Приключения Тома Сойера

Первая новость, услышанная Томом в пятницу утром, была хорошей — прошлым вечером в город вернулось семейство судьи Тэтчера. На какое-то время и Индеец Джо, и поиски клада отошли для Тома на второй план: все его мысли заняла Бекки. Они встретились и от души наигрались со школьными друзьями в прятки и в салки А закончился этот день совсем удачно — Бекки попросила свою мать назначить на завтра давно обещанный и долго откладывавшийся пикник, и та согласилась. Дети пришли в восторг, и Том не менее прочих. Приглашения были разосланы еще до захода солнца и дети городка немедленно приступили к лихорадочным приготовлениям. Волнение, охватившее Тома, продержало его без сна до позднего часа, он очень надеялся услышать, как замяукает Гек, и назавтра поразить Бекки и ее гостей обретенным им сокровищем. Увы, в эту ночь сигнал от Гека не поступил.

И наконец, настало утро и часов в десять-одиннадцать возбужденная, шумная компания детей собралась в доме судьи Тэтчера, чтобы оттуда отправиться на пикник. В те времена у взрослых не было принято портить детские праздники своим присутствием. Считалось, что детям вполне хватит опеки нескольких юных леди восемнадцати лет и юных же джентльменов лет двадцати трех или около того. Судья нанял для такого случая старенький пароходик и вскоре веселая толпа нагруженных корзинками с провиантом детей двинулась к нему по главной улице городка. Заболевший Сид остался сидеть дома, Мэри тоже — чтобы ему не было совсем одиноко. Последние слова, с которыми миссис Тэтчер обратилась к Бекки, были такими:

— Вернетесь вы поздно. Может быть, тебе будет лучше заночевать у какой-нибудь девочки, живущей рядом с рекой

— Тогда я останусь у Сьюзи Харпер, мама.

— И прекрасно. Только веди себя там потише и не доставляй никому хлопот.

По пути к реке Том сказал Бекки:

— Давай знаешь что сделаем? Вместо того, чтобы идти к Джо Харперу, поднимемся на гору и заночуем у вдовы Дуглас. У нее мороженое — пальчики оближешь! Каждый день его ест — тоннами. А нам она страшно обрадуется.

— Ой, это будет чудесно!

Впрочем, подумав немного, Бекки спросила:

— А что скажет мама?

— Так она и не узнает ничего.

Девочка обдумала и это, а затем неуверенно произнесла:

— Наверное, это неправильно… но…

— Да ерунда! Мама твоя ничего не узнает, кому от этого плохо-то будет? Ей же только одно нужно, — чтобы с тобой дурного ничего не случилось, а так, она бы и сама тебе это предложила, если б додумалась. Точно говорю!

Замечательное гостеприимство вдовы Дуглас было и впрямь приманкой весьма искусительной. И в конце концов, оно вкупе с уговорами Тома взяло верх над сомнениями девочки. Другим детям они о своих планах на ночь решили не говорить. Правда, Тому пришло было в голову, что Гек может прийти к нему именно этой ночью и подать долгожданный сигнал. Мысль эта несколько омрачила его радостные предвкушения. И все же, заночевать у вдовы Дуглас — это будет так здорово! Да и с какой стати должен он отказываться от этого удовольствия? — спросил себя Том. В последнюю ночь Гек не появился, так почему он должен непременно прийти в следующую? Сокровище сокровищем, но оно пока еще вилами на воде писано, не лишаться же ради него приятного вечера. И Том — мальчик, он и есть мальчик — решил уступить искушению более сильному и о ларце с деньгами в этот день больше не думать.

Спустившись по реке на три мили, пароходик пристал у лесистой лощины. Пассажиры высыпали на берег и вскоре лесные дали и скалистые утесы огласились криками и смехом. Разбежавшиеся по лесу дети перепробовали все игры, позволявшие им выбиться из сил и посильнее распариться, а затем, вооруженные основательным аппетитом, возвратились к месту высадки и приступили к истреблению провизии. Покончив с ней, они отдохнули немного, разговаривая в тени раскидистых дубов. И наконец, кто-то воскликнул:

— А ну, кто в пещеру пойдет?

На этот призыв откликнулись все. Из корзин извлекли связки свечей, дети гурьбой побежали в гору. Вход в пещеру, напоминавший очертаниями букву «А», находился в самой середине горного склона. Вход закрывала массивная дубовая дверь — впрочем, не запертая. За дверью находилась маленькая зала, студеная, как погреб, с возведенными Природой из крепкого известняка стенами, покрытыми каплями холодной испарины. Всякого, кто стоял здесь в сумраке, глядя на зеленую, залитую солнечным светом долину, охватывали чувства самые романтические, ощущение некой тайны. Впрочем, ощущение это быстро покинуло детей и началась обычная шумная возня. Стоило кому-то зажечь свечу, как на него набрасывалась целая ватага, начиналась борьба, хозяин свечи отважно защищал ее, но скоро она летела на пол и гасла, и дети радостно хохотали, и кто-то из них зажигал еще одну свечу, и все начиналось заново. Впрочем, всему на свете приходит конец. И вскоре целая процессия двинулась по главной галерее пещеры, и мерцающее пламя свечей тускло озарило его высокие стены, смыкавшиеся футах в шестнадцати над головами детей. Этот главный проход имел в ширину не более восьми-десяти футов. Через каждые несколько шагов от него уходили в обе стороны другие высокие, еще более узкие коридоры — пещера Мак-Дугала представляла собой гигантский лабиринт извилистых путей, сходившихся, расходившихся и никуда, в сущности, не ведших. Говорили, что по этой паутине расщелин и трещин можно блуждать сутками напролет, так никогда и не добравшись до конца пещеры, что можно спускаться по ней вниз, вниз и еще вниз, чуть ли ни к центру земли, и там будет то же самое — лабиринт за лабиринтом, нескончаемые. Не было в городке человека, который «знал» бы пещеру. Да его и быть не могло. Дети в большинстве своем знали какую-то ее часть, а покидать пределы этой изученной части никто из них не решался. И познания Тома Сойера мало чем отличались от познаний прочих детей.

Процессия прошла по главному коридору примерно три четверти мили, а затем небольшие компании или просто парочки начали уклоняться в мрачные боковые проходы и бегать по ним, и пугать друг дружку, внезапно выскакивая на их перекрестки. Там можно было бродить по полчаса, никого не встретив, но и не выйдя за пределы «известной» части пещеры.

Постепенно одна компания детей за другой возвращалась к выходу — все они запыхались, всем было весело, всех покрывали с головы до пят капли свечного сала и разводы глины: в общем, день удался на славу. Покинув пещеру, дети с изумлением обнаружили, что совсем забыли счет времени, что близится ночь. На пароходике уже полчаса как бил, призывая их, колокол. Что же, и такое завершение дневных приключений выглядело романтическим, и потому более чем удовлетворительным. И когда пароходик с его веселыми пассажирами вышел на середину реки, никто на его борту нисколько не жалел о потерянном времени — кроме капитана, конечно.

Когда огни пароходика проследовали мимо пристани, Гек уже стоял на посту. Никакого шума до него с пароходика не долетело — уставшие до полусмерти дети притихли. Гек погадал, что это за посудина и почему она не подошла к пристани, а затем выбросил ее из головы — у него и так было чем заняться. Ночь обещала выдаться облачной, темной. Десять часов — шум повозок на улицах стих, там и сям замерцали разрозненные огоньки, редкие прохожие исчезли, оставив маленького часового наедине с тишиной и призраками. Одиннадцать — на постоялом дворе погасили огни и городок погрузился в совершенный мрак. Гек ждал и ждал, долгое, как ему казалось время, но ничего не происходило. Сомнения одолевали его. Что толку ждать? Нет, ну, правда, — что? Может, махнуть на все рукой и завалиться спать?

И тут до его ушей донесся некий звук. Гек мгновенно насторожился. В проулке тихо затворилась дверь. Гек метнулся к углу разрушенной лавки. Миг спустя мимо него прошли двое мужчин и один, похоже, нес что-то под мышкой. Ну, наверняка же ларец! Значит, они надумали куда-то переташить его! Сбегать за Томом? Да нет, глупо — они уйдут с ларцом и ищи их потом, свищи. Нет уж, нужно идти за ними, благо темень стоит такая, что они нипочем его не заметят. И Гек, посовещавшись сам с собой, тронулся — босой и тихий, как кот, — следом за двумя мужчинами, стараясь держаться от них на таком расстоянии, чтобы они оставались лишь еле видимыми.

Мужчины прошли три квартала по улице, которая тянулась вдоль реки, повернули на перекрестке налево, пошли прямо, пока не достигли поднимавшейся на Кардиффскую гору дороги, свернули на нее. Миновали, не помедлив, стоявший на середине пути к вершине дом старика-валлийца. Ладно, подумал Гек, это они к старому карьеру идут, там ларец и закопают. Однако они миновали и карьер, продолжая подниматься к вершине горы. А после вдруг поворотили на узкую, вившуюся в высоких зарослях сумаха тропинку и растворились в темноте. Гек решил сократить расстояние между собой и ними — увидеть его в такой темноте они все равно не смогут. Некоторое время он бежал трусцой, потом замедлил бег, испугавшись, что передвигается слишком быстро, прошел еще немного и остановился, прислушиваясь: ни звука, ни единого, если не считать шума, с которым билось его сердце. С горы долетело уханье совы — зловещее! А вот шагов он впереди никаких не слышал. Господи, все пропало! Гек совсем уж было решил рвануть что есть мочи вперед, но тут кто-то кашлянул — и всего в четырех футах от него! Сердце Гека подскочило к самому горлу и мальчик, хоть и с трудом, но все же проглотил его. Он стоял на месте, трясясь так, точно на него напала не одна лихорадка, а сразу дюжина их, ноги его подгибались, он не сомневался, что сейчас повалится наземь. Гек уже понял, где находится — в пяти шагах от забора, за которым начинались владения вдовы Дуглас. Вот и хорошо, думал Гек, пусть они здесь ларец и зароют — проще будет искать.

И тут послышался голос — негромкий — голос Индейца Джо:

— Черт бы ее побрал, она, похоже, гостей принимает — время позднее, а в доме свет горит.

— Я что-то не вижу.

Это был голос незнакомца — незнакомца из дома с привидениями. Гека пробрала холодная дрожь — так вот, значит, кому собирались они «отомстить»! Беги, подумал он. И тут же вспомнил, что вдова Дуглас была добра к нему, и далеко не один раз, а эти двое, быть может, собираются убить ее. Он и хотел бы, чтобы ему хватило храбрости предупредить вдову, да знал — не хватит, тем более, что они могут застать его в доме и сцапать. Все это промелькнуло в голове Гека между словами незнакомца и ответом Индейца Джо на них:

— Это тебе куст застит. Сдвинься немного в сторону — ну, теперь видишь?

— Да, похоже, у нее и впрямь гости. Давай лучше бросим эту затею.

— Бросить и навсегда покинуть страну? Бросить и, может быть, упустить единственный случай? Я уже говорил тебе, повторю еще раз. Мне ее барахло не нужно, можешь забрать его себе. Но ее муж оскорблял меня — и не один раз, — это он был мировым судьей, который посадил меня за бродяжничество. Мало того! Я тебе еще и миллионной части не рассказал! Он добился того, что меня выпороли — выпороли перед тюрьмой, как какого-нибудь ниггера, на глазах у всего города! Выпороли! — понимаешь? Ладно, он меня обхитрил — взял да и помер. Но уж с ней-то я поквитаюсь.

— Ох, только не убивай ее! Не надо!

— Убивать? Разве я говорил что-нибудь об убийстве? Его я убил бы, будь он здесь, а ее не стану. Если хочешь отомстить женщине, не убивай ее — зачем? Просто изуродуй. Вырежь ей ноздри — отхвати уши, как свинье!

— Господи, да это ж…

— Держи свое мнение при себе! Целее будешь. Я привяжу ее к кровати. И если она помрет от потери крови, я тут буду не при чем. Помрет, не заплачу. А ты, приятель, поможешь мне — по старой дружбе, — для того я тебя и позвал, одному мне не справиться. Станешь вилять, убью. Ты понял? И если убью тебя, придется и ее убить, чтобы уж наверняка никто не узнал, чьих это рук дело.

— Ладно, раз надо, значит надо. Только давай покончим со всем поскорее, а то меня уже дрожь пробирает.

— Это сейчас, что ли? А гости? Ты смотри у меня, я ведь и неладное заподозрить могу, а тогда ты и минуты не проживешь. Нет, подождем, пока свет погаснет — спешить нам некуда.


Гек понял: сейчас наступит молчание, и будет оно еще пострашнее разговора об убийстве, а потому, затаив дыхание, опасливо отшагнул назад, осторожно и твердо опустив ступню на землю, затем перенес на нее свой вес, постоял на одной ноге, едва не упав, качнувшись в одну сторону, потом в другую. Еще один шаг, столь же опасливый и столь же рискованный; затем еще и еще — и тут под ступней его треснул сучок! Он вообще перестал дышать, прислушался. Ни звука — полная тишь. Гека наполнила безмерная благодарность. Теперь он развернулся на тропе, между двумя стенами сумаха — развернулся с такой осторожностью, точно был пароходом. И пошел по ней, торопливо, но осмотрительно. Дойдя до карьера, он решил, что здесь ему уже ничто не грозит, и побежал да так, что только пятки в темноте засверкали. Вниз и вниз несся он, пока не достиг дома валлийца. Гек заколотил в его дверь и вскоре из окон показались головы старика и его дюжих сыновей.

— Что за шум? Кто стучит? Чего надо?

— Впустите меня — скорее! Я вам все расскажу.

— Да кто ты таков?

— Гекльберри Финн — впустите меня!

— Ишь ты, Гекльберри Финн! Имя, я так понимаю, открывающее многие двери! Ладно, ребятки, впустите его, пусть расскажет, что у него стряслось.

— Только, пожалуйста, не говорите никому, что это я вам рассказал, — такими были первые слова влетевшего в дом Гека. — Пожалуйста, а то меня наверняка убьют, — но вдова не раз была добра ко мне, и я хочу сказать вам… и скажу, только пообещайте меня не выдавать.

— Клянусь небом, у него и вправду есть, что рассказать, иначе бы он так себя не вел! — воскликнул старик. — Ладно, выкладывай, никто из нас не выдаст тебя, паренек.

Спустя три минуты валлиец и его сыновья уже поднялись, вооруженные, в гору и вступили — на цыпочках, держа наготове оружие — на тропу в зарослях сумаха. Гек дальше за ними не пошел — спрятался за большим валуном и стал прислушиваться. Долгая, тревожная тишина, а следом вдруг выстрелы, крики.

Дожидаться, когда прояснятся подробности происходящего, Гек не стал. Он выскочил из-за валуна и во весь опор помчался вниз.





Глава XXX

Том и Бекки в пещере




В воскресенье утром, как только обозначились первые признаки рассвета, Гек едва ли не ощупью поднялся на гору и тихо постучал в дверь старого валлийца. Обитатели дома спали, однако события прошедшей ночи сделали сон их очень чутким, и потому из окна почти сразу донесся вопрос:

— Кто там?

Испуганный Гек негромко ответил:

— Пожалуйста, впустите меня. Это я, Гек Финн.

— Это имя способно открыть нашу дверь и ночью, и днем, паренек! — добро пожаловать!

То были странные для слуха мальчика-бродяжки слова, а последних двух он и вовсе ни разу не слышал. Дверь тут же отворилась, Гек вошел в дом, его усадили за стол, валлиец и рослые сыновья старика торопливо оделись.

— Ну, мой мальчик, надеюсь, ты здоров и голоден, потому что завтрак будет готов к восходу солнца и завтрак горячий, с пылу с жару, на этот счет не беспокойся. Мы с мальчиками надеялись, что ты появишься еще ночью.

— Я перепугался до жути, — сказал Гек, — вот и удрал. Как пальба началась, побежал и три мили остановиться не мог. К вам я пришел, потому что уж больно хочется узнать, как все было, — пришел бы и ночью, да боялся столкнуться с теми дьяволами, даже если они уже мертвые.

— Да, бедолага, судя по твоему виду, ночь ты провел невеселую, — ну ничего, после завтрака мы тебя спать уложим. Нет, паренек, они не мертвые — и нас это сильно огорчает. Понимаешь, мы ведь знали, где их можно схватить, ты хорошо все описал, ну и подкрались к ним футов уж на пятнадцать — темно на этой тропинке в кустах было, как в погребе, — и тут, вдруг чувствую: сейчас чихну. Повезло, что называется! Я уж и так старался сдержаться и этак, да куда там — чих, он, если запросился наружу, так своего добьется! А я шел впереди, пистолет наготове держал и, как только чихнул, слышу — кусты зашуршали, это они, мерзавцы, с тропы удирают. Ну я и крикнул: «Огонь, мальчики!» и выстрелил на шорох. И мальчики тоже. Да только эти прохвосты оказались быстры на ногу, — понеслись они по лесу вниз, а мы за ними. Думаю, так мы в них и не попали. Они тоже, удирая, пальнули по разу, однако их пули просвистели мимо без всякого для нас вреда. Ну, а как топота их слышно не стало, мы прекратили погоню, спустились вниз, подняли констеблей. Они собрали отряд, берег реки охранять, а когда рассветет, шериф собирается со своей командой лес прочесывать. И мои мальчики с ними пойдут. Жаль вот, описания негодяев у нас никакого нет, оно бы здорово помогло. Ну да ведь ты их в темноте разглядеть не мог, верно?

— Еще как разглядел, я же их в городе заметил и пошел за ними.

— Отлично! Тогда опиши их — опиши их, мой мальчик!

— Один — старый глухонемой испанец, который уже заходил пару раз в город, а другой — оборванец, с гнусной такой рожей…

— Этого хватит, паренек, мы их знаем! Я сам на них пару дней назад в лесу за домом вдовы натолкнулся, и они сразу же смылись. Бегите-ка, ребятки, расскажите все шерифу — а уж завтракать завтра будете!

Сыновья валлийца немедля собрались в дорогу. Когда они покидали дом, Гек вскочил на ноги воскликнул:

— Только не говорите никому, что это я их выдал! Пожалуйста!

— Как скажешь, Гек, но ведь тебя бы за это только похвалили.

— Ох, нет, нет, не говорите!

Когда молодые люди ушли, старик сказал:

— Они будут молчать — и я тоже. Но почему тебе так не хочется, чтобы о тебе узнали?

На скорую руку Гек смог придумать только одно объяснение — он, дескать, много чего знает об одном из этих людей и ему не хочется, чтобы тот узнал, что он про него знает, потому что тогда он его, Гека, непременно убьет.

Старик снова пообещал сохранить все в тайне, а затем спросил:

— Так почему же ты стал следить за ними, а, паренек? Они что, подозрительными тебе показались?