Пробуждение

– Врал тебе.

Я барабаню кончиками пальцев по металлической поверхности, на которой я лежу.

– Хватит валять дурака, больной психопат.

Одновременно со щелчком по клавиатуре происходит рывок, и мои ноги задираются вверх, я вдруг оказываюсь вниз головой, чувствуя, как оковы на лодыжках, ногах и руках впиваются в кожу под тяжестью тела.

– Приятно? – подкалывает Джек. Кровь приливает к голове, и я чувствую головокружение. До боли кусаю губы. – Ты точно… – он делает паузу, как будто смотрит на часы, – девяносто три минуты прошли. Зачем мне лгать тебе?

Кровь невыносимо громко шумит в ушах.

– Но Фарран не врал. С людьми, в которых я погружаюсь… – я останавливаюсь, когда понимаю, что именно он сказал.

Якоб Макэнгус был вороном, Эйдан. К сожалению, он оставил нас в канун Нового года, это был сильный удар для всех нас. Мужчина, с которым ты общался, сокол.

О нет! Горькая желчь пронзает пищевод. Я с отвращением душу это чувство и пытаюсь сосредоточиться на крошечном сияющем пятнышке в царстве тьмы: папа жив. Вот что имеет значение.

– Так зачем Фаррану убивать тебя? – голос Джека эхом звучит в наушниках.

Но я лишь вспоминаю слова Эйдана, согласно которым отец перешел на сторону соколов, объединившись с врагом. Просто чтобы спасти меня.

Джек хитрый. Его план должен быть действительно продуманным, если он считает, что поймает и Эйдана и папу, при этом обманув Фаррана.

– Из-за тебя.

– Немного конкретнее, принцесса?

Я молчу. Через некоторое время я слышу стон Джека, его пальцы громко стучат по клавиатуре, и кушетка возвращается в горизонтальное положение.

– Я действительно надеялся, что в какой-то момент ты пересечешь черту, и Фарран перестанет доверять тебе, выбросит из Sensus Corvi или покалечит. Как думаешь, почему в кафе я предоставил тебе возможность сбежать?

– Значит, звонок от Джейн был фальшивкой? – У меня все еще кружится голова, и пылает горло.

– Как же. Я объяснил ей, что застрял в пробке. После того как мне пришлось уйти, я ждал тебя снаружи и тайком преследовал. Джим, Коул и другие вороны тоже были свидетелями того, как ты вступила в контакт с нашим врагом. Но это всего лишь прогулка по Центральному парку.

– Джим и Коул? Они следили за всем?

– Конечно, – он злобно смеется, – Фарран никогда не доверил бы мне присматривать за своим сокровищем в одиночку. Ты не представляешь, как он злился, когда я тебя оставил. К счастью, до моего приезда Джейн подтвердила мое оправдание, поэтому Фарран не стал читать наши мысли. Ему следовало обрадоваться, что я снова нашел Эйдана, – он делает паузу. Я стараюсь вспомнить наши экскурсии по городу. Почему мне никогда не приходило в голову, что за нами следят? – До сих пор не догадалась о моих намерениях? – Джек прерывает мои мысли.

– Нет. Твой план действительно потрясающий, – саркастически отвечаю я. – Или слишком отвратительный, так как ты меня на дух не переносишь, тебе, должно быть, приятно рассказывать мне это.

Он колеблется только в течение нескольких секунд. Его голос звучит с гордостью, когда Джек начинает говорить снова, и с каждым предложением безнадежность моей ситуации становится все яснее. И тот факт, что папа, Эйдан и я наконец воссоединимся менее чем через два часа.

В посмертии.





Эйдан

Фейерверк




Мы бежим по лесу.

Со времени того телефонного звонка у Якоба каменное лицо, и выражение его глаз может заморозить на месте огненную лаву. Я не помню времена с ним в Корке. Но в этот момент его мужеством можно восхищаться безмерно. В любом случае мое сердце сильно стучит, до боли в груди.

Нужно торопиться.

Наше дыхание вырывается белыми облачками. Мы догоняем его прежде, чем оно рассеивается во тьме. Я концентрируюсь на листьях и скользких деревянных ступенях, над которыми луч света от фонарика Якоба мерцает так же беспокойно, как ядовитое насекомое. Как раз перед тем, как мы достигаем конца леса, который граничит с воротами воронов Инглвуда, Якоб останавливается и светит в сторону севера. Я щурюсь, хватаю его за руку и указываю немного правее. Пятно света застывает на огромном красном клене, высотой чуть менее 20 метров, осенние листья которого пылают, как пламя, а свет медленно скользит вниз. Черная спортивная сумка выделяется на фоне яркой, огненно-бордовой листвы, она прислонена к тонкому стволу.





* * *


– Стой! – я сразу узнаю хриплый голос охранника. Он кричал мне то же самое почти два часа назад. Нервы напряжены, мне кажется, что все вокруг нереальное. На секунду я серьезно задаюсь вопросом, есть ли у человека, который сейчас целится в нас поднятым пистолетом, другие слова в лексиконе. Еще двое мужчин из сторожки приближаются к нам. Наконец они открывают ворота.


– Руки за голову и никаких быстрых движений, понятно?

Они смотрят на Якоба с явным неприятием. Все оружие направлено исключительно на него. Мы ожидали подобного. Они в курсе, что я лишился своего дара. Пока служба безопасности проверяет его на предмет наличия оружия, я стою рядом. Ожидая, рассматриваю яркую аллею, которая находится за воротами. Машина приближается. Ее фары отбрасывают бледный свет на корявые корни деревьев. Я уверен, в машине мои родители. Страшный взгляд матери уже горит на коже, когда я вдруг слышу голос возле левого уха:

– Молодец. Но уже поздно. Я вколол ей лекарство семь минут назад.

Нет. У меня опускаются руки, и перехватывает дыхание.



– Змеиные яды действуют по-разному, – объяснял мне по дороге Якоб дрожащим голосом, – в зависимости от того, как его вводить. Если яд впрыскивают в вену на шее, токсины достигают сердца и мозга очень быстро. Если это нервно-паралитическое отравляющее вещество, человек, вероятно, задохнется. В другом случае может начаться внутреннее кровотечение.

Воспоминания о взгляде Эммы, когда она бежит ко мне в офисе Фаррана, и запах ее волос наваливаются на меня. Я испугался, обернулся, ударил в направлении, откуда раздался голос, но кулак только пронзил воздух, и теперь я слышу его справа.

– Спокойно, Эйдан. Есть противоядие. Если ты поторопишься.

– Идиот, – я задыхаюсь, – почему…

Один из охранников поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

– Руки за голову! – орет он.

Машина подъехала. Фары ослепляют, я моргаю, двери открываются, мрачные тени выскальзывают из салона автомобиля. Стою неподвижно, чувствую, как за спиной мне в джинсы что-то засовывают. Оно холодное, металлическое. Сердце бьется так быстро, что я едва могу разобрать насмешливый шепот сбоку:

– Давай, Эйдан. Покажи им, что ты ворон. Расстреляй предателя. Тогда ты получишь противоядие. Может, еще не все потеряно.

Мне так плохо, будто он только что проткнул мой живот. Я поворачиваюсь и таращусь на Якоба. Охранники заковали его в наручники и ножные кандалы. Двое стражей стоят по бокам. Но он их игнорирует. Его взгляд устремлен только на меня, как маяк посреди шторма. А потом он медленно кивает. Я делаю глубокий вдох, моя рука скользит назад плавным движением. Как будто я практиковал это сотни раз. Я не уверен, но моему телу знакомо обращение с оружием так же, как плавание. Или дыхание. Или убийство?

– ЭЙДАН, НЕТ! – раздается голос матери, когда Якоба отбрасывает назад, его руки прижаты к груди, лицо искажено болью.

Бежать.

Ледяной воздух проникает в легкие. Листья потрескивают под ботинками, и крики разносятся эхом позади меня. Боже, что я натворил? Монотонный голос звучит в голове, как мантра.

Ты должен бежать! Беги!

Это странное чувство, будто я уже сталкивался с ним раньше. Мысли прядут нити в то время, когда мозг уже не работает. Если я сосредоточусь, может, наконец, вспомню? Голоса за спиной становятся громче. Это займет слишком много времени, каждая секунда сейчас на счету, на кону жизнь Эммы. Я бегу быстрее, быстрее и быстрее, разрываю хрупкую сеть воспоминаний и концентрируюсь только на подлеске впереди. Ноги летят над корнями и погружаются в мох. Ветви деревьев касаются моих рук, мучительно ударяются о лоб и щеки, но сердце теперь барабанит в такт шагам ее имя.

Эмма. Эмма. Эмма.

Парк Инглвудских воронов сменяется просторной лужайкой со спортивными сооружениями. Я останавливаюсь в деревьях и вдруг вижу, что на противоположном конце поляны возвышается ярко освещенный колосс. Сирены гудят, вооруженные люди выбегают из здания и стоят у входа. Как незаметно проникнуть внутрь? Но, возможно, Эмма вообще в другом месте. Легкие болят так сильно, что каждый вдох пронзает меня, как нож.

Что-то ударяет меня в спину.

Я спотыкаюсь, хватаюсь за оружие, когда падаю. Свет проникает из школьного здания через лабиринт стволов деревьев и кустов, и я вижу предмет, который лежит на влажной листве передо мной: пакет размером со стопку книг.

– Джек? – я задыхаюсь.

Искаженный голос разносится по парку, а затем прерывается гневным лаем. Я слышу шорох вдали, но ответа нет. Похитители Эммы предпочитают оставаться невидимыми.

Трусливая собака! Я падаю на колени, опускаю пистолет и разрываю пакет липкими пальцами. Внутри находятся рация, пачка петард, зажигалка и футляр для очков. Пот течет по лбу и спине, но когда я открываю футляр, по телу сразу пробегает дрожь. Одноразовый шприц со светло-желтой жидкостью лежит на черном бархате. Я осторожно закрываю крышку и включаю рацию.

– Привет? – мой голос сотрясается от ненависти.

– Подожги петарды. Они соединены друг с другом длинным шнуром. Шум отвлечет охрану и даст тебе преимущество. Беги к задней части здания. Библиотека там. Но не покидай лес, пока охранники не отвлекутся на фейерверк.

За дурака он меня держит?

– Если что-то случится с Эммой, я тебя убью! – слышен треск, когда он смеется.

– Поторопись. Дверь на террасу библиотеки приоткрыта, – заканчивает он, затем связь обрывается. Я поспешно рассовываю пистолет, радио и футляр для очков в карманы куртки, хватаю зажигалку и петарды и приступаю к выполнению своей миссии.





* * *


Стеклянные окна библиотеки – огромные черные глаза в ярко освещенном здании. Луч света блуждает по лужайке, отделяющей меня от двери. Я следую за ним и замечаю двух охранников возле задней части здания.

Первая петарда взрывается в этот самый момент.

За шипением и воем следует грохот, похожий на выстрелы. Наблюдаю, как лают собаки, люди кричат в замешательстве, прожекторы сосредотачиваются на искрящемся пятне в лесу, где я зажег фитиль перед этим. Мужчины перед библиотекой вытаскивают оружие и устремляются к главному входу. Я выскакиваю из безопасного места на открытый луг, кладу руки на холодное стекло двери библиотеки, пока она не уступает давлению моих рук и не распахивается. Темнота внутри поглощает все живое, защищает от глаз испуганной кучки охранников.