Пробуждение
Часть 26 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тяжесть внезапно сваливается в сторону, на мою руку. Я открываю рот, жадно глотаю кислород и капли дождя. Легкие бунтуют, и меня сотрясает кашель. Вот ведь проклятье, нестерпимо болит голова. Чувствую себя скверно. Но постепенно все становится ярче и яснее. Кто-то валяется на асфальте рядом со мной с закрытыми глазами. Парень моего возраста. На нем черная кожаная куртка в байкерском стиле. Губа разбита и кровоточит. На светлых волосах темное пятно, кровь из которого течет по вискам и смешивается с дождем на щеках. Рядом громко стучат капли, мелодия дождя по крышке мусорного бака.
– Ты в порядке, Эйдан? – спрашивает женский голос.
Что-то шевелится во мне. Словно другой человек очень осторожно открывает мои воспоминания. Если бы не сильная головная боль, возможно, я мог бы сосредоточиться на собственных мыслях. Когда я поворачиваю голову, вижу над собой девушку с рыжими короткими мокрыми волосами, облепившими ее лицо, как блестящий шлем.
Эйдан. Если это имя принадлежит мне, почему я не помню? Она протягивает руку, и я инстинктивно хватаюсь за нее и поднимаюсь. Тот, кто ударяет противника крышкой от мусорного бака, может считаться только другом. К сожалению, это все, что я знаю о ней. Чувствую легкое головокружение. Я легонько дотрагиваюсь ногой до нападавшего.
– Он мертв? – спрашиваю я, и сам не уверен, какой ответ предпочел бы услышать. В общем: как, черт возьми, ему удалось сделать себя невидимым? Что это за незнакомка и что ей нужно? Я сжимаю губы.
Не сейчас. Лучше ей не знать о твоей потере памяти.
– Нет. Нам лучше связать его, чтобы он не смог ничего рассказать Фаррану. Если, конечно, – она щурится и напряженно смотрит на меня, – ты не хочешь снова увидеть своего наставника.
Мой наставник. Фарран? Это чувак, к которому нападавший хотел притащить меня, к нему и к воронам. Я медленно качаю головой, что усиливает пульсирующую боль.
– Определенно нет.
Ее устраивает ответ. Незнакомка улыбается.
– Иначе ты вряд ли удрал бы прямо в канун Нового года.
Да. И теперь я действительно хочу знать почему. Так близко к правде! Я хотел бы схватить рыжеволосую девушку и вытрясти из нее все воспоминания. Она вытаскивает кожаный ремень из джинсов и связывает руки парню без сознания. Затем снимает свой разноцветный шелковый шарф и вставляет ему кляп, проделывая все это искусно. Видимо, не в первый раз. Она резко поворачивается в мою сторону.
– Давай подойди уже. Помоги мне засунуть его в мусорный бак.
Вместе мы несем его к стене. Крыса проползает под баком, когда мы поднимаем тело и прислоняем к стене. Я сомневаюсь, что голодные звери его не тронут. Ему будет сложно выбраться со связанными руками.
– А теперь? – интересуюсь я. Она достает из рюкзака зонтик и открывает его.
– Отведу тебя к Ричарду. Там ждет кое-кто, кто сойдет с ума от радости, когда увидит тебя.
– Та, которую я встретил только что? – фраза случайно вылетает. Ее улыбка гаснет, и она смотрит на меня с изумлением.
Удар по голове стоил тебе последней извилины. Если бы эта красавица хотела тебя видеть, она вряд ли убежала бы так, словно сам дьявол гнался за ней.
– Просто шутка, – я пытаюсь спасти и так безнадежную ситуацию, не сделав еще хуже, и пожимаю плечами.
– Знаю, – медленно выговаривает она. Затем берет меня за руку и ободряюще улыбается.
– Эмили, наконец, успокоится и вернется к тебе, верно?
Возвращение.
Это значит…
Ты любишь другую. Видимо, с такой силой, которую я не ожидал в тебе увидеть. Поцелуй! Этот потрясающий поцелуй! Он произошел с… ней?
– Эмили, – повторяю я удовлетворенно и понимаю, что улыбаюсь, как глупец, когда рыжая хмурится. Мое выражение лица быстро меняется и становится серьезнее.
– Хм, ну… ей пришлось нелегко в канун Нового года, верно?
Она разрушает мою надежду на дополнительную информацию задумчивым покачиванием головы.
– Давай быстрее, Эйдан. Мы должны спешить. Люди Фаррана скоро появятся, они будут искать его, – она указывает на парня у стены. Его глаза закрыты, но он уже подергивает головой.
Кем бы ни являлся Фарран, но если он каким-то образом заодно с жутким невидимым мутантом, я предпочел бы не знакомиться с ним.
Когда я следую за незнакомой девушкой и прохожу через ворота, оглядываюсь в последний раз. Лицо того типа стоит перед глазами. Только одно чувство мерцает в его широко распахнутых глазах: ненависть.
Якоб
Джерси-Сити
– Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.
Дождь так громко стучит по крыше яхты, что Якоб замечает главу соколов позади себя, только когда тот цитирует Толстого. Если бы его нервы не сдали уже после звонка Намары два часа назад, они сделали бы это сейчас. Чтобы справиться с гневом, который в нем вспыхивает, он крепче сжимает белоснежную кожу кресла.
– Еще одно мудрое изречение, Монтгомери, и соколы будут искать нового лидера, – рычит он.
Более недели корабль, на котором Ричард установил канадский флаг, стоял на пристани для яхт Острова свободы. Несмотря на то что эта канадская туристическая яхта – махина почти в двадцать семь метров, она укрыта от внимания любых шпионов, которые в основном караулят аэропорты в Нью-Йорке и его окрестностях. Для тех, кто ищет одиночества, кабина, осиротевшая с момента их прибытия, предлагает единственное убежище от изнурительных, бестолковых разговоров в салоне. Якобу настолько осточертели виды, которые обычно изображают на открытках, что он мог бы рисовать небоскребы с завязанными глазами.
– Не предлагаешь ли ты себя на роль этого нового лидера? – спрашивает босс соколов с легкой улыбкой и падает в кресло рядом.
Якоб вздыхает, и руки расслабляются, когда он поворачивает голову к соколу. Мешки под глазами Монтгомери – отличная иллюстрация бессонных ночей. В последние несколько дней сокол даже не бреется. К сожалению, улыбка на его лице не скрывает пытливого взгляда, как и напряженная поза. В течение многих лет Якоб тренировался читать лица и жесты людей, как следопыт. Но только тесное сотрудничество с Риной внесло последний штрих в его навыки наблюдения. Чем знакомее был коллега, тем проще Ричард Монтгомери относился к нему, и об этом многим можно было только мечтать.
Тонкая линия взаимопонимания, да, может быть, даже зарождающейся дружбы, которая неожиданно протянулась между ними, в последнее время все больше натягивается. Как будто Якоб хотел этого!
– Ты всерьез считаешь, что я хотя бы подумал о том, чтобы стать во главе твоей неорганизованной, неумелой толпы? – даже для него самого подобный упрек звучит по-детски.
Он не может винить Монтгомери, как бы сильно он ни хотел сделать из него козла отпущения в счет последних разочарований. Как только Дэвид узнал о планах Фаррана от подруги Эммы, Фай, сокол приостановил все текущие дела и приступил к разработке стратегии похищения Эммы. С этой целью Монтгомери освободил четырех своих самых опытных людей от работы, просто чтобы взять с собой. До прибытия Эммы они тщательно следили за ситуацией у Инглвудских воронов. К сожалению, меры безопасности Фаррана могут конкурировать с мерами безопасности в Sensus Corvi, поэтому их единственный шанс – экскурсионные туры Эммы.
– Ты догадывался, что Фарран не просто так позволил Эмме прогуляться по Нью-Йорку, – спокойно отвечает босс соколов, откидываясь в кресле и скрестив руки, – он дурачит ее, и я даже не могу его винить.
– Ах да? Я действительно надеялся, что Джек защитит ее. Ты знаешь, что самое ужасное для меня? Не то, что пять воронов шпионят за ней круглосуточно. А то, что Эмма даже не замечает этого, по словам Филлис! Господи! Она доверяет Фаррану как… как… – Якоб замолкает и сжимает кулаки.
– Как отцу. – Взгляд, который он бросает на Монтгомери, вероятно, заставил бы любого другого спуститься по узкой лестнице обратно в салон с рекордной скоростью. Но главарь соколов просто сочувственно улыбается и наклоняется вперед: – Якоб, послушай меня…
– НЕТ! – Он вскакивает. Его сердце стучит быстрее, чем чертов дождь по стеклу. Инструменты в кабине начинают дрожать. Бессонные ночи, беспокойство о дочери не позволяют полноценно контролировать дар. – Мой единственный ребенок находится в лапах у психопата. Я не буду ждать, пока ты придумаешь что-то новое. Твой план сделать ее исчезновение похожим на преступление, так, чтобы Фарран ничего не заподозрил, бесполезен! Взгляни, наконец, правде в глаза и отпусти меня к Эмме! Если она увидит, что я жив…
– …Джек и другие шпионы тоже узнают. Они не позволят нам похитить Эмму, и Фарран промоет вам мозги с помощью Каллахана.
Может быть, даже тогда я чувствовал бы себя счастливее, чем сейчас.
Якоб тяжело сглатывает, поворачивается и идет к лестнице.
– Попытка не пытка. Если все пойдет не так – прощай, Ричард.
– Дай мне еще сорок две секунды.
Что? Якоб озадачен. Монтгомери приближается и прислоняется к перилам. Темные глаза сверкают. Он достает смартфон из кармана и передает его. Якоб уже считает в мыслях.
Тридцать девять, сорок, сорок один, сорок два…
Устройство издает сигнал, и Якоб отвечает.
– Рич, Якоб рядом?
Его колени ослабевают. То, что Филлис интересуется его персоной, может означать только одно.
– Теперь моя очередь, – хрипло отвечает он.
– О, тогда ты уже знаешь новости от нашего любимого оракула?
– Нет, он всегда таинственно неоднозначен.
Боже, наконец, скажи это!
Но не Филлис отвечает. Голос на другом конце звучит так знакомо и странно, сердце Якоба подскакивает, как во время катания на американских горках, сначала хочет взорваться от радости, а затем замирает от боли.
– Привет, мистер Макэнгус. Здесь… Эйдан. Рад вас слышать.
Черт, что они с тобой сделали, парень!
Эмма
Чувство истины
– Эмма!
Мрачная атмосфера вокруг силуэта Фаррана рассеивается в суматохе ярких солнечных лучей, прежде чем цвета меркнут, когда он заканчивает разговор деловым голосом.
– Я перезвоню тебе позже, Джеймс. – Он наклоняется к столу и кладет телефон в блестящий черный металлический держатель.
Я чувствую, что меня нет в этой комнате вообще, как будто вижу все за зеркальным стеклом.
– Ты в порядке, Эйдан? – спрашивает женский голос.
Что-то шевелится во мне. Словно другой человек очень осторожно открывает мои воспоминания. Если бы не сильная головная боль, возможно, я мог бы сосредоточиться на собственных мыслях. Когда я поворачиваю голову, вижу над собой девушку с рыжими короткими мокрыми волосами, облепившими ее лицо, как блестящий шлем.
Эйдан. Если это имя принадлежит мне, почему я не помню? Она протягивает руку, и я инстинктивно хватаюсь за нее и поднимаюсь. Тот, кто ударяет противника крышкой от мусорного бака, может считаться только другом. К сожалению, это все, что я знаю о ней. Чувствую легкое головокружение. Я легонько дотрагиваюсь ногой до нападавшего.
– Он мертв? – спрашиваю я, и сам не уверен, какой ответ предпочел бы услышать. В общем: как, черт возьми, ему удалось сделать себя невидимым? Что это за незнакомка и что ей нужно? Я сжимаю губы.
Не сейчас. Лучше ей не знать о твоей потере памяти.
– Нет. Нам лучше связать его, чтобы он не смог ничего рассказать Фаррану. Если, конечно, – она щурится и напряженно смотрит на меня, – ты не хочешь снова увидеть своего наставника.
Мой наставник. Фарран? Это чувак, к которому нападавший хотел притащить меня, к нему и к воронам. Я медленно качаю головой, что усиливает пульсирующую боль.
– Определенно нет.
Ее устраивает ответ. Незнакомка улыбается.
– Иначе ты вряд ли удрал бы прямо в канун Нового года.
Да. И теперь я действительно хочу знать почему. Так близко к правде! Я хотел бы схватить рыжеволосую девушку и вытрясти из нее все воспоминания. Она вытаскивает кожаный ремень из джинсов и связывает руки парню без сознания. Затем снимает свой разноцветный шелковый шарф и вставляет ему кляп, проделывая все это искусно. Видимо, не в первый раз. Она резко поворачивается в мою сторону.
– Давай подойди уже. Помоги мне засунуть его в мусорный бак.
Вместе мы несем его к стене. Крыса проползает под баком, когда мы поднимаем тело и прислоняем к стене. Я сомневаюсь, что голодные звери его не тронут. Ему будет сложно выбраться со связанными руками.
– А теперь? – интересуюсь я. Она достает из рюкзака зонтик и открывает его.
– Отведу тебя к Ричарду. Там ждет кое-кто, кто сойдет с ума от радости, когда увидит тебя.
– Та, которую я встретил только что? – фраза случайно вылетает. Ее улыбка гаснет, и она смотрит на меня с изумлением.
Удар по голове стоил тебе последней извилины. Если бы эта красавица хотела тебя видеть, она вряд ли убежала бы так, словно сам дьявол гнался за ней.
– Просто шутка, – я пытаюсь спасти и так безнадежную ситуацию, не сделав еще хуже, и пожимаю плечами.
– Знаю, – медленно выговаривает она. Затем берет меня за руку и ободряюще улыбается.
– Эмили, наконец, успокоится и вернется к тебе, верно?
Возвращение.
Это значит…
Ты любишь другую. Видимо, с такой силой, которую я не ожидал в тебе увидеть. Поцелуй! Этот потрясающий поцелуй! Он произошел с… ней?
– Эмили, – повторяю я удовлетворенно и понимаю, что улыбаюсь, как глупец, когда рыжая хмурится. Мое выражение лица быстро меняется и становится серьезнее.
– Хм, ну… ей пришлось нелегко в канун Нового года, верно?
Она разрушает мою надежду на дополнительную информацию задумчивым покачиванием головы.
– Давай быстрее, Эйдан. Мы должны спешить. Люди Фаррана скоро появятся, они будут искать его, – она указывает на парня у стены. Его глаза закрыты, но он уже подергивает головой.
Кем бы ни являлся Фарран, но если он каким-то образом заодно с жутким невидимым мутантом, я предпочел бы не знакомиться с ним.
Когда я следую за незнакомой девушкой и прохожу через ворота, оглядываюсь в последний раз. Лицо того типа стоит перед глазами. Только одно чувство мерцает в его широко распахнутых глазах: ненависть.
Якоб
Джерси-Сити
– Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.
Дождь так громко стучит по крыше яхты, что Якоб замечает главу соколов позади себя, только когда тот цитирует Толстого. Если бы его нервы не сдали уже после звонка Намары два часа назад, они сделали бы это сейчас. Чтобы справиться с гневом, который в нем вспыхивает, он крепче сжимает белоснежную кожу кресла.
– Еще одно мудрое изречение, Монтгомери, и соколы будут искать нового лидера, – рычит он.
Более недели корабль, на котором Ричард установил канадский флаг, стоял на пристани для яхт Острова свободы. Несмотря на то что эта канадская туристическая яхта – махина почти в двадцать семь метров, она укрыта от внимания любых шпионов, которые в основном караулят аэропорты в Нью-Йорке и его окрестностях. Для тех, кто ищет одиночества, кабина, осиротевшая с момента их прибытия, предлагает единственное убежище от изнурительных, бестолковых разговоров в салоне. Якобу настолько осточертели виды, которые обычно изображают на открытках, что он мог бы рисовать небоскребы с завязанными глазами.
– Не предлагаешь ли ты себя на роль этого нового лидера? – спрашивает босс соколов с легкой улыбкой и падает в кресло рядом.
Якоб вздыхает, и руки расслабляются, когда он поворачивает голову к соколу. Мешки под глазами Монтгомери – отличная иллюстрация бессонных ночей. В последние несколько дней сокол даже не бреется. К сожалению, улыбка на его лице не скрывает пытливого взгляда, как и напряженная поза. В течение многих лет Якоб тренировался читать лица и жесты людей, как следопыт. Но только тесное сотрудничество с Риной внесло последний штрих в его навыки наблюдения. Чем знакомее был коллега, тем проще Ричард Монтгомери относился к нему, и об этом многим можно было только мечтать.
Тонкая линия взаимопонимания, да, может быть, даже зарождающейся дружбы, которая неожиданно протянулась между ними, в последнее время все больше натягивается. Как будто Якоб хотел этого!
– Ты всерьез считаешь, что я хотя бы подумал о том, чтобы стать во главе твоей неорганизованной, неумелой толпы? – даже для него самого подобный упрек звучит по-детски.
Он не может винить Монтгомери, как бы сильно он ни хотел сделать из него козла отпущения в счет последних разочарований. Как только Дэвид узнал о планах Фаррана от подруги Эммы, Фай, сокол приостановил все текущие дела и приступил к разработке стратегии похищения Эммы. С этой целью Монтгомери освободил четырех своих самых опытных людей от работы, просто чтобы взять с собой. До прибытия Эммы они тщательно следили за ситуацией у Инглвудских воронов. К сожалению, меры безопасности Фаррана могут конкурировать с мерами безопасности в Sensus Corvi, поэтому их единственный шанс – экскурсионные туры Эммы.
– Ты догадывался, что Фарран не просто так позволил Эмме прогуляться по Нью-Йорку, – спокойно отвечает босс соколов, откидываясь в кресле и скрестив руки, – он дурачит ее, и я даже не могу его винить.
– Ах да? Я действительно надеялся, что Джек защитит ее. Ты знаешь, что самое ужасное для меня? Не то, что пять воронов шпионят за ней круглосуточно. А то, что Эмма даже не замечает этого, по словам Филлис! Господи! Она доверяет Фаррану как… как… – Якоб замолкает и сжимает кулаки.
– Как отцу. – Взгляд, который он бросает на Монтгомери, вероятно, заставил бы любого другого спуститься по узкой лестнице обратно в салон с рекордной скоростью. Но главарь соколов просто сочувственно улыбается и наклоняется вперед: – Якоб, послушай меня…
– НЕТ! – Он вскакивает. Его сердце стучит быстрее, чем чертов дождь по стеклу. Инструменты в кабине начинают дрожать. Бессонные ночи, беспокойство о дочери не позволяют полноценно контролировать дар. – Мой единственный ребенок находится в лапах у психопата. Я не буду ждать, пока ты придумаешь что-то новое. Твой план сделать ее исчезновение похожим на преступление, так, чтобы Фарран ничего не заподозрил, бесполезен! Взгляни, наконец, правде в глаза и отпусти меня к Эмме! Если она увидит, что я жив…
– …Джек и другие шпионы тоже узнают. Они не позволят нам похитить Эмму, и Фарран промоет вам мозги с помощью Каллахана.
Может быть, даже тогда я чувствовал бы себя счастливее, чем сейчас.
Якоб тяжело сглатывает, поворачивается и идет к лестнице.
– Попытка не пытка. Если все пойдет не так – прощай, Ричард.
– Дай мне еще сорок две секунды.
Что? Якоб озадачен. Монтгомери приближается и прислоняется к перилам. Темные глаза сверкают. Он достает смартфон из кармана и передает его. Якоб уже считает в мыслях.
Тридцать девять, сорок, сорок один, сорок два…
Устройство издает сигнал, и Якоб отвечает.
– Рич, Якоб рядом?
Его колени ослабевают. То, что Филлис интересуется его персоной, может означать только одно.
– Теперь моя очередь, – хрипло отвечает он.
– О, тогда ты уже знаешь новости от нашего любимого оракула?
– Нет, он всегда таинственно неоднозначен.
Боже, наконец, скажи это!
Но не Филлис отвечает. Голос на другом конце звучит так знакомо и странно, сердце Якоба подскакивает, как во время катания на американских горках, сначала хочет взорваться от радости, а затем замирает от боли.
– Привет, мистер Макэнгус. Здесь… Эйдан. Рад вас слышать.
Черт, что они с тобой сделали, парень!
Эмма
Чувство истины
– Эмма!
Мрачная атмосфера вокруг силуэта Фаррана рассеивается в суматохе ярких солнечных лучей, прежде чем цвета меркнут, когда он заканчивает разговор деловым голосом.
– Я перезвоню тебе позже, Джеймс. – Он наклоняется к столу и кладет телефон в блестящий черный металлический держатель.
Я чувствую, что меня нет в этой комнате вообще, как будто вижу все за зеркальным стеклом.