Пробуждение

Салон яхты такой же большой, как трехкомнатная квартира Эми. Галогенные лампы на потолке освещают зону отдыха из светлой кожи, бар и обеденную зону с длинным столом из того же глянцевого красно-коричневого дерева, что и пол. Экипаж вписывается в этот роскошный интерьер точно так же, как футбольная команда из Нью-Йорка на лекцию по археологической герменевтике. Здесь ничего не сочетается, и все во мне хочет поскорее удрать. Вместо этого я удобно устраиваюсь в мягком кожаном кресле и в ожидании скрещиваю руки.

Всего час.

Вряд ли станет хуже, чем за последние несколько часов.

– Не хочешь ли спросить нас о чем-нибудь, Эйдан?

Крупный темноволосый мужчина, представившийся Ричардом, который в этой компании, очевидно, имеет право голоса, смотрит на меня с жалостью во взгляде. Я расправляю плечи в надежде казаться более уверенным. Рядом с ним меня разглядывают еще четыре пары глаз.

Ну да ладно. Вопросы. Но так много всего, о чем мне хотелось бы знать. Кто я? Кто вы? Почему на меня напали? Кто мои родители? Список может продолжаться до бесконечности. Мой взгляд переходит от одного к другому и наконец прилипает к голубым глазам Макэнгуса. И тогда я снова понимаю, что меня сейчас интересует больше всего, почему я ступил на эту яхту в первую очередь.

– Девушка с глазами в точности, как ваши. Кто она и почему убежала прочь?





* * *


Я потерял счет времени.

Только заметил, что прошло более двух часов, когда боль распространилась от левого виска к затылку, и мне пришлось попросить таблетку от головной боли. Взглянул на наручные часы. Половина восьмого! Филлис открывает шкаф за барной стойкой и протягивает мне таблетку из пузырька. Горло пересохло от долгого разговора. Я запиваю обезболивающее стаканом минеральной воды, встаю и наливаю еще.

Хуже некуда!

Необычные способности, тайные сообщества, борьба за власть! Я бы не поверил ни одному из них, если бы не видел своими глазами, как Филлис, Якоб и Патрик заставляют вещи летать. На мгновение массирую виски кончиками пальцев, надеясь, что таблетка подействует как можно скорее, в это время Макэнгус вовлекает Ричарда в горячую дискуссию об освобождении его дочери.

Эмма.

Мысль о ней вызывает приятную дрожь. Тем не менее я бы соврал, если бы сказал, что узнал ее. Если верить словам сокола, то ей сейчас приходится даже хуже, чем мне. Лучше не помнить ничего, чем жить с ложной памятью.

– Почему вы не привели Эмму давным-давно, если можете делать такие крутые штуки? – я прерываю их. – В конце концов, она же в одиночестве бродила по Нью-Йорку. Ну, правда, человек-невидимка ошивался неподалеку. Но вы могли бы легко разделаться с ним.

Отец Эммы выглядит так, будто он того же мнения, но Филлис не дает ему вставить ни слова.

– Ты не прав, – объясняет она, – Эмма находится под наблюдением воронов круглые сутки, и сама об этом не подозревает. И только сегодняшний день выбивается из этого ряда. Эмма обедала с Джеком, но покинула кафе в одиночестве. Подозреваю, что он следил за ней, сделавшись невидимым, все время.

– Ты имеешь в виду то, что Фион хотел проверить ее и выяснить, не пытается ли она сбежать? – нахмурив брови, спрашивает Макэнгус.

Филлис задумчиво разминает хрупкие пальцы.

– Возможно, – она поворачивается ко мне, – в любом случае, Джек не последовал бы за тобой, если бы не знал, что другие наблюдают за ней. Он хотел выслужиться перед Фарраном, вернув тебя.

– Ты допустила ошибку, – мрачно бормочет Монтгомери, – показала Джеку свое лицо, Фил. Теперь Фарран знает о нас.

Отец Эммы доверительно кладет руку мне на плечо.

– Я рад, что Филлис спасла Эйдана от Джека, даже если твой прекрасный план сделать так, чтобы исчезновение Эммы выглядело как преступление, теперь невозможен. Мы можем, наконец, начать действовать.

Моя голова все еще болит, и я бы предпочел остаться в тишине. Мысли снова возвращаются к тому волшебному моменту перед книжным магазином, я больше не слушаю разговоров, а пытаюсь представить себе лицо девушки, которая в панике убежала от меня. Почему я не помню то время, когда мы были вместе?





* * *


Голоса рядом становятся громче, и вдруг я слышу свое имя. Я прислушиваюсь.

– Она будет искать Эйдана! Это наша возможность отобрать ее у Фаррана. Ты не представляешь, как сильно они любят друг друга. – Макэнгус делает паузу и поворачивается ко мне. Его лицо отражает отчаяние и гнев. – Эйдан, я просто не могу поверить, что ты потерял воспоминания! Ты бы убил за нее!

– Фарран запудрил ей мозги! – сердито отвечаю я. Он заметно вздрагивает от моих слов. – Из-за окружения она теперь считает, что я убил ее отца и друга, чтобы она осталась со мной и воронами. Разве вы не понимаете, Макэнгус? Именно потому, что она знала о моих чувствах, ей так легко было принять ложные воспоминания за истинные. Вместо того, чтобы порицать меня, лучше задайтесь вопросом, любит ли ваша дочь меня настолько сильно, что готова смириться с убийством и продолжить поиски?

Якоб закрывает глаза и тяжело вздыхает. Его плечи опускаются, и я сожалею о своих поспешных словах. Хочу все вспомнить! Но моя нынешняя жизнь началась с пробуждения на скамейке в Центральном парке.

– Сделай одолжение, парень. – Макэнгус смахивает волосы со лба. Его рука дрожит. – По крайней мере, зови меня Якоб. И взгляни-ка на эти фотографии. Может быть, часть воспоминаний вернется.

Он достает из кармана смартфон, вытирает дисплей и протягивает его мне. Я сглатываю, когда смотрю на сияющую молодую пару возле рождественской елки.

Я не успеваю рассмотреть.


– ДА! – внезапно орет Ричард так громко, что Филлис вскрикивает в тревоге, и я оборачиваюсь.

Темные глаза сокола лихорадочно блестят. Он спешит к Макэнгусу, хватает его за плечи и встряхивает. С мучительным ожиданием таращатся на Якоба. Видимо, я единственный в комнате, кто считает, что стал свидетелем припадка душевнобольного.

– Ты оказался прав! Черт, какая прекрасная девушка! Она переступила через то, что смерть ее отца на совести у Эйдана, она хочет спасти его от нас, злобной банды соколов. Разве это не прекрасно?

Уголки рта Якоба дергаются. Он приподнимает левую бровь.

– Верно. Именно на это и надеется любящий отец в отношении своей дочери. И я обязательно пойду за ней. Неважно, что ты сейчас скажешь. Можете переодеть меня в женщину.

– Лучше придумай другой способ. Мы не собираемся поднимать шумиху, – Ричард смеется и убирает руки с плеч Якоба.

Внезапно я осознаю, что произошло. Ранее они назвали его мантиком. Соколиный шеф, должно быть, только что заглянул в будущее.

Эмма хочет спасти тебя!

На душе становится спокойнее, и я принимаю решение.

– Возьмите меня с собой.

Все поворачиваются.

– Эйдан, тебе необязательно помогать, – спокойно объясняет Филлис, – это может быть опасно, а ты еще не вернул свой дар. Более того, полиция разыскивает тебя по всему городу. Лучше останься здесь.

– Нет. Я в долгу перед ней.





* * *


Центральный парк – место начала моей новой жизни. Я избегал его с тех пор, как двое полицейских нашли меня на скамейке в январе. Особенно ночью стараюсь обходить это место. Слишком много полицейских вокруг, легко быть обнаруженным. Но сегодня я не могу бежать от себя. Согласно видению Ричарда, Эмма будет ждать соколов на юге парка. На Овечьем лугу.

В одиночку.

Хорошо, что он планирует похитить ее, если она не пойдет с ним добровольно. Но Якобу, который заботится о своей дочери и хочет немедленно уехать, как только дело будет сделано, эта тактика не по нраву. Мне кажется, что луг – неплохое место. Эми часто приезжала сюда после захода солнца, чтобы встретиться со своими подопечными. Популярная точка для встречи подростков. Даже если здесь после проливных дождей не так много людей, как обычно, вероятность наткнуться на патруль намного меньше, чем в лабиринте Рамбла дальше к северу.

Надежда на то, что память вернется, когда я снова увижу Эмму, борется с чувством долга перед Эми. Но, по словам Ричарда, возможно, что шпионы-вороны дежурят у квартиры Эми или в самом книжном магазине.





* * *


Разделившись на группы, мы приближаемся к Центральному парку с трех сторон на разных такси примерно в половине девятого. Ричард и Штайн выходят на Ист-Драйв. Филлис и Патрик через улицу. У нас с Якобом наиболее длинный путь – от южной точки парка.

– Осознанно или нет, Эмма может быть просто приманкой, чтобы поймать тебя. Остальные попытаются выяснить это до того, как мы дойдем до места, – объясняет мне Якоб во время нашей прогулки по пешеходной дорожке к короткому тоннелю, проходящему под Вест-Драйв. Запах мочи прилипает к влажным стенам, как граффити, а дождевая вода образует огромные лужи грязи под ногами между стенами из красного кирпича.

– Разве Ричард не может предвидеть этого?

Внутренне я уже подготовился к деликатному разговору с этой невероятной девушкой. Надеюсь, все обойдется без острых ощущений.

– Спроси-ка чего попроще, – рычит Якоб и натягивает капюшон черной спортивной куртки, холодный ветер дует ему прямо в шею.

Это была идея Филлис: сделать вид, что мы просто прогуливающиеся отец и сын.

На мне одежда одного из молодых телохранителей, которые следят за кораблем Ричарда.

– Как это работает, до сих пор остается для меня загадкой. Слишком много метаморфоз, неопределенностей, постоянных изменений, на которые следует реагировать. Особенно когда пытаешься вмешаться в будущее. В теории, Ричард не должен сосредотачивать свой дар конкретно на Эмме. Но из всех мантиков он, вероятно, единственный, кому под силу такое.

Восхищение звучит в его голосе. Группа молодых людей в тренировочных костюмах со светоотражающими элементами бежит за нами по тоннелю. Я жду, пока их разговоры затихнут, прежде чем спросить Якоба то, что вертится у меня на языке весь вечер.

– А если мы с Эммой никогда не вернем наши воспоминания?

Свет от железных фонарей слабо освещает путь, и я вижу, как он под капюшоном сжимает губы. Когда мы проходим большую детскую площадку с качающимися на ветру осиротевшими качелями, Якоб поворачивает ко мне голову.

– Этого не произойдет, Эйдан, обещаю. Если понадобится, я побью Фаррана и твоего отца, чтобы вернуть все воспоминания.

Вдалеке видны огни.