Принцесса ада

Если учесть близость Ла-Порта к Чикаго, где Ганнесс жила раньше, и бесстыдное подогревание интереса к событиям со стороны желтой прессы, становится понятным, что для чикагских газетчиков настал звездный час. В среду газета «Игзэминер» — издание Уильяма Хёрста — вышла с устрашающим заголовком — «Белль Ганнесс — член местной банды гангстеров» — и сообщила, что преступницу уже разыскивает полиция6.

Как утверждал Герман Шуттлер, помощник шефа чикагской полиции, в городе обосновалась «банда, убивающая людей из-за страховок». Белль Ганнесс он считал участницей преступной группы. По его мнению, избавляясь от убитых, гангстеры перевозили их в Ла-Порт, на ферму Ганнесс. Умозаключения Шуттлера основывались на показаниях нескольких местных извозчиков. Они рассказали, что в 1906 и 1907 годах доставили ей, по крайней мере, девять тяжелых чемоданов. Полиция считает, писала газета, что «в этих чемоданах находились мертвые тела».

Один извозчик, Клод Стерджис, рассказал, с чем он сам столкнулся на ферме осенью 1907 года. Подняв на крыльцо тяжелый «туго перевязанный» чемодан и втащив его в прихожую, Стерджис начал снимать веревки. В эту минуту на него «с криком “Что это ты делаешь?” налетела миссис Ганнесс». Мужчина ответил, что, доставляя «чемодан для леди, всегда помогает его развязать». В ярости Белль обругала извозчика и, «схватив за рукав, вытолкала за дверь».

Получив информацию о двух «подозрительных чемоданах», которые дожидаются отправки на ферму Ганнесс, капитан О’Брайен из чикагского криминального отдела распорядился немедленно обыскать местные железнодорожные компании и их багажные отделения. По сообщению информатора, в чемоданах могли находиться тела жертв7.

Подхватив эту историю, газеты по всей стране объявили Белль Ганнесс членом сообщества, которое называли то «преступной группировкой», то «криминальным подпольем», то «синдикатом убийц», то «предприятием по убийству мужчин». Считали, что Белль укрывала краденое и распоряжалась деньгами банды, закапывавшей на ферме своих жертв.

Ходили слухи, что в «доме ужаса» была «тайная камера смерти», игравшая в этом дьявольском рэкете страшную роль. По утверждению одной из газет, в это помещение не имел права входить никто, кроме хозяйки. Запрет распространялся и на ее детей. В комнате «за тяжелой дубовой дверью, где всегда были плотно задернуты шторы, Белль складывала привезенные из Чикаго трупы. Женщина выдерживала их там, пока еще сохранялась возможность кровотечения, а потом рубила на куски»8.

Доктор Уильям Мейер — бывший сотрудник госпиталя в округе Кук и президент ассоциации выпускников Медицинского колледжа Раш, высказал другое предположение. После изучения некоторых останков с фермы Ганнесс, включая те, что предположительно принадлежали Эндрю Хельгелейну, Мейер сообщил репортерам: «Головы и конечности отрезал человек, знающий анатомию… и привыкший работать в прозекторской».

«Об этом свидетельствует разъединение частей плечевого сустава», — объяснял Мейер и настаивал, что «непрофессионал, пользуясь обычными инструментами, этого сделать не мог». Каждый разрез был выполнен «сильной рукой, вооруженной острым скальпелем»9. Отсюда следовал вывод: расчленял тела сведущий в медицине чикагский убийца, а затем, уже по частям, их перевозили в Ла-Порт 10. В то время еще помнили о знаменитом серийном убийце докторе Генри Холмсе. До сих пор неизвестно, сколько людей было отравлено и разрублено на куски в подземелье его «замка ужасов». Так что жители Чикаго легко могли поверить в существование алчного монстра с опытом врача11.

Версия о чикагских подельниках Белль Ганнесс укрепляла распространенное мнение о том, что она жива. Его поддерживало и сообщение неназванной свидетельницы: на рассвете 28 апреля, в день пожара, в чикагский поезд, отбывавший из Ла-Порта, села некая «скрывающая лицо персона». Основываясь на этих данных, Шуттлер пришел к заключению, что «в Чикаго Белль Ганнесс встретил сообщник, и теперь она прячется в его доме», дожидаясь удобного случая «сбежать в Норвегию».

Начались интенсивные поиски преступницы.

Газета «Игзэминер» писала: «В Чикаго полиция проверила каждый склад, под непрерывным наблюдением находится почтовое ведомство и другие места, где можно ожидать появления этой женщины. Все пакгаузы и багажные отделения осматриваются в поисках каких-либо чемоданов, адресованных Ганнесс или отправленных ею. Полицейская операция охватывает весь город»12.

Пока полиция искала исчезнувшую преступницу, репортеры нашли доктора Миллера. За восемь лет до описываемых событий его вызывали к раненому Мэдсу Соренсону. Последние находки на ферме заставили доктора Миллера пересмотреть свое первоначальное заключение.

Вот что он рассказал газетчикам: «Когда я приехал, Соренсон, испытывавший страшные мучения, вцепился в стойку кровати. Через полчаса он умер. До того он был совершенно здоров, поэтому тогда я решил, что смерть наступила от кровоизлияния в мозг. Но теперь я вспоминаю, что некоторые симптомы указывали на отравление стрихнином»13.

Убежденный, что Ганнесс и раньше была связана с «чикагской бандой чемоданных убийц», Шуттлер приказал немедленно поднять сведения обо всех людях, исчезнувших в районе Остин, когда там проживала Белль. Встретившись в среду вечером с журналистами, полицейский сообщил, что его люди «с самого утра начнут копать во дворе» бывшего дома Соренсонов на Альма-стрит.

«Мы уверены, что найдем тела и там», — заявил он репортерам.

Более того, у Шуттлера были основания полагать, что там, кроме останков взрослых женщин и мужчин, спрятаны в земле трупы детей. Он считал, что, вдобавок ко всем ужасным преступлениям, Белль Ганнесс участвовала в особом бизнесе — «зарабатывала деньги, давая приют чужим детям»14.

В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века некоторые женщины — не состоящие в браке, проститутки или женщины, уже обремененные детьми, — отдавали своих нежеланных младенцев на попечение другим людям. Попечители (за единовременную или помесячную плату) соглашались предоставить младенцам кров или найти подходящие семьи для усыновления. Некоторые из этих опекунов относились к детям с материнской заботой, но нередко встречались и бессердечные женщины. Стремясь извлечь максимальную выгоду, они содержали приемных детей в нищете.

В Чикаго, проводя проверку таких приютов по поручению службы защиты несовершеннолетних, социальный работник Артур Гилд обнаружил сотни больных голодных детей, живущих в ужасных условиях15. Уровень смертности в этих заведениях был таков, что им больше подходило название «ловушки смерти». Однако некоторых попечительниц обвиняли не только в преступной халатности, но и в гораздо более серьезных преступлениях. Самой известной из них оказалась англичанка Амелия Дайер, умертвившая несколько сотен взятых на содержание детей16.

Чикагские власти пришли к убеждению, что Ганнесс тоже была вовлечена в этот страшный промысел: брала детей на воспитание и при первом удобном случае от них избавлялась. До Амелии Дайер, подозревала полиция, убийце из Ла-Порта было далеко, однако лейтенант Зиммер из остинского районного отдела сообщил репортерам, что на счету Белль может быть около двадцати убитых детей, а «успех в сокрытии их тел вдохновил миссис Ганнесс на более масштабные зверства».

По мнению Зиммера, череда ужасных злодеяний душегубицы из Индианы «началась с убийств беззащитных детей»17.



Однако власти Ла-Порта гипотезу чикагской полиции не поддержали. Мэр города, Лемюэль Дарроу, узнав о версии, что тела якобы доставляли на ферму сообщники Белль из Чикаго, решительно заявил репортерам: «У этой тайны есть разгадка. Мы знаем, что миссис Ганнесс намеренно завлекала сюда мужчин, чтобы завладеть их деньгами и убить».

«Если она узнавала, что вдовец или холостяк норвежского происхождения имеет некоторый капитал, то вступала с ним в переписку, — продолжал Дарроу, — предлагала заключить брак или соблазняла рассказами о выгодном вложении в какой-нибудь земельный участок. Мужчина приезжал, вдова окружала его таким гостеприимством, что он не спешил покидать ее дом, а хозяйка, дождавшись удобного случая, травила гостя, скорее всего, мышьяком или хлороформом. Когда же наступала смерть, она расчленяла жертву и закапывала на скотном дворе».

«Ганнесс в течение нескольких лет удавалось скрывать свои преступления, — записывали журналисты слова Дарроу, — и я уверен: дальнейшее расследование найдет новые следы ее бесчеловечного промысла».

На вопрос одного репортера, сколько же еще тел собирается откопать мистер Дарроу, он без колебаний ответил: «Не удивлюсь, если количество ее жертв — мужчин, женщин, детей — приблизится к двадцати»18.





Глава 18

Будсберг




В четверг, 7 мая, из-за проливного дождя земляные работы пришлось отложить, и шериф Смутцер с утра уехал в Чикаго на совещание.

Пока он там находился, к его заместителю Энтиссу прибежал посыльный и сообщил, что два человека проникли в каретный сарай, где лежали эксгумированные жертвы миссис Ганнесс.

Энтисс поспешил на ферму. Джо Максон, увидев заместителя шерифа, рассказал, что видел двух мужчин, вылезавших из заднего окна сарая.

«Один был высокий с черными усами, а второй, коренастый — ростом пониже, — объяснял Джо. — Лиц я разглядеть не смог: лил дождь, к тому же они подняли воротники и надвинули шляпы. Я крикнул, что, по приказу шерифа, никому не разрешается входить в сарай. В ответ услышал, что у них есть такое право, потому что они врачи, а мне нечего совать нос в чужие дела».

Максон без промедления послал в Ла-Порт, к Энтиссу, соседского мальчишку. «Врачи» же, вскочив в припрятанную поблизости повозку, скрылись в лесу. Тут поползли слухи о подельниках Ганнесс, которые пробрались в сарай, чтобы уничтожить улики. Якобы ее сообщники украли бутылки с ядом и так перемешали кости скелетов, чтобы никто не мог их опознать1.

Правда оказалась куда более прозаичной. Во временный морг через окно забрались, как позже будет установлено, два жителя Мичигана, а двигало ими всего лишь нездоровое любопытство: хотели посмотреть на обгорелые человеческие останки2.




В 13:30, еще до возвращения Смутцера, на поезде из Иолы, штат Висконсин, в Ла-Порт прибыли два молодых человека. Их сопровождал более взрослый знакомый — торговец техникой Эдвин Чапин. На станции прибывших встретил президент местного отделения сберегательного банка Джеймс Бак и отвел к помощнику шерифа. Молодые люди оказались братьями Матиасом и Оскаром Будсбергами (двадцати семи и двадцати девяти лет), как писала одна газета, «простодушными и молчаливыми деревенскими тугодумами»3. Братья прибыли со скорбной миссией — проверить, не принадлежал ли один из найденных на ферме черепов их отцу, Оле Будсбергу.

Больше года назад овдовевший подписчик «Скандинавен» и «Декора-постен» — на тот момент ему исполнился пятьдесят один год — сообщил сыновьям, что уезжает в Ла-Порт, где, возможно, станет управляющим на ферме. А брату вдовец Оле Будсберг поведал, что собирается жениться на богатой вдове.

Он уехал на третьей неделе марта 1907 года, а через неделю вернулся, чтобы подготовиться к переезду на новое место. Будсберг продал Матиасу ферму, взял полученные от сына 1000 долларов наличными, ипотечное обязательство, обеспеченное участком земли такой же стоимости, и 5 апреля выехал в Индиану, обещав написать, когда устроится.

По свидетельству кассира Крампэкера, Будсберг и сопровождавшая его миссис Ганнесс появились в Первом национальном банке уже на следующий день. Мужчина хотел получить наличные по ипотечному обязательству и просил направить бумагу в отделение Государственного фермерского банка в Иоле. 16 апреля пара вернулась за деньгами, и с тех пор Крампэкер приезжего больше не видел4.

В конце апреля, не получив от отца ни строчки, Матиас забеспокоился и послал письмо на адрес фермы. К удивлению Матиаса, отдел невостребованной корреспонденции в Вашингтоне вернул письмо как недоставленное. Тем временем кассиру Крампэкеру пришел запрос от кассира Государственного фермерского банка в Иоле. Дж. Свенсон интересовался, не видел ли Крампэкер «мистера Будсберга после получения наличных». Крампэкер передал это письмо президенту банка Баку. Тот в поисках адресата отправился на ферму. Бак постучал в дверь, к нему вышла хозяйка, но в дом не пригласила. На вопрос о Будсберге ответила, что не знает, где он. Еще она добавила, что Оле ездил в Чикаго, где у него «украли почти все деньги». Вернувшись в Ла-Порт, «он решил податься на Запад, чтобы заработать похищенную сумму. Хотел скрыть ограбление от родственников». А еще через несколько дней — когда точно, не помнит, — она отвезла Будсберга на станцию и он уехал в Орегон. Больше они не встречались5.

Бак попросил Крампэкера ответить Свенсону. А через несколько месяцев после пожара, когда в свином загоне на ферме Ганнесс обнаружили первые тела, Крампэкер послал кассиру Свенсону вырезки из газет. Тот немедленно оповестил братьев Будсберг, и те, опасаясь самого худшего, сразу выехали в Ла-Порт6.



Примерно в два часа дня помощник шерифа Энтисс отвез их на ферму. Несмотря на плохую погоду, перед каретным сараем толпилось около двадцати человек. Их привлекло известие о взломе временного морга.

В свете масляной лампы братья Будсберг увидели на досках фрагменты тел. Заметив поверх массы сгнившей плоти и костей человеческую голову, братья наклонились, чтобы рассмотреть ее вблизи.

Хотя черты лица сохранились плохо, но по остаткам растительности можно было безошибочно установить, кому принадлежала эта голова. Как описывает один историк, «в ротовую полость набились спутанные рыжие усы»7. Отпрянув, братья горько посмотрели друг на друга и быстро вышли на открытый воздух.

Там их ждал Энтисс. Перед тем как снова вернуться в сарай, Матиас прошептал:

— Я уверен, это он.

— Этого мы и боялись, — едва слышно произнес Оскар8.

Так сыновья Оле Будсберга нашли своего отца.



Газета «Нью-Йорк таймс», вышедшая 7 мая, на первой полосе привела четыре главных версии событий на ферме Ганнесс — «серии преступлений, потрясших всю страну»:

Версия № 1: Миссис Ганнесс, испугавшись разоблачения и пытаясь скрыть следы многолетних преступлений, подожгла дом и сгорела вместе с детьми.



Версия № 2: Миссис Ганнесс, испугавшись разоблачения, убила детей, заметая следы, подложила в дом обезглавленное тело какой-то женщины и скрылась.



Версия № 3: Убийство совершил Рэй Лэмфер, работник Ганнесс. Им двигали два мотива — ревность и месть.



Версия № 4: Четверное убийство — дело рук членов какой-то чикагской банды. Они опасались, что кто-то обнаружит тела людей, которых они убивали из-за страховок и закапывали на ферме Ганнесс9.



Статья уже была готова к печати, когда последнюю версию чикагские власти уже успели опровергнуть. Шуттлер, помощник начальника полиции, который еще накануне выражал твердую уверенность в причастности Ганнесс к делам «преступного синдиката», полностью поменял свое мнение на этот счет. Частично на Шуттлера повлиял разговор с шерифом Ла-Порта, который не нашел никаких доказательств, что эксгумированные тела были доставлены из Чикаго. Следователи установили также, что информация о двух «загадочных чемоданах» оказалась ложным следом или даже откровенным обманом.

Отвечая на вопросы репортеров, Шуттлер заявил:

Я больше не считаю, что миссис Ганнесс была агентом банды убийц. Не содержала она и приют для младенцев. Скорее всего, она сама убивала своих поклонников, тела которых мы нашли в ямах на скотном дворе. Она, по-видимому, как бы неправдоподобно это ни звучало, заманила и убила больше десяти мужчин. Я уверен, что Белль, отвечая на письма норвежцев, приглашала их на ферму. Ганнесс показывала им плодородные поля, увлекала радужной перспективой. Говорила, что поддерживать в порядке налаженное хозяйство труда не составляет. А потом яд, добавленный в пиво или кофе, приносил легкую смерть. Довершал дело точный удар молотка или топорика. Почему бы этой крупной сильной женщине самой не похоронить тело? Ведь ферма расположена довольно далеко даже от ближайших соседей.



Шуттлер придерживался мнения, что убийца осталась жива. «Я не могу поверить, что она умерла, — говорил он. — Она слишком изощренная преступница, чтобы дать себя поймать. Возможно, она скрывается где-нибудь в Чикаго»10.

Подозрения Шуттлера, казалось, поддерживал один знакомый Белль Ганнесс. Он сообщил полиции, что днем ранее, в среду, 6 мая, видел эту женщину в трамвае на Саммердэйл-авеню11. Другие свидетели уверяли, что на прошедшей неделе она попадалась им в окрестностях Уобаш-авеню, к югу от делового центра города. Один из свидетелей — фармацевт Ал Леви, владелец аптеки в здании отеля на углу Уобаш-авеню и Гаррисон-стрит, — узнал Белль по фотографии в «Чикаго трибюн». Аптекарь обратился в полицию и заявил, что через четыре или пять дней после пожара на ферме Ганнесс эта женщина пыталась купить у него морфий.

«Я уверен, то была она. Такие же нос, рот, те же глаза», — настаивал Леви.

Он был не последний из тех, кто сообщал о встречах с Белль Ганнесс12.

Шуттлер пришел к выводу, что преступления Ганнесс ограничивались ее фермой в Ла-Порте, и отказался от планов искать останки пропавших людей во дворе ее бывшего дома в районе Остин. Но решение полицейского не остановило газетчиков. Вооруженные лопатами, они явились на Альма-стрит, где столкнулись с противодействием тогдашних владельцев дома — двух дюжих водопроводчиков, братьев Джона и Дэниела Неллисов из Висконсина. Они купили дом в ноябре 1907 года и грозились «по суду наложить запрет на любые земляные работы». «Это наша недвижимость, — заявил Дэниел, — а вся эта шумиха ее обесценит»13.



Мэр Ла-Порта Лемюэль Дарроу и шеф полиции Клинтон Кокрейн придерживались того же мнения, что и Шуттлер: Белль инсценировала свою смерть и скрылась в Чикаго. Однако шериф Смутцер и прокурор Смит стояли на своем: Ганнесс погибла при пожаре. И газеты, конечно, тут же написали, что шериф и прокурор Ла-Порта заинтересованы в этой версии. Как отметила «Чикаго трибюн», если допустить, что Белль жива, то «развалится дело, которое они возбудили против ее бывшего работника Рэя Лэмфера».

В полдень 7 мая Смит выступил перед представителями прессы с важным заявлением. Он объявил, что следствие по взволновавшему весь штат делу Лэмфера «закончено». Рэй Лэмфер, обвиняемый не только в поджоге, но и в убийстве, будет предан суду.

«Я удовлетворен доказательствами, которые мы собрали. Без сомнения, они говорят об ответственности Лэмфера за смерть всех погибших в доме, — сказал прокурор, — и мы предоставим свидетелей, которые видели бывшего работника около фермы и незадолго до пожара, и потом, когда Рэй убегал с места происшествия. Мы докажем, что Лэмфер поджег дом в отместку за те действия, которые эта женщина предприняла против него. Они поссорились на почве убийства Хельгелейна, и, по нашим данным, Лэмфер был соучастником этого преступления»14.