Проклятие короля-оборотня
Часть 51 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Каким-то образом тебе же удалось довериться мистеру Рочестеру.
– О, и чем все закончилось?
Нина разочарованно вздыхает.
– Я пытаюсь сказать, что ты не можешь позволить одному ужасному мужчине разрушить твое счастье. Тебе удалось пережить то, что случилось с виконтом Брекширским, и ты даже дала шанс мистеру Рочестеру. Пускай что-то и не получилось, но это не значит, что пытаться не стоило. Я видела, какой счастливой ты выглядела, когда танцевала с ним, и отказываюсь верить, что, по крайней мере на какое-то время, это того не стоило.
Ее слова напоминают мне о выводе, к которому я пришла, когда танцевала с Эллиотом на балу. Я была готова его потерять и даже смирилась с этим, потому что его краткосрочное присутствие в моей жизни на какое-то время сделало ее лучше. Фантазии осуществляются в реальности, только не стоит ждать, что они продлятся вечно.
А потом он все испортил, превратил все мои теплые мысли о нем в горечь. Если бы не случилось той последней, прекрасной ночи, я бы позволила ему жениться на Имоджен и всего-то испытывала бы горькую боль, а не кипящую, ядовитую обиду.
Пока я думаю об этом, в моих мыслях проносится еще одно эхо. Если бы я только мог вернуться в прошлую ночь. До того, как узнал, что ты тоже меня любишь. Стереть все, что произошло после. По крайней мере, тогда я бы смог снять проклятие и не лишиться того, что для меня ценно.
Я ерзаю на стуле, не желая понимать, что он имел в виду. Почему из-за нашей совместной ночи ему было труднее пожертвовать своей неблагой формой? Разве не должно было стать проще от осознания, ради чего он приносит жертву? До моего признания такой выход из ситуации даже не мог прийти ему в голову.
Нина, должно быть, видит смятение на моем лице.
– Может, стоит позволить ему объясниться?
– Слишком поздно, – говорю я, и мой голос срывается. – Кроме того, это как раз ты слишком высокого мнения о других. Что бы он ни сказал, ему не удастся все исправить. Все кончено, и я больше не хочу о нем говорить.
– Тогда что насчет тебя? Ты действительно собираешься отказаться от своей мечты? Я знаю, что ты не хочешь быть просто чьей-то женой. Ты хочешь свободы и настоящей любви…
– Я не хочу любви.
– Я скажу, чего ты не хочешь. Гэвина Астона.
Во мне вспыхивает искра гнева, вырывающая меня из апатии.
– А что еще мне делать? Все, о чем ты меня предупреждала, сбылось. Отец выгонит меня, если я не приму руку мистера Астона, да и устроиться на работу в этом городе у меня уже не получится.
Нина встает со своего места только для того, чтобы опуститься перед моим креслом и взять меня за руки. Она смотрит с такой любовью и обожанием, что мне больно это видеть.
– Ты умна и красива, и ты ни разу не переставала бороться.
Я закрываю глаза, отгораживаясь от ее вида. Ее вера в меня слишком сильна, чересчур.
– Просто я так устала, Нина.
– Уставать нормально, – говорит она. – Но не смей сдаваться. Не позволяй искре погаснуть. Это твоя суть.
Я закрываю глаза и слушаю, как она поднимается на ноги и выходит из комнаты. Как только понимаю, что осталась одна, я открываю глаза и тут же начинаю рыдать. Я только решила, что слез не осталось, но вот реву в три ручья. И создается ощущение, что я не оплакиваю горе, а освобождаюсь. Когда слезы заканчиваются, меня охватывает то же чувство, которое я испытала после вальса с Эллиотом. То же самое, как и когда дочитала книгу о мальчике и собаке.
Горько-сладкий покой, одновременно болезненный и согревающий.
Глава XXXVIII
Гэвин приходит вскоре после двух часов дня. Мы устраиваемся с чайным столиком вдвоем. Он садится в кресло, а я занимаю свое место на диване. Сьюзан, горничная, приносит чай и печенье, и между нами повисает неловкое молчание. Я чувствую сильное желание надеть свою маску невозмутимости, но отгоняю этот порыв. После разговора с Ниной я решила встретиться с ним, не скрываясь за деланой личиной. Без возведенных стен. Безоружной.
Только я.
Гэвин тянется к чайнику и наполняет обе чашки. Затем трясущимися руками подносит чашку к губам и делает глоток. Я делаю то же самое.
– Что ж, полагаю, я должен признаться, зачем я здесь, – сообщает он и ставит чашку на блюдце. – Хотя, уверен, вы уже догадались. Я очень ясно выразил свое восхищение вами, если не непосредственно перед вами, то перед вашей семьей и друзьями. Вряд ли вас удивил мой сегодняшний визит.
– Нет, не удивил, – говорю я ровным тоном.
Он, кажется, воодушевлен моим ответом, его губы растягиваются в улыбке, он встает и подходит к дивану. Как только он садится рядом, я встаю и медленно пересаживаюсь на другую сторону стола. И смотрю ему прямо в лицо. Не с презрением или моей натренированной высокомерной усмешкой, а с открытым любопытством.
– Почему я вам нравлюсь, мистер Астон?
Его брови сходятся вместе, и он запинается, прежде чем отыскать ответ.
– Вы должны знать, что вы мне кажетесь очень красивой, – произносит он, краснея.
– Что еще?
Он поправляет галстук и откашливается.
– Ну, вы самая умная, начитанная девушка в Верноне.
– Откуда вам знать? Вы общались со всеми женщинами в городе?
– Мне не нужно знакомиться со всеми, чтобы отметить, что ваше остроумие не имеет себе равных. Мне хватило нескольких наших бесед.
– А с чего вы решили, что я умная?
– Я видел, как вы держали мою любимую книгу, – вспоминает он. – Тот факт, что вы цените ту же литературу, что и я…
– Разве вы не видели, как я возвращала книгу мистеру Корделлу?
Он наклоняет голову, на его лице смятение.
– О, да, я полагаю, так и было.
– Вот в чем дело, мистер Астон. Ваше впечатление обо мне ошибочно от начала и до конца. Признаю, полюбить другого человека из-за взаимного восхищения книгой очень романтично, но даже если бы мне правда нравилась та книга, это не гарантировало бы, что мы бы нашли общий язык и полюбили друг друга. А правда в том, что я никогда не читала «Бесконечные страдания в саду случайностей» и никогда ее не прочитаю, потому мне хватило одного взгляда понять, что это самая скучная и неинтересная книга. Видите ли, ее просто поставили не на ту полку. По правде говоря, я читаю любовные романы. В которых головокружительная любовь, страстные интрижки и счастливый конец. Вот я какая.
Он потирает затылок и смотрит на чайный столик, его щеки краснеют еще сильнее. Затем, коротко рассмеявшись, он снова глядит на меня:
– Даже забавно. Познакомиться благодаря книге, которая лежит не на своей полке. На самом деле это потешно. И не в малой мере из-за того, что вы боялись, что из-за правды я решу, что вы не настолько умны. Напротив, теперь я о вашем интеллекте еще более высокого мнения.
Я сжимаю челюсти.
– Я рассказала вам об этом не потому, что боялась, что вы сочтете меня недалекой. А для того, чтобы проиллюстрировать, что вы ничего обо мне не знаете. Уж точно недостаточно, чтобы признаваться в любви и просить руки.
Он со взглядом горящих глаз поднимается на ноги и обходит стол, чтобы очутиться передо мной.
– Вы ошибаетесь, – заявляет он и берет меня за руки. – Я полюбил вас с первой встречи и люблю до сих пор. Я готов игнорировать скандальные слухи, циркулирующие по городу. Вот насколько я вас люблю. Я люблю так сильно, что спасу от этого скандала и заставлю каждого сплетника пожалеть о том дне, когда он отозвался о тебе плохо.
– Мне не нужно, чтобы меня спасали от скандала. – Я вырываю свои руки из его и отступаю, из горла угрожает вырваться истеричный смех, и из-за этого у меня приподнимаются уголки губ. – Меня не нужно от него спасать, потому что, скорее всего, все говорят правду. Я работала на мистера Рочестера, жила в его поместье и провела с ним много времени без сопровождения.
Гэвин качает головой.
– Я не такой консервативный, как другие горожане. Вы взрослая женщина, способная следить за собой. По крайней мере, до замужества. Я доверяю вашему суждению…
– Я влюбилась в него, – перебиваю я его. – Мы зашли так далеко, что завели роман. Очень физический, просто для ясности.
Его глаза расширяются, он нервно сглатывает свои слова о защите.
– До того, как моя семья переехала сюда, я была вовлечена в другой роман, с виконтом Брекширским. Слухи об этом скандале тоже верны, за исключением той части, которая рисует меня зачинщиком. В обоих случаях я была влюблена и согласилась на все сама. И я не жалею о своих чувствах. Чего не скажешь о том, что я отдала сердце недостойным людям.
Гэвин становится еще бледнее, на его лбу выступает испарина.
– Я… был бы лицемером, если бы отрицал право женщины… делать со своим телом все, что ей заблагорассудится, поскольку от мужчин не ожидают, что они сами будут целомудренны. – Он тяжело сглатывает, словно сдерживая желчь, подступающую к горлу, и понижает голос до шепота: – Но леди не должна так свободно делиться подобными историями, особенно с поклонниками. Как и джентльмену полагается хранить в тайне свое… романтическое прошлое.
Я делаю несколько шагов назад, затем опускаюсь в кресло. Выпрямившись, я закидываю одну ногу на другую и кладу руки на подлокотники.
– Мистер Астон, если вы пришли сюда, ожидая, что я буду той леди, какой меня хочет видеть общество, то вы заблуждаетесь на мой счет еще сильнее, чем я думала. Я вот такая. Я читаю любовные романы, говорю то, что думаю, и не терплю сплетен. Я никогда не буду пытаться вписаться в такой город, как Вернон, но сделаю все возможное, чтобы найти подходящее для меня место. Я гарантирую, что это не будет высшее человеческое общество. Кроме того, я любила и до сих пор люблю Эллиота Рочестера. Мы никогда не будем вместе, но прямо сейчас я ненавижу его и люблю в равной мере и не готова исцелиться.
Моя собственная честность застает меня врасплох, а вместе с ней приходит и другая правда.
– Но я исцелюсь. Когда-нибудь. Но даже когда это случится, сомневаюсь, что мы с вами подойдем друг другу. Видите ли, я хочу, чтобы меня любили, зная при этом вдоль и поперек. Чтобы смотрели на мое прошлое не как на череду ошибок, а как на строительные блоки, которые сделали меня той, кто я есть. И мужчина, который меня любит, не попросит скрывать, игнорировать или держать какую-либо часть меня или моего прошлого под замком. Он будет любить меня такой, какая я есть. А теперь скажите, мистер Астон. Это описание вам подходит?
Во время моей тирады он бледнеет еще сильнее и, кажется, съеживается с каждым следующим мгновением. Я выдерживаю его взгляд с нейтральным выражением лица. Это его шанс. Его единственный шанс доказать, что мои прежние суждения о нем были ошибочны. Нина была права, когда сказала, что я всегда ожидаю от людей худшего, поэтому готова дать ему шанс. Может быть, в нем есть что-то, чего я пока не вижу, как было с Эллиотом. Может быть, у нас есть точки соприкосновения.
Гэвин делает шаг назад и, отводя глаза, еще один. Затем он молча разворачивается на каблуках и покидает гостиную, оставив свое предложение невысказанным.
* * *
Неудивительно, что следующим идет отец. Он застает меня у окна, я наблюдаю за оживленными улицами, кишащими людьми, гудящими автомобилями и трескучими экипажами. Легкая снежная пыль из-за столпотворения и пробок уже стала коричневой. Отец начинает кричать, а я сосредотачиваюсь на падающих снежинках. Меня завораживает и успокаивает их замысловатый путь с неба и до земли. Благодаря этому зрелищу я возвращаюсь к тишине гор, что помогает мне собраться и переждать гнев отца. Я не смотрю на него и не перебиваю его, пока он отчитывает меня повышенным тоном.
Наконец его отповедь заканчивается вопросом, которого я не слышу. Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, и он повторяет его:
– Почему ты ищешь собственной гибели? – Грудь отца вздымается, его лицо багровеет.
Я отвечаю своим собственным вопросом:
– О, и чем все закончилось?
Нина разочарованно вздыхает.
– Я пытаюсь сказать, что ты не можешь позволить одному ужасному мужчине разрушить твое счастье. Тебе удалось пережить то, что случилось с виконтом Брекширским, и ты даже дала шанс мистеру Рочестеру. Пускай что-то и не получилось, но это не значит, что пытаться не стоило. Я видела, какой счастливой ты выглядела, когда танцевала с ним, и отказываюсь верить, что, по крайней мере на какое-то время, это того не стоило.
Ее слова напоминают мне о выводе, к которому я пришла, когда танцевала с Эллиотом на балу. Я была готова его потерять и даже смирилась с этим, потому что его краткосрочное присутствие в моей жизни на какое-то время сделало ее лучше. Фантазии осуществляются в реальности, только не стоит ждать, что они продлятся вечно.
А потом он все испортил, превратил все мои теплые мысли о нем в горечь. Если бы не случилось той последней, прекрасной ночи, я бы позволила ему жениться на Имоджен и всего-то испытывала бы горькую боль, а не кипящую, ядовитую обиду.
Пока я думаю об этом, в моих мыслях проносится еще одно эхо. Если бы я только мог вернуться в прошлую ночь. До того, как узнал, что ты тоже меня любишь. Стереть все, что произошло после. По крайней мере, тогда я бы смог снять проклятие и не лишиться того, что для меня ценно.
Я ерзаю на стуле, не желая понимать, что он имел в виду. Почему из-за нашей совместной ночи ему было труднее пожертвовать своей неблагой формой? Разве не должно было стать проще от осознания, ради чего он приносит жертву? До моего признания такой выход из ситуации даже не мог прийти ему в голову.
Нина, должно быть, видит смятение на моем лице.
– Может, стоит позволить ему объясниться?
– Слишком поздно, – говорю я, и мой голос срывается. – Кроме того, это как раз ты слишком высокого мнения о других. Что бы он ни сказал, ему не удастся все исправить. Все кончено, и я больше не хочу о нем говорить.
– Тогда что насчет тебя? Ты действительно собираешься отказаться от своей мечты? Я знаю, что ты не хочешь быть просто чьей-то женой. Ты хочешь свободы и настоящей любви…
– Я не хочу любви.
– Я скажу, чего ты не хочешь. Гэвина Астона.
Во мне вспыхивает искра гнева, вырывающая меня из апатии.
– А что еще мне делать? Все, о чем ты меня предупреждала, сбылось. Отец выгонит меня, если я не приму руку мистера Астона, да и устроиться на работу в этом городе у меня уже не получится.
Нина встает со своего места только для того, чтобы опуститься перед моим креслом и взять меня за руки. Она смотрит с такой любовью и обожанием, что мне больно это видеть.
– Ты умна и красива, и ты ни разу не переставала бороться.
Я закрываю глаза, отгораживаясь от ее вида. Ее вера в меня слишком сильна, чересчур.
– Просто я так устала, Нина.
– Уставать нормально, – говорит она. – Но не смей сдаваться. Не позволяй искре погаснуть. Это твоя суть.
Я закрываю глаза и слушаю, как она поднимается на ноги и выходит из комнаты. Как только понимаю, что осталась одна, я открываю глаза и тут же начинаю рыдать. Я только решила, что слез не осталось, но вот реву в три ручья. И создается ощущение, что я не оплакиваю горе, а освобождаюсь. Когда слезы заканчиваются, меня охватывает то же чувство, которое я испытала после вальса с Эллиотом. То же самое, как и когда дочитала книгу о мальчике и собаке.
Горько-сладкий покой, одновременно болезненный и согревающий.
Глава XXXVIII
Гэвин приходит вскоре после двух часов дня. Мы устраиваемся с чайным столиком вдвоем. Он садится в кресло, а я занимаю свое место на диване. Сьюзан, горничная, приносит чай и печенье, и между нами повисает неловкое молчание. Я чувствую сильное желание надеть свою маску невозмутимости, но отгоняю этот порыв. После разговора с Ниной я решила встретиться с ним, не скрываясь за деланой личиной. Без возведенных стен. Безоружной.
Только я.
Гэвин тянется к чайнику и наполняет обе чашки. Затем трясущимися руками подносит чашку к губам и делает глоток. Я делаю то же самое.
– Что ж, полагаю, я должен признаться, зачем я здесь, – сообщает он и ставит чашку на блюдце. – Хотя, уверен, вы уже догадались. Я очень ясно выразил свое восхищение вами, если не непосредственно перед вами, то перед вашей семьей и друзьями. Вряд ли вас удивил мой сегодняшний визит.
– Нет, не удивил, – говорю я ровным тоном.
Он, кажется, воодушевлен моим ответом, его губы растягиваются в улыбке, он встает и подходит к дивану. Как только он садится рядом, я встаю и медленно пересаживаюсь на другую сторону стола. И смотрю ему прямо в лицо. Не с презрением или моей натренированной высокомерной усмешкой, а с открытым любопытством.
– Почему я вам нравлюсь, мистер Астон?
Его брови сходятся вместе, и он запинается, прежде чем отыскать ответ.
– Вы должны знать, что вы мне кажетесь очень красивой, – произносит он, краснея.
– Что еще?
Он поправляет галстук и откашливается.
– Ну, вы самая умная, начитанная девушка в Верноне.
– Откуда вам знать? Вы общались со всеми женщинами в городе?
– Мне не нужно знакомиться со всеми, чтобы отметить, что ваше остроумие не имеет себе равных. Мне хватило нескольких наших бесед.
– А с чего вы решили, что я умная?
– Я видел, как вы держали мою любимую книгу, – вспоминает он. – Тот факт, что вы цените ту же литературу, что и я…
– Разве вы не видели, как я возвращала книгу мистеру Корделлу?
Он наклоняет голову, на его лице смятение.
– О, да, я полагаю, так и было.
– Вот в чем дело, мистер Астон. Ваше впечатление обо мне ошибочно от начала и до конца. Признаю, полюбить другого человека из-за взаимного восхищения книгой очень романтично, но даже если бы мне правда нравилась та книга, это не гарантировало бы, что мы бы нашли общий язык и полюбили друг друга. А правда в том, что я никогда не читала «Бесконечные страдания в саду случайностей» и никогда ее не прочитаю, потому мне хватило одного взгляда понять, что это самая скучная и неинтересная книга. Видите ли, ее просто поставили не на ту полку. По правде говоря, я читаю любовные романы. В которых головокружительная любовь, страстные интрижки и счастливый конец. Вот я какая.
Он потирает затылок и смотрит на чайный столик, его щеки краснеют еще сильнее. Затем, коротко рассмеявшись, он снова глядит на меня:
– Даже забавно. Познакомиться благодаря книге, которая лежит не на своей полке. На самом деле это потешно. И не в малой мере из-за того, что вы боялись, что из-за правды я решу, что вы не настолько умны. Напротив, теперь я о вашем интеллекте еще более высокого мнения.
Я сжимаю челюсти.
– Я рассказала вам об этом не потому, что боялась, что вы сочтете меня недалекой. А для того, чтобы проиллюстрировать, что вы ничего обо мне не знаете. Уж точно недостаточно, чтобы признаваться в любви и просить руки.
Он со взглядом горящих глаз поднимается на ноги и обходит стол, чтобы очутиться передо мной.
– Вы ошибаетесь, – заявляет он и берет меня за руки. – Я полюбил вас с первой встречи и люблю до сих пор. Я готов игнорировать скандальные слухи, циркулирующие по городу. Вот насколько я вас люблю. Я люблю так сильно, что спасу от этого скандала и заставлю каждого сплетника пожалеть о том дне, когда он отозвался о тебе плохо.
– Мне не нужно, чтобы меня спасали от скандала. – Я вырываю свои руки из его и отступаю, из горла угрожает вырваться истеричный смех, и из-за этого у меня приподнимаются уголки губ. – Меня не нужно от него спасать, потому что, скорее всего, все говорят правду. Я работала на мистера Рочестера, жила в его поместье и провела с ним много времени без сопровождения.
Гэвин качает головой.
– Я не такой консервативный, как другие горожане. Вы взрослая женщина, способная следить за собой. По крайней мере, до замужества. Я доверяю вашему суждению…
– Я влюбилась в него, – перебиваю я его. – Мы зашли так далеко, что завели роман. Очень физический, просто для ясности.
Его глаза расширяются, он нервно сглатывает свои слова о защите.
– До того, как моя семья переехала сюда, я была вовлечена в другой роман, с виконтом Брекширским. Слухи об этом скандале тоже верны, за исключением той части, которая рисует меня зачинщиком. В обоих случаях я была влюблена и согласилась на все сама. И я не жалею о своих чувствах. Чего не скажешь о том, что я отдала сердце недостойным людям.
Гэвин становится еще бледнее, на его лбу выступает испарина.
– Я… был бы лицемером, если бы отрицал право женщины… делать со своим телом все, что ей заблагорассудится, поскольку от мужчин не ожидают, что они сами будут целомудренны. – Он тяжело сглатывает, словно сдерживая желчь, подступающую к горлу, и понижает голос до шепота: – Но леди не должна так свободно делиться подобными историями, особенно с поклонниками. Как и джентльмену полагается хранить в тайне свое… романтическое прошлое.
Я делаю несколько шагов назад, затем опускаюсь в кресло. Выпрямившись, я закидываю одну ногу на другую и кладу руки на подлокотники.
– Мистер Астон, если вы пришли сюда, ожидая, что я буду той леди, какой меня хочет видеть общество, то вы заблуждаетесь на мой счет еще сильнее, чем я думала. Я вот такая. Я читаю любовные романы, говорю то, что думаю, и не терплю сплетен. Я никогда не буду пытаться вписаться в такой город, как Вернон, но сделаю все возможное, чтобы найти подходящее для меня место. Я гарантирую, что это не будет высшее человеческое общество. Кроме того, я любила и до сих пор люблю Эллиота Рочестера. Мы никогда не будем вместе, но прямо сейчас я ненавижу его и люблю в равной мере и не готова исцелиться.
Моя собственная честность застает меня врасплох, а вместе с ней приходит и другая правда.
– Но я исцелюсь. Когда-нибудь. Но даже когда это случится, сомневаюсь, что мы с вами подойдем друг другу. Видите ли, я хочу, чтобы меня любили, зная при этом вдоль и поперек. Чтобы смотрели на мое прошлое не как на череду ошибок, а как на строительные блоки, которые сделали меня той, кто я есть. И мужчина, который меня любит, не попросит скрывать, игнорировать или держать какую-либо часть меня или моего прошлого под замком. Он будет любить меня такой, какая я есть. А теперь скажите, мистер Астон. Это описание вам подходит?
Во время моей тирады он бледнеет еще сильнее и, кажется, съеживается с каждым следующим мгновением. Я выдерживаю его взгляд с нейтральным выражением лица. Это его шанс. Его единственный шанс доказать, что мои прежние суждения о нем были ошибочны. Нина была права, когда сказала, что я всегда ожидаю от людей худшего, поэтому готова дать ему шанс. Может быть, в нем есть что-то, чего я пока не вижу, как было с Эллиотом. Может быть, у нас есть точки соприкосновения.
Гэвин делает шаг назад и, отводя глаза, еще один. Затем он молча разворачивается на каблуках и покидает гостиную, оставив свое предложение невысказанным.
* * *
Неудивительно, что следующим идет отец. Он застает меня у окна, я наблюдаю за оживленными улицами, кишащими людьми, гудящими автомобилями и трескучими экипажами. Легкая снежная пыль из-за столпотворения и пробок уже стала коричневой. Отец начинает кричать, а я сосредотачиваюсь на падающих снежинках. Меня завораживает и успокаивает их замысловатый путь с неба и до земли. Благодаря этому зрелищу я возвращаюсь к тишине гор, что помогает мне собраться и переждать гнев отца. Я не смотрю на него и не перебиваю его, пока он отчитывает меня повышенным тоном.
Наконец его отповедь заканчивается вопросом, которого я не слышу. Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, и он повторяет его:
– Почему ты ищешь собственной гибели? – Грудь отца вздымается, его лицо багровеет.
Я отвечаю своим собственным вопросом: