Процесс Жиля де Рэ

Далее, он сказал, что некий Иллари, бретонец, принадлежал к капелле помянутого сира, а затем оттуда ушел, оставив вместо себя брата своего.

Далее, он сказал, что Пуату привел из Ла-Рош-Бернара в Машкуль к сиру помянутому красивого ребенка, коего равным образом умертвили.

Далее, он сказал, что детей забирали из Нанта и приводили в дом Ла-Сюз, где они убивались и сжигались в покоях, в коих почивал помянутый сир, бывший в постели, когда тела их сжигались; по порядку клались в камин толстые или длинные поленья на два тагана, и две или три вязанки сухого хвороста на поленья сии, после чего туда клали детей, а прах от тех, кто сожжен был, разбрасывался повсюду в Машкуле.

Далее, он сказал, что он убил в Машкуле красивого пажа, служившего м-ру Франческо.

Далее, он сказал, что юный и красивый мальчик, живший у Родиго в Бургнефе-ан-Рэ, был уведен Пуату и убит в Машкуле, как сказал ему о том Пуату. И Анрие сказал, что он при смерти помянутого ребенка не присутствовал, однако слышал, как Пуату или Жиль де Сийе говорили, что ребенок сей был умерщвлен, подобно остальным.

Далее, он сказал, что Принсе отдал Пуату жившего у него юного пажа, каковой паж был Анрие оному знаком; паж тот равным образом умерщвлен был; он добавляет, что детоубийства оные имели место в покоях в Машкуле, где почивал помянутый сир, либо же в портике, и что иногда после сожжения тел, дабы дело ускорилось, в огонь бросали одно за другим платья и сорочки убиенных детей, так, чтобы дыма от них не чувствовалось.

Далее, он сказал, что м-р Франческо Прелати часто посещал покои помянутого сира и оставался там с ним наедине час или два.

Далее, он сказал, что м-р Эсташ пошел за помянутым м-ром Франческо и что он слышал, как тот сказал, будто призовет м-ра Алиборона, то есть дьявола, что он слышал от м-ра Эсташа, будто м-р Франческо призовет его за кувшин вина.

Далее, он сказал, что Андре Бюше, состоявший в капелле помянутого сира, ныне же состоящий в капелле герцога, послал в Машкуль к помянутому сиру детей из Ванна, и что слуга его по имени Рауле привел к нему одного из них, который был убит, а случилось сие приблизительно тогда, когда герцог вернул помянутому сиру деньги, кои ему должен был за Шантосе. Кроме того, он сказал, что помянутый Рауле живет ныне у Жаме Тома, в Нанте, и что названный Андре получил от оного сира лошадь стоимостью шестьдесят реалов.

Далее, он сказал, что мессиру Роже де Бриквилю, Жилю де Сийе, Пуату и Россиньолю было о вышесказанном известно.

Далее, он сказал, что говорили, будто помянутому сиру нравилось наблюдать за тем, как у детей отделяют голову от тела после того, как он имел с ними сношение на животе, зажав ноги их между своими, а порою садился на живот помянутых детей, когда головы их отделяли от тел; иной раз он надрезал им затылок, дабы они томились и слабели, что ему доставляло великое удовольствие; и пока они томились и чахли, ему удавалось сношаться с ними вплоть до смерти их, порою же и после их смерти, пока они еще были теплыми; а для отрубания голов имелся у них бракмар; если же иногда дети оказывались недостаточно красивы и не отвечали прихоти его, то он сам отрубал им голову помянутым бракмаром, бывало и так, что после этого он с ними сношение имел.

Далее, он слышал от помянутого сира, что нет на свете человека, который когда-либо сумел бы понять дела его, и что действовать так он принуждается своей звездою.

Далее, он сказал, что иногда помянутый сир повелевал расчленить детей оных, отрезав им руки под мышками, и получал удовольствие, глядя на кровь; и он слышал, как м-ру Эсташу Бланше говорили, что помянутому сиру не удастся довершить начатое им, не преподнеся дьяволу ступни, голени и иные члены помянутых детей; он же, Анрие, убил дюжину их своими руками; а иногда помянутый сир спрашивал у мессира де Сийе, у него, Анрие, и у Пуату, какие из голов убиенных детей красивее всех.

Далее, он, по его словам, слышал от Жиля де Сийе, что после отвоевания местности, захваченной сиром де Ласюзом, в Машкуле, в помещении, где хранилось сено, обнаружили сорок детских трупов, кои высушены были и сожжены; и он слышал, как сиру де Сийе говорили, что им повезло, ибо помянутые дети не нашлись; [он сказал также,] что мессир Роже де Бриквиль велел какой-то женщине посмотреть вниз, туда, где были помянутые дети; и что, узрев их, он раскрыл злодеяние, в коем участия не принимал.

Далее, он сказал, что однажды в Тиффоже он, Анрие, вошел в покои означенные сира де Рэ после того, как последний вместе с м-ром Франческо Прелати пребывал там долгое время, и когда они ушли, узрел на полу в покоях оных большой круг, внутри коего были знаки и кресты, а что они означали — этого он не знает.

Далее, он сказал, что у помянутого сира была небольшая книга, написанная кровью либо красными чернилами, а чем именно — он в точности не знает.

Далее, он сознался, что помянутый сир де Рэ, чтобы дети не кричали, когда он желал с ними сношение иметь, приказывал подвесить их на веревке за шею, на высоту приблизительно в три фута в углу комнаты, и когда они уже были при смерти, он их опускал, сам или руками слуг своих, приказывая детям не говорить ни слова, и возбуждал свой уд, держа его в руке, после чего извергал семя свое им на живот; сделав так, он повелевал перерезать им горло и отделить голову от тела, а иногда, после смерти их, он спрашивал, какие из голов детских красивее всех.

Далее, он заявил, что помянутый сир давал ему иногда два или три экю для детей оных; помянутый сир самолично выбирал их, когда они приходили просить милостыню, спрашивал, откуда они, и если они не были местными, если говорили, что у них нет ни отца, ни матери, и были ему по нраву, он впускал их в замок Машкуль. Тогда он вовлек в дело и привратника замка.

Далее, он сказал, что иногда помянутый сир выбирал маленьких девочек, с которыми имел сношения на животе их, таким же образом, как и с детьми мужского пола, говоря, что так он больше получает удовольствия и ему не так больно, как бывало, когда он развлекался с ними естественным путем; затем этих девочек умерщвляли так же, как и помянутых детей мужского пола.

Далее, он сказал, что если двое детей оных были братьями и если их приводили вдвоем, то он обладал лишь одним, держа, однако, в замке обоих, и дабы второй не раскрыл никому участи брата своего, их предавали смерти совместно.

Далее, он сказал, что порою, когда помянутый сир не имел сношений и детьми оными, он имел их с детьми из капеллы, что свидетеля не касалось, ибо все это держалось в тайне.

Далее, он сказал, что во время последнего путешествия помянутого сира в Ванн, когда он там оставался якобы в ожидании денег, кои должен был ему герцог, и провел там два или три дня — а было это, как свидетелю кажется, в июле сего года, — Андре Бюше привел в обиталище помянутого сира ребенка, каковой был убит, а тело его было сброшено в доме том в выгребную яму, куда помянутый Пуату спустился по веревке, дабы тело сие закопать, и откуда Бюше и он, Анрие, в работе сей ему помогавшие, едва его вытащили.

Таково было признание помянутого Анрие.



Признание Пуату[188]

Что же касается помянутого Этьена Коррийо, прозванного Пуату, то он поведал и без всяких пыток признался в следующем:

Во-первых, примерно через десять лет после того, как он пришел на службу к помянутому сиру де Рэ, — из коих пять лет был пажом его, во времена, когда мессир Роже де Бриквиль, рыцарь, занимался его делами, последующие же пять лет был прислужником помянутого сира, — в течение двух–трех месяцев он увидел в покоях помянутого сира двух мертвых детей, и тот захотел его убить, но помешали ему названные мессиры Роже и де Сийе. Затем мессир помянутый Роже держал его в какой-то комнате четыре дня, и после того с него взяли клятву хранить в тайне все, что видел он или позднее увидит, но до этого сир оный вступил в плотское сношение с помянутым Коррийо на животе его.

Далее, он сказал, что мессиры Роже и де Сийе повелели ему похищать и приводить к помянутому сиру детей; и сами мессиры вышеозначенные привели к нему нескольких, возле коих помянутый сир возбуждал себя, держа член свой в руках, и извергал семя свое на животы их; после чего он повелевал перерезать им горло; иногда же, когда они истекали кровью, он с ними сношение имел; и что пять лет тому назад он, Пуату, начал приводить к нему детей оных, став соучастником его преступлений.

Далее, он сказал, что когда помянутый сир получил обратно Шантосе от названного сира де Ласюза, брата своего, владевшего замком в течение двух лет[189], помянутый сир направился в Шантосе, где оставался ночь или две. Сир оный сказал тогда ему, Пуату, Анрие, Малышу Робену и еще некому Ике, что в одной из башен давно уже лежат трупы умерщвленных детей и что надобно забрать их оттуда. Пуату и Робен спустились туда, сложили их в мешок и притащили наверх. Анрие, Ике и Сийе стояли на страже. А было там сорок шесть трупов, кои в сундуки сложили и отправили в Машкуль, где и сожгли в башне. Тела же детей оных иссохли и разложились.

Далее, он сказал, что после отвоевания Машкуля, захваченного сиром де Ласюзом и сиром де Лоэаком, там нашли восемьдесят мертвых детей, кои равным образом сожжены были в помянутом Машкуле.

Далее, он сказал, что после кончины сира де Ласюза помянутый сир убивал детей оных в своих покоях, о чем названный Пуату от него самого слышал, и что начал помянутый сир заниматься этим около четырнадцати лет тому назад.

Далее, он сказал, что иногда он убивал детей, перерезая им горло большим бракмаром; иногда целовал отрубленную голову, а с телами совокуплялся; иногда убивал их сам, предварительно совокупившись, привязав им веревку на шею, прикрепленную к крюку на шесте.

Далее, он сказал, что если приводили братьев, сир помянутый повелевал схватить обоих, дабы один из них не поднял шум из-за другого, и, поразвлекшись с одним, он оставлял себе другого, пока не вернутся к нему позыв и желание.

Далее, он сказал, что однажды сир оный взял сердце и руку помянутого ребенка, положил их в опочивальне своей и приказал из окна ему, Пуату, сторожить их; чуть позже помянутый сир спрятал их в рукав, а затем отнес их в покои м-ра Франческо; он не ведает, что они творили там, а сердце оное в сосуде лежало.

Далее, он сказал, что помянутый сир и Франческо Прелати провели ночь в покоях сира оного в Машкуле и начертали там большой круг, внутри же его были знаки и кресты; настене они нарисовали нечто наподобие герба, по виду напоминавшего голову; потом велели ему, Пуату, выйти, и он пошел к другим в залу, и слышали они звуки, будто какое-то животное, похожее на собаку, шло по крыше. После помянутый сир спросил их, не слышали ли они чего, и они ему ответствовали, что нет.

Далее, он сказал, что однажды ночью помянутый сир отправил его с м-ром Франческо в поле рядом с Эсперансом, и названный Франческо произносил заклинания в круге, где стоял он с ним, с Пуату. Франческо сей зажег факел и взывал к Баррону и прочим дьяволам, от чего он, Пуату, сильно напуган был. Помянутый сир и Франческо запрещали ему осенять себя крестным знамением. Но ничего не случилось, только пошел сильный дождь, да такой, что уйти они не могли.

Далее, он сказал, что Папле, Гийемен Портье, Гийемен Лебей и Лемюе, г-н Жантлу, настоятель Шемере и маркиз[190] не ведали ничего о смерти детей оных; даже племянник помянутого настоятеля Шемере, коего последний вверил некому Табару, дабы тот его обучил петь и писать, умерщвлен был, как и все прочие дети.


Далее, он сказал, что некий м-р Жан, англичанин, и помянутый сир пошли однажды заклинания совершать, а прежде первый сжал мизинец помянутого сира и уколол его иголкой, дабы пошла кровь, и кровью той помянутый сир собственноручно подписал письмо, чернилами писанное. Потом они пошли творить помянутое заклинание, и затем сир оный вернулся весь мокрый, будто в реке искупался. Некто по имени Гийом Сиве пришел к м-ру Жану, англичанину или пикардийцу, и последний сказал помянутому сиру перед заклинанием, чтобы тот не расписывался, иначе все они умрут; а происходило все это в поле неподалеку от Машкуля, близ Эсперанса, рядом с домом некой Ля Пикард. В другой раз помянутый заклинатель вернулся весь израненный, да настолько, что и говорить не мог; а после его ухода он, Пуату, слышал от Ля Пикард, что он притворялся.

Далее, он сказал, что в доме Ла-Сюз убили одиннадцать или двенадцать детей, среди коих был и мальчик по имени Жанвре, из Нанта.

Далее, он сказал, что когда помянутый сир последний раз ездил в Ванн якобы за деньгами, кои названный герцог ему был должен, он оставался там два или три дня, — а было это, насколько помнит он, в июле сего года, — Андре Бюше привел в его жилище ребенка, который был убит, а тело его брошено в отхожее место, куда он, Пуату, спустился на веревке, дабы тело утопить, и откуда его с превеликим трудом вытащили названные Анрие и Бюше, помогавшие ему в том деле.

Далее, он говорил о красивом ребенке, коего он привел из Ла-Рош-Бернара с согласия матери; о другом красивом ребенке, сыне покойного Эонне де Вильбланша, мать коего живет в Нанте и зовут ее Масе, а отдала она его, дабы он стал пажом и дабы он, Пуату, позаботился об одежде его; и еще о красивом мальчике, жившем в Бургнефе у Гийома Родиго, и что он, Пуату, привел его к хозяину своему, а был мальчик оный пажом того же возраста; и еще о паже м-ра Франческо; и о паже Принсе; и еще, среди прочих, о сыне Жорже Лебарбье, портного, живущего около замка Машкуль; помянутый сир имел с ними плотские сношения, и были они убиты и сожжены; говорил он, наконец, и о многих других, родителей коих не знал, многие схвачены были, когда приходили милостыню просить, как в Машкуле, так и в Тиффоже и в других местах.

Таким было признание помянутого Пуату, как оно в предыдущих статьях изложено было.





2. Приговор Анрие и Пуату


Выслушав признания помянутых Анрие и Пуату, а также мнение многочисленных лиц, при сем присутствующих, адвокатов и прочих, подробно изучив дело сие, монсеньор помянутый президент, полномочный представитель герцога, приговорил названных Анрие и Пуату к смертной казни через повешение и сожжение.





3. Приговор Жилю де Рэ


И после того как был завершен церковный суд над помянутым сиром, последний доставлен был 25 октября в Буффе в Нанте, где собралась толпа столь многочисленная, что почти целиком заполнила она помянутый Буффе. После того как прокурор через правопреемника своего предъявил ему обвинение в совершении указанных выше преступлений, он сознался в совершении оных, и монсеньор президент потребовал от него полного и безоговорочного признания, стыд же за содеянное должен отчасти смягчить наказание, кое воздастся ему уже в мире ином; помянутый сир признался тогда пред судьями, что пользуясь властью своей и силою завладел он замком и крепостью Сен-Этьен-де-Мерморт, владельцем коей был тогда Жоффруа Леферрон, по соглашению, ранее заключенному между ними помянутым сиром; и он признался, что перед замком означенным он вынудил Жана Леферрона ему замок сей передать и что в помянутом Сен-Этьене он взял в плен самого Жана Леферрона, повелел отвезти его за пределы герцогства в Тиффож, где его долго в темнице держали вплоть до того дня, когда освободил его монсеньор коннетабль. Равным образом он признал, что ослушался указаний помянутого монсеньора герцога вернуть и освободить помянутые владения и дать свободу Жану Леферрону, за нарушение коих пятьдесят тысяч экю причиталось. Еще он признался, испытывая великую скорбь и угрызения совести за содеянное, что убил множество мальчиков, что повелевал сжигать их тела и обращать их в пепел, дабы не оставлять следов преступлений своих и избежать разоблачения со стороны детей оных, и что кроме того иные преступления совершал, кои описаны в признании его, ранее ему зачитанном, подлинность коего он признал. После признания такого монсеньор президент попросил высказать свое мнение многочисленных людей сведущих и членов совета, на процессе присутствующих; и все они заявили, что подсудимый заслуживает смерти тем или иным путем. И затем, получив таким образом у помянутых сведущих людей и остальных присутствующих совет, монсеньор президент и полномочный представитель герцога рассудил и заявил касательно первого дела, что помянутый сир понес наказание в виде штрафа, ранее упомянутое, взысканные же средства должны быть уплачены в пользу монсеньора герцога и предварительно изъяты из денег, полученных от продажи имущества и земель помянутого сира, суд же здесь может смягчающие обстоятельства усмотреть. Кроме того, касательно других преступлений, содеянных помянутым сиром, в коих он сознался, монсеньор президент и полномочный представитель герцога рассудил и сообщил, что приговаривает оного Жиля де Рэ к смертной казни через повешение и сожжение. После чего заявил помянутому Жилю, чтобы тот молил прощения у Господа Бога и готовился умереть и каяться в содеянных преступлениях и что завтра в одиннадцать часов указанный приговор будет приведен в исполнение. Тогда помянутый сир возблагодарил Всевышнего и монсеньора президента за известие о часе казни его. Затем обратился он к монсеньору президенту с такою просьбой: поскольку он и помянутые Анрие и Пуату, слуги его, вместе совершали те неслыханные и ужасные преступления, за кои и приговорены к смертной казни, то пусть он и слуги его казнены будут в один и тот же день и в тот же час, дабы смог он, будучи главным виновником злостных деяний помянутых слуг, приободрить их, молвить о спасении душ их во время казни и показать на своем примере, как следует умирать достойно; мнится ему, что в противном случае, если слуги не увидят, как сам он умирает, то впадут в отчаяние перед смертью и решат, что он, виновник всех их преступлений, безнаказанным остался; он же, напротив, надеется, что волей Господа нашего он, вынудивший их совершать проступки, за которые они должны умереть, станет причиною их спасения.



Монсеньор президент согласился выполнить просьбу сию и кроме того, принимая во внимание искреннее раскаяние помянутого сира, даровал ему такую милость: после казни оной, как выше было сказано, он дозволяет, чтобы тело его, подверженное огню, было бы в гроб помещено и погребено в Нанте, в любой церкви, кою помянутый Жиль укажет. За что последний поблагодарил монсеньора президента и попросил, чтобы помянутое тело его погребено было в церкви кармелитского монастыря Богоматери в Нанте. Монсеньор президент был таким решением удовлетворен. И кроме того, помянутый Жиль попросил монсеньора президента обратиться к епископу Нантскому и людям из собора его с просьбою устроить процессию, дабы просить Господа Бога вселить в него и в названных слуг его твердую надежду на спасение, что также было помянутым монсеньором президентом дозволено.

Подписано: Де Тушронд





4. Казнь сира де Рэ и слуг его, Анрие и Пуату


Во исполнение помянутых приговоров, вынесенных в отношении помянутых Жиля де Рэ, а также Анрие и Пуату, слуг его, привезли их всех на место, предназначенное для казни, на луг, расположенный неподалеку от мостов Нантских. А до этого, в тот же день, около девяти часов, была устроена большая процессия, в коей великое было множество людей, молившихся Богу за помянутых приговоренных; когда же последние оказались на месте казни, помянутый Жиль де Рэ исповедовал и увещевал слуг своих во спасение душ их, прося их быть сильными и мужественными пред дьявольскими искушениями и весьма покаяться в грехах и в проступках, верить в милосердие Божие и в то, что нет ни единого греха, каковой может быть свершен человеком и какового Бог наш милостивый не простил бы в благости Своей и милосердии, если грешник в сердце своем великое сожаление и раскаяние несет и просит у Него прощения со всею твердостью. И Бог скорее готов простить и помиловать того грешника, каковой прощение просит, чем иного. И должны возблагодарить они Господа нашего за знак его любви, что пожелал Он, чтобы они умерли в здравом уме и твердой памяти и не позволил, чтобы неожиданно были они наказаны за прегрешения свои, и даровал им столь пылкую к Нему любовь и раскаяние в грехах своих столь глубокое, что они не должны на этом свете бояться смерти и что сие есть лишь мимолетная кончина, без коей невозможно увидеть Господа во всей славе Его. И они должны стремиться покинуть сей мир, исполненный лишь страданий, дабы отойти к славе вечной. И тогда они, вместе сотворившие зло, после того, как души их отлетят от тел, встретятся во всей славе с Господом в раю. И просил он их поступить, как сказал он, не упорствовать в заблуждениях своих в то малое время, что осталось им, а не то потеряют они названную милость и никогда уже более она к ним не снизойдет. Помянутые Анрие и Пуату поблагодарили тогда названного Жиля де Рэ за добрые его советы и предупреждение, кои дал он им во имя спасения их душ, и сказали, что за благо почитают смерть в этом мире и что он вселил в них великое желание поверить в милость Божию, а также веру, что отойдут они в рай во славе Его, а хозяину своему они пожелали того же, что и он им желал. И после того, как он их наставлял таким образом, опустился он на колени, сложив на груди руки и прося прощения у Господа и умоляя не судить о нем по проступкам его, а явить милосердие, коему он себя вверяет, а народу говоря, что он брат их и христианин, и прося народ сей, а также и тех из них, чьих детей он загубил, молиться за него Господу нашему, исполнившись пылкой к Нему любви, и просил у всех простить его от чистого сердца и заступиться за него перед Богом, как если бы они за себя просили. И вверяя судьбу свою в руки св. Иакова, к коему всегда имел особое расположение, а также св. Михаила, просил в сей час, когда великую надобность имеет, помочь ему облегчить душу свою и молить Бога за него, невзирая на то, что он не был им послушен, как подобало бы. Он просил также, чтобы в момент, когда душа его отлетит из тела, св. Михаил принял ее и представил пред Богом, коего молил он принять ее с милостию и не наказывать ее за провинности его. И произнес тогда помянутый Жиль речи прекрасные и молитвы Богу, вверяя ему душу свою. И затем, дабы подать добрый пример помянутым слугам своим, он возжелал умереть первым. Помянутые слуги его незадолго до смерти говорили с ним и просили быть сильным, как подобает истинному рыцарю, ради любви к Богу, и памятуя о страстях, кои претерпел Он во искупление грехов человеческих. И умер Жиль де Рэ в раскаянии. И прежде чем пламя охватило тело его и внутренности, оно было извлечено и положено во гроб, каковой отнесен был в церковь кармелитов в Нанте, где и погребен. И тотчас же были повешены и сожжены помянутые Анрие и Пуату, так, что остался от них лишь прах. И каялись они, и сожалели о деяниях своих, и испытывали раскаяние сие и угрызения совести до самого конца.

Подписано: Де Тушронд





От переводчика




Одной из многочисленных масок, которые любил примерять Жорж Батай (1897–1961), была маска ученого, кропотливого собирателя фактов и беспристрастного наблюдателя. Таков Батай-исследователь религий, Батай-знаток наскальной живописи, Батай-экономист, Батай-антрополог. Таким же предстает перед нами и Батай-историк. Однако его невозможно спутать ни с одним из историков или экономистов. Сквозь маску автора проступает лукавый лик, в котором есть что-то дьявольское, заманчивое и вместе с тем отталкивающее. Сухое изложение фактов перемежается всплесками эмоций, закономерности общественного развития становятся актами вселенской трагедии, и читателю очевидно, что сам выбор Батая не случаен, что Жиль де Рэ — лишь один из его героев, запоздалое alter ego стареющего еретика.[191]

«Процесс Жиля де Рэ» (1959) — одна из последних работ Батая. К концу жизни он все больше отходил от сюрреализма и бунтарства эпохи «Истории глаза», все чаще обращаясь к истории, пытаясь обосновать свои теоретические построения. Такова и эта книга, написанная почти как микроисторическое исследование. Сегодня, после неофициальной реабилитации Жиля де Рэ в 1992 г.[192] (об официальном пересмотре процесса XV в. речи не идет), историки уже не столь однозначны в оценках, и виновность этого зловещего персонажа многими ставится под сомнение. И все-таки Батай был прав, говоря о том, что документы процесса — уникальное свидетельство той эпохи.

Перевод книги сложен, как и перевод всего, написанного Батаем, но все же язык здесь существенно проще, чем, скажем, во «Внутреннем опыте» или в сборнике «Литература и зло». Основной проблемой для переводчика оказываются не разделы, написанные самим Батаем, а материалы процесса, переложенные на современный французский язык его другом, замечательным философом Пьером Клоссовски (1905–2001). Текст написан на языке, отягощенном архаизмами и канцеляритом, поэтому перевод отчасти наследует эту странную стилизацию. Мы не стремились к полному параллелизму и не искали аналогов судебной латыни XV в. в русском языке; по-видимому, не делал этого и Клоссовски. Насколько взвешенным получился русский текст — судить читателю. Нам же хотелось бы поблагодарить за бескорыстную и деятельную помощь Алексея Болдырева, Сергея Зенкина, Елену Мордмиллович, Елену Острину, Елизавету Щербакову и — в особенности — Дмитрия Волчека, уберегших переводчика от множества досадных ошибок и неточностей.



Иван А. Болдырев



* * *





notes