Привилегия

Лючия ничего не ответила.

Она всю жизнь держалась в узде. Больше нет.

***

Лючия должна была отдать должное охраннику. Он держался на почтительном расстоянии позади нее, направляя ее в знакомый бизнес. Он все еще маячил, конечно, но, по крайней мере, не вторгался в ее личное пространство и не разговаривал. На данный момент все говорит в его пользу.

Обычно Лючия любила этот ресторан. Ее отец владел им дольше, чем она была жива. Много воспоминаний было сделано в этом месте. Обычно ее успокаивали темные тона, блестящее дерево и хромированное освещение над головой. Ностальгия наполняла ее до краев каждый раз, когда она переступала порог этого места, напоминая о том, как она бегала за отцом, когда была маленькой девочкой, и играла со своими старшими братьями и сестрами во время семейных обедов.

Не сегодня, правда.

Сегодня она ничего этого не чувствовала.

Оглянувшись на мужчину позади нее, Лючия спросила:

— Могу я получить свой телефон обратно? Мы уже здесь.

Он покачал головой.

— Нет.

Дерьмо.

Сколько ей было — тринадцать?

Более расстроенная, чем когда-либо, Лючия попыталась подавить свое желание сорваться на всех и вся, кто был рядом с ней, когда приблизилась к частному столику. То самое место, где ее семья обедала в течение многих лет. Здесь происходило больше встреч, чем кто-либо хотел признать. Поскольку ее отец на протяжении многих лет избавлялся от бизнеса — ликвидируя активы, которые он больше не имел никакого интереса поддерживать — этот ресторан никогда не переходил из рук в руки. Он всегда принадлежал ему.

Подойдя к двери, Лючия уже слышала внутри знакомые голоса. Ее дяди смеялись над чем-то, сопровождаемые женственными интонациями их жен, соглашающихся. И ее мать, и отец.

Лючия тяжело вздохнула и постаралась, чтобы ее гнев хоть немного утих. Если она войдет туда в гневе, кто знает, что может произойти? Ничего хорошего, подозревала она.

Казалось, это не имело значения.

Этот гнев и презрение к тому, что отец постоянно делал с ней и Ренцо, теперь глубоко въелись в ее душу. Чем больше она старалась не обращать на него внимания, тем сильнее это гноилось. Росло и заражало.

— Входи, — пробормотал охранник позади нее. — Они ждут тебя.

Лючия усмехнулась.

— Не сомневаюсь.

Но у нее больше не было никакого желания стоять с охранником, поэтому она направилась в частную столовую. Она совершенно не удивилась, обнаружив всех своих тетушек, дядюшек, мать и отца сидящими за своим обычным столом. Вернее, два стола, сдвинутых вместе и установленных близко к окну, откуда они могли наблюдать за людьми снаружи, но люди не могли видеть их из-за зеркального стекла. Она могла поклясться, что это единственный раз, когда эти люди сидели спиной к окну.

В тот же миг взгляд отца остановился на ней в дверном проеме. Лючия не пошевелилась даже тогда, когда отец застегнул две пуговицы на своем пиджаке, и кивнул, словно молча приглашая ее сесть за стол вместе с остальными.

Нет.

Она не собиралась туда идти.

— Лючия, — тихо произнес отец.

И очень спокойно.

Возможно, слишком спокойно.

Может, именно его спокойное состояние действительно толкнуло ее на край пропасти. Доброта, которая смотрела на нее так, словно он вообще ничего не сделал. Будто он не причинял ей боли. Весь тот гнев, который она пыталась сдержать, казалось, снова выплеснулся на поверхность. Жестоко и неистово. Как бутылка содовой, которую трясли, пока не лопнула крышка. Никто не будет в безопасности, когда она наконец лопнет.

Это удивило ее так же сильно, как и напугало. Лючия не сердилась. Только не так. Она не была такой, и все же мужчина в другом конце комнаты сделал ее именно такой. Хотел он того или нет, но именно в это он ее превратил, и, вероятно, даже не осознавал. Или ему просто было все равно, потому что он получал то, что хотел.

Как чертовски мило.

— Тебе что-то нужно от меня? — спросила Лючия у отца. — Или я могу уйти?

Люциан встал из-за стола и посмотрел на Джордин, когда мать Лючии тоже собралась встать.

— Я подумал, что ты, возможно, захочешь присоединиться к своей семье за ужином. Или ты забыла, что являешься частью этой семьи, Лючия?

Тишина отдавалась эхом — тяжелая, с трудом проглатываемая. Как и боль в ее сердце, которая никак не унималась. Она обожала своего отца. Больше, чем он мог когда-либо знать, но он разрушал это каждый раз, когда делал что-то, что причиняло ей боль в отношении Ренцо. Каждый шаг, который он делал против них, только отталкивал ее еще дальше. Но он, вероятно, даже не осознавал этого.

Она не хотела смотреть на других людей, сидящих за столом. Конечно, она любила их, но сейчас речь шла уже не о них. Это было между ней и ее отцом. Это они, и его нелепая потребность продолжать вмешиваться в ее жизнь. То, чего он никогда раньше не делал, но она все равно не собиралась этого терпеть.

— Если быть частью этой семьи означает, что каждый выбор, который я делаю, выбираешь ты, — сказала Лючия, пожимая плечами, — Тогда нет, мне хорошо на этой стороне комнаты.

Это задело за живое.


— Лючия!

Крик отца даже не задел ее.

— Отстойно, не так ли? — спросила она, с вызовом выгнув бровь.

Люциан застыл на месте.

— Прошу прощения?

— Это отстойно, когда кто-то, кого ты любишь, делает вещи, которые намеренно причиняют тебе боль. В данном случае я сказала то, что, как я знала, причинит тебе боль. В твоём случае, ты продолжаешь пытаться забрать того, кого я...

— Мы здесь не обсуждаем этого молодого человека. Лючия, я не для этого тебя сюда привез.

Она кивнула, посмотрела на окна в конце комнаты и горько рассмеялась.

— Итак, ты говоришь, что нарочно увёз меня сегодня от Ренцо только потому, что я уехала с ним сегодня утром, и ты не одобряешь этого, но я не могу спросить тебя, почему ты это сделал. Это действительно то, что ты мне сейчас говоришь?

— Мы можем поговорить об этом позже.

— Я лучше поговорю сейчас, папочка.

— Хорошо.

Резкое слово отца заставило ее быстро оглянуться на него. Его сжатые челюсти и горящие глаза сказали ей, что он больше не играет. Люциан не был счастлив, и собирался дать понять. Она узнала этот взгляд.

Хорошо.

Вытащи это и покончи с этим.

Она не сомневалась, что то, что собирался сказать ее отец, было тем же, что он говорил уже несколько недель. Ренцо ей не подходил. Он был вовлечен в дела, в которые ей не следовало вмешиваться. Он может причинить ей боль. Он опасен. Все это мало что значило для Лючии в конце дня из-за того, как лицемерно это звучало в устах этого человека, стоящего перед ней.

Наглость мафиози читать кому-то лекцию об опасностях чужой жизни. Словно ее собственный отец не провел несколько месяцев в тюрьме, когда она была девочкой. Будто он не носил с собой чертов пистолет каждый день. Как будто их дом не был оплачен грязными гребаными деньгами Марчелло!

Но отец удивил ее.

Это совсем не те вещи, о которых он говорил.

— Хорошо, Лючия, если ты хочешь поговорить, то давай поговорим, — сказал отец, скрестив руки на груди. — Давай поговорим о том, когда ты в последний раз видел свою сестру... или сколько звонков и сообщений ты проигнорировала от своего брата. Как насчет того, когда ты в последний раз сидела за столом со своей матерью? Ох, я понимаю... я прекрасно понимаю, почему ты не хочешь садиться со мной, но она? Пока мы разговариваем, давай не забудем упомянуть, что на прошлой неделе мне пришлось разослать последние документы, чтобы ты начала второй семестр в Калифорнийском колледже, как ты и хотела. Или ты и об этом забыла?

Отец постепенно приближался к ней, пока не оказался всего в трех футах от нее. Все это время Лючия ни разу не пошевелилась и не отвела от него взгляда. Она не могла, потому что, если бы она это сделала, он бы подумал, что победил. Он не выигрывал.

— Или как насчет приюта, — добавил Люциан, слегка развел руками и посмотрел на нее. — Ты была так решительно настроена работать там в августе, что отложила первый семестр колледжа только для того, чтобы сделать это. На один единственный месяц. Но что ты сделала, Лючия? Что?

Она отказалась отвечать ему.

Что это за чертовщина?

— Ты, блядь уволилась, — мрачно сказал Люциан. — Ты уволилась из-за...

— Из-за того, что ты сделал, а не ради него. Если ты собираешься швыряться в меня дерьмом, — сказала Лючия отцу, — То хотя бы швыряйся правильно.

Челюсти Люциана снова сжались, и он тяжело вздохнул. То же самое она делала всякий раз, когда была подавлена, и ей требовалась секунда, чтобы прийти в себя. От нее не ускользнуло, насколько она похожа на своего отца в конце дня. И, возможно, это было огромной частью проблемы. Она была так похожа на своего отца, что этот момент всегда должен был произойти в тот или иной момент.

— Моя целеустремленная, умная, независимая и хорошая дочка перешла от целей, желаний и точного знания того, что она планировала в своей жизни, к... — Люциан махнул рукой. Не прямо на нее, а, скорее на комнату. Будто он молча говорил: Все это, Лючия, ты превратилась во все это. —. — Ты заботилась о своей семье, о школе, и у тебя было чувство ответственности. Но сейчас? Сейчас ты дерзка, воинственна и даже не знаешь, что делаешь. Ты не хочешь, чтобы я винил Ренцо Зуллу за то, что он смотрит на меня прямо сейчас, но ты также не дала мне повода не винить его.

Лючия моргнула.

Бесчувственно и онемев.

В этом-то все и дело. Она ничего не чувствовала, потому что мужчина напротив все еще думал, что не имеет никакого отношения к ее поведению. Он просто предположил, что она стала такой из-за Ренцо, а не в ответ на дерьмо, которое он совершал с ней из-за Ренцо.

Не тоже самое.

— Ты не понимаешь, — сказала она отцу, качая головой. — Ты совсем не понимаешь....

— Не понимаю чего? — рявкнул отец. — Что в течение месяца ты перешла от стремлений и целей к преследованию какого-то чертового парня по всему городу? Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи, что отдала колледжу хоть каплю своего времени и мыслей с тех пор, как начала встречаться с ним. Скажи, что пыталась увидеться со своей беременной сестрой после встречи с ним. Продолжи, и скажи мне, что с тех пор, как твой брат вышел из тюрьмы, ты пыталась проводить с ним время. Или с твоей матерью, остальными членами семьи.. со мной. Очевидно, сегодня у меня есть все время в мире для твоей ерунды, Лючия, так что, пожалуйста, продолжай и скажи мне. — Люциан пожал плечами, добавив и махнув рукой. — Я жду, продолжай.

Лючия снова замолчала.

Почему?

Потому что ее отец был не неправ. За последний месяц она почти не думала о колледже. Она не заполнила последние бумаги, потому что, очевидно, он сделал это. Не начала искать жилье в Калифорнии, как предполагалось. Ее время, проведенное с семьей, сошло на нет. И да, по большей части из-за того, что она была полностью отвлечена Ренцо, но это не его вина.