий свет автомобильных фар. Мимо проехал старенький темно-зеленый российский внедорожник. Остановился у дома, за которым девушка и пряталась. Зажглись задние ходовые огни.

«Заметили, что ли?»

Скай, улучив момент, поспешила скрыться в покосившемся сарайчике.

В крайнем случае – даст бой.

Но лучше не доводить до крайностей.

Обошлось. Экипаж просто объезжал аномалию.

Выдохнув, Скай поправила рюкзак и вышла на песчанку.

Пейзаж – унылый и грустный, как и вся Зона. Даже не скажешь, что раньше тут жили люди. Но сейчас – никого больше, всех сгубила катастрофа восемьдесят шестого. И кто после позарился на покой мертвецов – тут же лежал. Вон, на вросшем в грунт кузове «шестерки» – пулевые отверстия и багровые корки, а у боковой двери – кости.