Проклятие лилий

— И этого я тоже не знаю, Тиана. Я, конечно, могу отправить их в Изельгард, но тогда они снова вернутся, и погибнут мои люди. И здесь они оставаться не могут. А пленных становится все больше, скоро под стенами Самарина будут новые полки. Я удивлен, что до сих пор их нет. Видимо, Осмонд что-то задумал.

— Пожалуйста, они ведь не могут жить в тюрьме! — взмолилась Тиана.

— Я подумаю.

Такая простая ложь. Что тут думать? Пока это единственный вариант — оставить пленников там, в подвале. Скверно…

— Я сама чувствую себя как в тюрьме, если честно, — вздохнула моя собеседница.

— Если хочешь, я планирую пройтись по городу, взглянуть, что происходит на улицах. Инкогнито, конечно. Присоединишься?

Не знаю, зачем ее позвал. Собирался пойти вечером один, без сопровождения. В самаринском дворце было много потайных ходов, и постепенно память восстанавливала все, что казалось навеки утраченным. Я ведь пользовался некоторыми в детстве, сбегал из своих комнат, из-под бдительного надзора воспитателей и стражи. И теперь снова собирался сбежать.

— Хорошо, я пойду с тобой, — тихо ответила Тиана. — Когда?

— Вечером. Я зайду за тобой.

Она ушла, а я снова остался один.

— Что, пришлась по нраву? — Призрак отца тут же вырисовался из воздуха. — А я уже начал опасаться за тебя, сын мой. Думал, не дождусь внуков. Или рано радуюсь?

— Не понимаю, о чем ты, — ответил устало.

— Ты разговариваешь с особой женского пола, даже пригласил ее на свидание.

— Я пригласил ее не на свидание, а пройтись по городу.

— Это и называют свиданием, Ил. Представь себе. Ладно, слушай меня. Раздобудь для девчонки какую-нибудь побрякушку в сокровищнице, расскажи, как счастлив, что именно она делит эту ночь с тобой.

— Зачем? — Я уставился на отца.

— Может, тебе что-то и перепадет. Не сразу, конечно. Девочка — приемная дочь Аттеуса. Но воспитание не мешало Эрвингу спать с супругой врага. Глядишь, и дочери его не помешает.

— Закрой рот.

Злость всколыхнулась откуда-то изнутри. Только что я был совершенно спокоен — и вот уже застыл перед призраком, сжимая кулаки, вокруг которых клубилась тьма. Илверт присвистнул.

— Да тут все серьезно, — с гаденькой ухмылкой сказал он. — Ладно, ладно. Первая влюбленность всегда такая трагичная. Моя любимая, например, умерла — не без помощи Аттеуса.

— Так почему ты не с ней?

— Не могу, — призрак вдруг ответил совершенно серьезно. — Ни свет, ни тьма меня не принимают из-за демонова проклятия. И девчонка эта здесь, я думаю, неслучайно. Притянулась, потому что и Аттеус, и Эйш одновременно. Будь осторожен с ней, сын. Она — враг, помни об этом.

— Ты же сейчас предлагал мне с ней переспать.

— А одно другому не мешает. — Илверт снова зубоскалил. — А если серьезно, хватит ломать голову, отдохни. Иначе помрешь раньше, чем Осмонд до тебя доберется.

И так дернул за нити призраков и умертвий, которые я удерживал, что часть из них оборвалась. Я подскочил и кинулся на него, но Илверт растаял. Зараза! Чтоб он провалился, где бы ни находился!

Увы, восстановить большую часть нитей не удалось. Я провозился до позднего вечера и только потом вспомнил о предполагаемой прогулке. Решил зайти взглянуть, не спит ли еще Тиана, потому что уйти без нее показалось невежливым. Тиана не спала. Она сидела в бывшей гостиной матери и читала какую-то книгу. Судя по обложке, что-то из истории.

— Я думала, ты не придешь. — Она подняла глаза, стоило скрипнуть двери.

— Прости, возникли проблемы. — Я застыл на пороге. — Ты не передумала?

— Конечно нет.

На Тиане было темное платье. Я принес для нее свой плащ, второй накинул сам. Говорят, что ночью все кошки серы. Я мог бы добавить: ночью все некроманты черны. Мы прошли в мои старые комнаты. Один щелчок — и открылся тайный ход. Я подал Тиане руку, чтобы она не споткнулась. Ладонь спутницы была такой горячей по сравнению с моими пальцами, что казалось, будто держу в ладонях огонь. Мы спустились по узкой, грязной, заросшей паутиной лестнице и остановились у забора, отделявшего дворец от города. Я помнил — за переплетенными ветвями кустарника должна скрываться калитка. Она была на месте, правда, пришлось повозиться, чтобы открыть заржавевший засов, но наконец это удалось и мы очутились на улице.

Огни не горели. Город будто не жил, и во всех подворотнях клубились тени. Они высовывали длинные носы, надеясь разглядеть, кто посмел нарушить их покой. Хорошо, что Тиана этого не видела, иначе она бы испугалась. Она оперлась на мой локоть, и мы пошли вниз по улице.

— Что ты хочешь увидеть в городе? — спросила она тихо.

— Посмотреть, соблюдается ли порядок. Мои советники говорят одно, а получается другое. Предпочитаю увидеть истину своими глазами.

— Это правильно, — кивнула Тиана. — Увы, так получается, что никому нельзя доверять.

И тихонько вздохнула. Да, сейчас ей так же было не на кого положиться, как и мне. Чужая страна, чужие люди.

— Я получил письмо от матери, — сказал вдруг, хотя не собирался этим делиться. — Она пишет, что Ник с ней, но тяжело болен.

— Главное — ей удалось его найти! — воскликнула Тиа и тут же замолчала, будто испугавшись, что нарушила тишину. — Если бы там была моя мама, она бы помогла. Она ведь целитель.


— Твоя настоящая мама или…

— Приемная, — невесело улыбнулась Тиана. — Настоящую я видела всего раз и, если честно, больше видеть не хочу. Представляю, как Амелинда обо мне тревожится. Еще и Эд пропал. Эд — мой брат, ты должен его помнить.

— Да, помню, и даже, кажется, встречался на поле боя. Он меня слегка задел.

Бок напомнил о себе ноющей болью.

— Тогда где он? Говорят, его полк пропал.

— Не знаю. Сама видела, среди пленных его людей нет. Может, отступил вместе со всеми?

— Может быть. — Тиана склонила голову, и ее пальцы крепче сжались на моем локте. — Я беспокоюсь.

— Я тоже. У меня ведь две младшие сестры.

Мы замолчали. Продолжать этот невеселый разговор не хотелось, и я жалел, что вообще его начал. Так и шел, глядя но сторонам, пока вдруг не услышал стон. Нет, это был не живой человек — мертвый. Юный, совсем мальчишка, он прятался в тени домов.

— Подожди, — остановил Тиану. — Здесь призрак, хочу с ним поговорить.

— А я могу его увидеть? — вдруг спросила она.

— Можешь, но это зрелище не из приятных, предупреждаю сразу.

— Ничего, я была в бою и видела всякое.

— Тогда просто продолжай держать меня за руку.

И сжал ее пальцы, а сам направился туда, откуда слышал стоны и видел смутный силуэт. Я не ошибся, мальчику было лет пятнадцать. Он сидел за бочкой с дождевой водой. Серая рубашка стала алой от крови.

— Ты кто? — уставился он на меня. — Не подходи!

Глухо вскрикнула Тиана, а я склонился над подростком.

— Не бойся, я некромант, — ответил ему. — И могу помочь.

— Некромант? Я что, мертв?! — завопил он на высокой ноте. — Мама! Мамочка! Где моя мама?

— Тише. — Я опустил свободную руку ему на лоб, и призрак успокоился, только смотрел на меня огромными от ужаса глазами. — Да, ты мертв. Как ты умер?

— Меня убили солдаты, — всхлипнул тот. — Те, кто захватил город. Им было смешно. Сначала они схватили маму и утащили куда-то, потом меня, но я начал вырываться, и они меня убили. Просто так.

Гнев снова поднял голову.

— Покажи мне их, — попросил мальчика. — Дай взглянуть.

И нырнул в его воспоминания. Один оказался человеком Янтеля, трое других — Лутриха. И да, им было очень весело убивать беззащитного ребенка. Так же, как будет весело мне казнить их.

— Ничего, малыш, все позади, — сказал мальчику. — Я провожу тебя к матери. Доверься мне.

Тот слабо кивнул, и я призвал силу. Призрак подернулся дымкой и исчез, а я устало вытер лоб. Тиана стояла рядом, белая как мел.

— Думаю, нам лучше вернуться, да? — сказал ей. — Призрак ушел, теперь у него все хорошо.

А она вдруг всхлипнула: раз, другой. Разревелась, размазывая слезы но щекам. Я неловко ее обнял, погладил по голове.

— Тише, — зашептал ей, как маленькой. — Не о чем плакать. По ту сторону жизни легче, Тиа. И этому мальчику уже легче, а те, кто его убил, завтра пополнят мое войско. Поверь, нет ничего приятного в том, чтобы стать умертвием. Это страшная судьба.

— Ненавижу, — прошептала она. — Ненавижу таких, как они!

— Я тоже, но ничего не могу с этим поделать. Наверное, я слаб.

— Нет. — Тиана подняла голову, и я увидел в ее глазах огоньки магии. — Ты не слаб, Ил. Ты сильнее всех. Накажи их! Заставь пожалеть. Это твой дар — карать подобных мразей.

Это мое проклятие, Тиана. Я никогда и никому не желал зла, разве что сволочи Осмонду. Но сейчас Тиа была права. Эти четверо пожалеют, а остальные увидят, почему не стоит нарушать мои приказы и убивать горожан. Наверное, сейчас я впервые понял, зачем матушка устраивала показательные казни и таскала меня на них. Чтобы боялись. Чтобы все видели: нас не страшит чужая смерть, и каждый, кто покусился на нашу жизнь, умрет. Вот и сейчас надо сделать так, чтобы никто не сомневался: я все вижу, все знаю и всех накажу.





ГЛАВА 24