Профи
Часть 6 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Он такой, он может. А за что он их так?
– Насколько мне стало известно, его фирма приглянулась кое-кому из областной администрации. Ему предлагали договориться по-хорошему, но он их послал. Тогда наехали по всем правилам. Один из гоблинов ударил прикладом главбуха фирмы, что интересно, по фамилии Степанова. Ему, видите ли, показалось, что она недостаточно быстро исполняет команду «к стене». Вот Женя и рассердился. Сейчас он в СИЗО. Кроме всего прочего, ему шьют участие в ОПГ.
– Женьке?
– Ему. Один из покалеченных оказался сынком местного генерала МВД.
– Да уж.
– Короче, если ты согласишься, со Степанова снимают все обвинения, он продает свою фирму по реальной стоимости и уезжает из города. Ну как, по рукам?
– Нет. С него снимают все обвинения, и ни одна курва его больше не трогает.
– А ты не зарываешься?
– А я вам всем нужен очень, вот и пользуюсь случаем. И потом, я Женьку знаю. Никому он ничего не продаст и никуда не съедет, не тот человек. И еще: как вы узнали обо всем этом?
– Филиал у нас в том регионе и очень неплохая служба информации.
– Сами налаживали?
– Почему сам… Демочкина помнишь? – Демочкин был самым хреновым на моей памяти оперативником, но классным информатором. Когда он ушел с оперативной работы и занялся тем, к чему имел несомненный талант, дела его резко пошли в гору и он чудом не выбился в генералы. Всегда любил работать с информационными документами: кратко, подробно, ничего лишнего и в то же время ничего не пропущено.
– Ваш главный знает об этом?
– Нет, за регионы отвечаю лично я.
– Тогда…
– Нет, это не наша подстава.
– Как-то все уж больно интересно сложилось по месту и времени. Я просто хочу сказать, что…
– Стас, я еще не совсем выжил из ума.
– Я просто вас предупредил.
– А я тебя понял. Ну, что скажешь?
– Вы сами знаете ответ.
– Вот и славно. – он достал из кармана трубку и набрал номер. – Работайте. Да, первый вариант. – отключил телефон и вернул его на место. – До обеда выпустят. Сам позвонишь и проверишь.
– Конечно.
Машина нырнула в арку «сталинки» на Добрынинской и затормозила у подъезда.
– Приехали.
Глава 9
В половине одиннадцатого, как было рекомендовано, я был на месте, у скромного двадцатипятиэтажного здания, примыкающего к «золотой версте» Остоженки, огороженного металлическим забором вместе с островком примыкающей территории общей площадью гектаров так пять.
У перекрывающего въезд внутрь этого великолепия стильного, от-кутюр, шлагбаума стоял не менее модный высокий флагшток со знаменем черно-красно-желтого цвета и надписью белыми буквами «Русская сталь» поперек полотнища. По моему глубокому убеждению, на знамени не хватало еще одного слова: «Скромность». Думаю, именно эта мысль непременно возникала у любого при взгляде на это офисное безумие.
Суровый дядя на проходной в униформе от Дольче и Габбаны долго всматривался в мой паспорт, сравнивая фото с оригиналом, потом набрал трехзначный внутренний номер и отрапортовал голосом насморочного робота:
– Прибыл Кондратьев.
А дальше пошел симбиоз ярмарки тщеславия с парадом идиотов. Встретивший меня у входа на территорию «сталеваров» юный и прекрасный, как Дима Билан, пыжащийся от собственной значимости отрок довел меня до бюро пропусков на цокольном этаже, где сдал с рук на руки седовласому мужчине средних лет со взором серийного Штирлица. Тот, еще раз просканировав взглядом мой разнесчастный паспорт, занес данные в компьютер и несколько минут колдовал над ними, очевидно, сверяя с базой Интерпола. Не углядев в моей скромной персоне явного криминала, он со вздохом сожаления отпасовал меня двум другим деятелям помоложе, но с той же рентгеновской проницательностью в очах.
В течение следующих пятнадцати минут мои данные по новой занесли в компьютер, а меня самого сфотографировали в фас и профиль. Судя по всему, хотели взять для полноты картины анализы и мазок на яйца глист, но, слава богу, постеснялись.
Вышел я от них с прикрепленной к воротнику куртки пластиковой карточкой, украшенной моей фотографией с указанием фамилии, имени (без отчества) и надписью крупными буквами наискосок «Посетитель».
До входа в лифт меня уже провожала симпатичная девчушка в строгом деловом костюме. Она передала меня небесной красоты блондинке в строгой белой блузке и о-о-очень короткой юбочке, открывающей взору невероятной красоты длиннющие ноги и место, из которого они произрастали. В ее компании я вознесся на семнадцатый этаж и проследовал по коридору до другого лифта, где был встречен еще более красивой шатенкой в такой же офисной униформе.
– Здравствуйте, Станислав Александрович, – первая из сопровождающих меня красавиц, нарушив корпоративный обет молчания, ослепительно улыбнулась, сверкнув снежно-белыми зубками, слишком красивыми и ровными, чтобы быть настоящими. – Позвольте проводить вас в приемную Григория Борисовича.
Ну как ей было отказать, конечно же, позволил.
Я успел побаловать себя чудным кофе и поглазеть на не менее, нежели две предыдущие, прекрасную фею на ресепшене, на сей раз – жгучую брюнетку, прежде чем по интеркому раздался начальственный глас:
– Проводите ко мне Кондратьева. – Именно так, по моему убеждению, отдавал команду великий комбинатор: «Запускайте Берлагу!»
– Слушаюсь, Григорий Борисович. – фея встала и, оказавшись почти на голову выше меня, подошла к двери без таблички, ведущей в кабинет великого и ужасного, и распахнула ее передо мной.
– Проходите, пожалуйста.
И я прошел.
Глава 10
Первым мне бросился в глаза Степаныч, сидящий по правую руку от хозяина кабинета в застегнутом на все пуговицы пиджаке, блеклом галстуке и с выражением полной исполнительности на гладко выбритом лице. При виде меня он встал, прошел мне навстречу и строго на середине кабинета вежливо, но индифферентно пожал мою ладонь и проводил пред светлые очи руководителя.
– Вот, Григорий Борисович, тот самый Станислав, – отчества мне, как видно, не полагалось.
Не предлагая мне присесть, развалившийся в навороченном кресле молодой брюнет, отдаленно напоминающий известного олигарха в молодости, устремил на меня через модные офисные очки немигающий взор острых черных глазенок, точно по штатовской разработке, парализуя мои чувства и ломая волю.
Так и не дождавшись приглашения, я уселся на стул по левую руку от него и стал терпеливо ждать, когда же ему надоест корчить из себя гипнотизера.
Пока он сверлил во мне дыры своим неотрывным взглядом, я успел сложить в уме два и два. Итак, кабинет весь в дипломах и сертификатах, как булка в изюме. Кольцо на стене, Джордан, блин, хренов. Степаныч в москошвеевском лапсердаке, портках не в тон и узконосых лаптях с вещевого рынка с выражением физии а-ля прапор со склада вулканизированных контрацептивов. Это с его-то послужным списком – и английской королеве его представляли, когда был главой военно-дипломатической миссии на ее родине, и с Ельциным я у него дома фото видел, и… В голове понемногу начало складываться некое батальное полотно: а) начальник здешней безпеки – круглый дурак, причем постоянно над собой работающий, чтобы стать еще круглее. Хитрован Степаныч шефа очень хочет схарчить, постоянно к этому готов, но пока не может; б) мою скромную персону хотят, кроме всего прочего, задействовать в каких-то своих, очень внутренних, разборках, что мне на фиг не нужно. Эх, если бы не Женька Степанов!
– А ты хам, Скоморох, – разверз наконец уста гипнотизер-заочник, начисто игнорируя правила приличия типа поздоровкаться, представиться. – Эпоксидка в наручниках – это уже перебор.
– Думаю, что в самый раз. И еще, я был бы очень благодарен, если вы впредь будете обращаться ко мне исключительно по имени, можно даже без отчества. Скомороха больше нет.
– Дерзок, – хохотнул великий и ужасный, – и горд. А что сразу ехать не захотел?
– Да, едва не забыл. Я абсолютно уверен, что вам будет очень комфортно обращаться ко мне на «вы».
– Вот как? – он с удовольствием рассмеялся, откинув голову назад. – Так отчего же вы сразу не захотели ехать?
– А меня никто и не приглашал. Приезжали друг за другом какие-то комические персонажи, всячески пытались меня обидеть, а пригласить забывали.
– Выходит, мои ребята – комические персонажи, а вы, значит, высокий профессионал?
– Почему обязательно высокий, много выше бывают. Просто профессионал.
– Если так, то удовлетворите мое любопытство: зачем вообще были нужны притворщики?
Изо всех сил изображая оторопь, я посмотрел на Степаныча. Тот напыжился и уставился в никуда оловянными глазками. Дела!
– Я не могу ответить на ваш вопрос.
– Потому что давали подписку о неразглашении?
– Потому что просто ничего об этом не знаю.
– Вы до сих пор верны присяге?
– Просто всегда стараюсь держать данное слово.
– Красиво, но неумно, я… – и тут зазвонил лежащий перед ним на столе телефон, сопоставимый по стоимости с почти новой «Вольво» Степаныча калининградской сборки. – Слушаю. Да. Да. Выезжаю. – и, повернувшись к нам: – У меня партия в теннис. После обеда продолжим, – вскочил и рванул с низкого старта, даже забыв прихватить пижонскую спортивную сумку с выглядывающей из нее теннисной ракеткой в футляре.
Мы со Степанычем тоже встали и с удовольствием вышли из кабинета.
В холле у окна во всю стену я с любопытством созерцал раскинувшийся внизу пейзаж: ровную, под линейку, стоянку ВИП-авто, летний садик в японском стиле, фонтан и крошечные фигурки снующих с муравьиной деловитостью служащих, миновавшую шлагбаум кавалькаду: два джипа с крякалками в голове и хвосте колонны и что-то очень длинное представительского класса посередине. Выехав с территории, они влились в автомобильный поток, джипы спецсигналами разгоняли всех вокруг себя. Видимо, господин Вайсфельд очень боялся опоздать к началу теннисной партии.
Глава 11
– Насколько мне стало известно, его фирма приглянулась кое-кому из областной администрации. Ему предлагали договориться по-хорошему, но он их послал. Тогда наехали по всем правилам. Один из гоблинов ударил прикладом главбуха фирмы, что интересно, по фамилии Степанова. Ему, видите ли, показалось, что она недостаточно быстро исполняет команду «к стене». Вот Женя и рассердился. Сейчас он в СИЗО. Кроме всего прочего, ему шьют участие в ОПГ.
– Женьке?
– Ему. Один из покалеченных оказался сынком местного генерала МВД.
– Да уж.
– Короче, если ты согласишься, со Степанова снимают все обвинения, он продает свою фирму по реальной стоимости и уезжает из города. Ну как, по рукам?
– Нет. С него снимают все обвинения, и ни одна курва его больше не трогает.
– А ты не зарываешься?
– А я вам всем нужен очень, вот и пользуюсь случаем. И потом, я Женьку знаю. Никому он ничего не продаст и никуда не съедет, не тот человек. И еще: как вы узнали обо всем этом?
– Филиал у нас в том регионе и очень неплохая служба информации.
– Сами налаживали?
– Почему сам… Демочкина помнишь? – Демочкин был самым хреновым на моей памяти оперативником, но классным информатором. Когда он ушел с оперативной работы и занялся тем, к чему имел несомненный талант, дела его резко пошли в гору и он чудом не выбился в генералы. Всегда любил работать с информационными документами: кратко, подробно, ничего лишнего и в то же время ничего не пропущено.
– Ваш главный знает об этом?
– Нет, за регионы отвечаю лично я.
– Тогда…
– Нет, это не наша подстава.
– Как-то все уж больно интересно сложилось по месту и времени. Я просто хочу сказать, что…
– Стас, я еще не совсем выжил из ума.
– Я просто вас предупредил.
– А я тебя понял. Ну, что скажешь?
– Вы сами знаете ответ.
– Вот и славно. – он достал из кармана трубку и набрал номер. – Работайте. Да, первый вариант. – отключил телефон и вернул его на место. – До обеда выпустят. Сам позвонишь и проверишь.
– Конечно.
Машина нырнула в арку «сталинки» на Добрынинской и затормозила у подъезда.
– Приехали.
Глава 9
В половине одиннадцатого, как было рекомендовано, я был на месте, у скромного двадцатипятиэтажного здания, примыкающего к «золотой версте» Остоженки, огороженного металлическим забором вместе с островком примыкающей территории общей площадью гектаров так пять.
У перекрывающего въезд внутрь этого великолепия стильного, от-кутюр, шлагбаума стоял не менее модный высокий флагшток со знаменем черно-красно-желтого цвета и надписью белыми буквами «Русская сталь» поперек полотнища. По моему глубокому убеждению, на знамени не хватало еще одного слова: «Скромность». Думаю, именно эта мысль непременно возникала у любого при взгляде на это офисное безумие.
Суровый дядя на проходной в униформе от Дольче и Габбаны долго всматривался в мой паспорт, сравнивая фото с оригиналом, потом набрал трехзначный внутренний номер и отрапортовал голосом насморочного робота:
– Прибыл Кондратьев.
А дальше пошел симбиоз ярмарки тщеславия с парадом идиотов. Встретивший меня у входа на территорию «сталеваров» юный и прекрасный, как Дима Билан, пыжащийся от собственной значимости отрок довел меня до бюро пропусков на цокольном этаже, где сдал с рук на руки седовласому мужчине средних лет со взором серийного Штирлица. Тот, еще раз просканировав взглядом мой разнесчастный паспорт, занес данные в компьютер и несколько минут колдовал над ними, очевидно, сверяя с базой Интерпола. Не углядев в моей скромной персоне явного криминала, он со вздохом сожаления отпасовал меня двум другим деятелям помоложе, но с той же рентгеновской проницательностью в очах.
В течение следующих пятнадцати минут мои данные по новой занесли в компьютер, а меня самого сфотографировали в фас и профиль. Судя по всему, хотели взять для полноты картины анализы и мазок на яйца глист, но, слава богу, постеснялись.
Вышел я от них с прикрепленной к воротнику куртки пластиковой карточкой, украшенной моей фотографией с указанием фамилии, имени (без отчества) и надписью крупными буквами наискосок «Посетитель».
До входа в лифт меня уже провожала симпатичная девчушка в строгом деловом костюме. Она передала меня небесной красоты блондинке в строгой белой блузке и о-о-очень короткой юбочке, открывающей взору невероятной красоты длиннющие ноги и место, из которого они произрастали. В ее компании я вознесся на семнадцатый этаж и проследовал по коридору до другого лифта, где был встречен еще более красивой шатенкой в такой же офисной униформе.
– Здравствуйте, Станислав Александрович, – первая из сопровождающих меня красавиц, нарушив корпоративный обет молчания, ослепительно улыбнулась, сверкнув снежно-белыми зубками, слишком красивыми и ровными, чтобы быть настоящими. – Позвольте проводить вас в приемную Григория Борисовича.
Ну как ей было отказать, конечно же, позволил.
Я успел побаловать себя чудным кофе и поглазеть на не менее, нежели две предыдущие, прекрасную фею на ресепшене, на сей раз – жгучую брюнетку, прежде чем по интеркому раздался начальственный глас:
– Проводите ко мне Кондратьева. – Именно так, по моему убеждению, отдавал команду великий комбинатор: «Запускайте Берлагу!»
– Слушаюсь, Григорий Борисович. – фея встала и, оказавшись почти на голову выше меня, подошла к двери без таблички, ведущей в кабинет великого и ужасного, и распахнула ее передо мной.
– Проходите, пожалуйста.
И я прошел.
Глава 10
Первым мне бросился в глаза Степаныч, сидящий по правую руку от хозяина кабинета в застегнутом на все пуговицы пиджаке, блеклом галстуке и с выражением полной исполнительности на гладко выбритом лице. При виде меня он встал, прошел мне навстречу и строго на середине кабинета вежливо, но индифферентно пожал мою ладонь и проводил пред светлые очи руководителя.
– Вот, Григорий Борисович, тот самый Станислав, – отчества мне, как видно, не полагалось.
Не предлагая мне присесть, развалившийся в навороченном кресле молодой брюнет, отдаленно напоминающий известного олигарха в молодости, устремил на меня через модные офисные очки немигающий взор острых черных глазенок, точно по штатовской разработке, парализуя мои чувства и ломая волю.
Так и не дождавшись приглашения, я уселся на стул по левую руку от него и стал терпеливо ждать, когда же ему надоест корчить из себя гипнотизера.
Пока он сверлил во мне дыры своим неотрывным взглядом, я успел сложить в уме два и два. Итак, кабинет весь в дипломах и сертификатах, как булка в изюме. Кольцо на стене, Джордан, блин, хренов. Степаныч в москошвеевском лапсердаке, портках не в тон и узконосых лаптях с вещевого рынка с выражением физии а-ля прапор со склада вулканизированных контрацептивов. Это с его-то послужным списком – и английской королеве его представляли, когда был главой военно-дипломатической миссии на ее родине, и с Ельциным я у него дома фото видел, и… В голове понемногу начало складываться некое батальное полотно: а) начальник здешней безпеки – круглый дурак, причем постоянно над собой работающий, чтобы стать еще круглее. Хитрован Степаныч шефа очень хочет схарчить, постоянно к этому готов, но пока не может; б) мою скромную персону хотят, кроме всего прочего, задействовать в каких-то своих, очень внутренних, разборках, что мне на фиг не нужно. Эх, если бы не Женька Степанов!
– А ты хам, Скоморох, – разверз наконец уста гипнотизер-заочник, начисто игнорируя правила приличия типа поздоровкаться, представиться. – Эпоксидка в наручниках – это уже перебор.
– Думаю, что в самый раз. И еще, я был бы очень благодарен, если вы впредь будете обращаться ко мне исключительно по имени, можно даже без отчества. Скомороха больше нет.
– Дерзок, – хохотнул великий и ужасный, – и горд. А что сразу ехать не захотел?
– Да, едва не забыл. Я абсолютно уверен, что вам будет очень комфортно обращаться ко мне на «вы».
– Вот как? – он с удовольствием рассмеялся, откинув голову назад. – Так отчего же вы сразу не захотели ехать?
– А меня никто и не приглашал. Приезжали друг за другом какие-то комические персонажи, всячески пытались меня обидеть, а пригласить забывали.
– Выходит, мои ребята – комические персонажи, а вы, значит, высокий профессионал?
– Почему обязательно высокий, много выше бывают. Просто профессионал.
– Если так, то удовлетворите мое любопытство: зачем вообще были нужны притворщики?
Изо всех сил изображая оторопь, я посмотрел на Степаныча. Тот напыжился и уставился в никуда оловянными глазками. Дела!
– Я не могу ответить на ваш вопрос.
– Потому что давали подписку о неразглашении?
– Потому что просто ничего об этом не знаю.
– Вы до сих пор верны присяге?
– Просто всегда стараюсь держать данное слово.
– Красиво, но неумно, я… – и тут зазвонил лежащий перед ним на столе телефон, сопоставимый по стоимости с почти новой «Вольво» Степаныча калининградской сборки. – Слушаю. Да. Да. Выезжаю. – и, повернувшись к нам: – У меня партия в теннис. После обеда продолжим, – вскочил и рванул с низкого старта, даже забыв прихватить пижонскую спортивную сумку с выглядывающей из нее теннисной ракеткой в футляре.
Мы со Степанычем тоже встали и с удовольствием вышли из кабинета.
В холле у окна во всю стену я с любопытством созерцал раскинувшийся внизу пейзаж: ровную, под линейку, стоянку ВИП-авто, летний садик в японском стиле, фонтан и крошечные фигурки снующих с муравьиной деловитостью служащих, миновавшую шлагбаум кавалькаду: два джипа с крякалками в голове и хвосте колонны и что-то очень длинное представительского класса посередине. Выехав с территории, они влились в автомобильный поток, джипы спецсигналами разгоняли всех вокруг себя. Видимо, господин Вайсфельд очень боялся опоздать к началу теннисной партии.
Глава 11