Приключения Реверса

— Реверс. Я ожидал увидеть тебя несколько позже.

— Создатель матрицы? Ой, то есть — Грамматик?

— И то, и другое. О чём ты хотел поговорить?

— А о чём можно разговаривать с богом? О деньгах, конечно же.

— Ты правда так считаешь?

— Учитывая, что ты зарабатываешь даже с нашего разговора, тебе будет не просто доказать, что я не прав.

— Бог не нуждается в доказательствах.

— Ну да, ну да. Короче, сколько ты готов заплатить чтобы я перешёл к тебе на службу?

— Учитывая твои способности, примерно… пятьдесят монет в день.

— А, так вот оно что!

— Не понял?

— Да я всё думал, почему тебя Андрей пидором шерстолапым называет, а ты просто жадный как хоббит!

Бог явно собирался что-то ответить, но минута закончилась, и он исчез. Я вышел из кабинки, стараясь не шуметь и не привлекать внимания, милосердие и всепрощение — это явно не те качества, воплощением которых является Грамматик. Когда за спиной громко хлопнула дверь я уже отошёл от башни метров на пять. Жрец в красном стоял на крыльце и показывал на меня пальцем, а из башни выбегали четверо латников в белых доспехах с дубинками в руках.

Я сверился со стрелкой навигатора и бросился бежать. Возмущённые голоса сзади дали мне понять, что вот так запросто преследователи сдаваться не собираются. Забежал за угол какого-то склада, в тёмный переулок между двумя огромными зданиями. На другой стороне такая же толпа людей. Можно попробовать затеряться. Уже заворачивая за угол, слышу тяжёлый топот сзади — меня заметили. Ну, теперь или сработает, или отпиздят. Прорываюсь на другую сторону улицы и со спокойным видом шагаю в противоположном направлении. Вроде тихо… Сворачиваю в ближайший переулок и надеваю куртку и штаны из инвентаря. Снова меняю направление, оно даже оказывается попутным к отелю. На сей раз улица делится на проезжую и пешеходную часть, толпа плотная, незаметно ко мне не подойдут.

До места добрался без приключений, зато в холле меня ждали те самые белые латники. Вот тебе и тайна переписки! Четыре пары глаз уставились на меня. Ладно, отступать некуда. Безопаснее всего сейчас с Юнгерном. Подхожу к ресепшену и начинаю лихорадочно копаться в браслете — должен же быть способ не только принимать, но и отправлять сообщения? Девушка вежливо интересуется, какого хрена я перед ней отсвечиваю? Перечитываю сообщение, и понимаю, что в нём не сказано, какие номера забронированы. Просто позвать Юнгерна, ветерана долгой войны, девушка не может — данных недостаточно, видите ли! Остаётся только взять ключ и отправиться в номер…

Как я и предполагал, белые рыцари света и добра следуют за мной. Так, а почему их двое? О, понятно. Ещё двое ждут на втором пролёте лестницы. Куртку и штаны я давно убрал в инвентарь — жарко. Как эти консервы полные латы терпят? Путь отрезан с обеих сторон. Обращаюсь к правому латнику, который выглядит крупнее.

— Парень в бронированном костюме, а снять — кто ты без него? — латники переглядываются, смотрят на мою надменную морду. О да, такая наглость заслуживает отдельного наказания. Броня исчезает, а дружки делают шаг назад. Ши должна была получить немного энергии, мысленно прошу добавить какой-нибудь эффектной кровавой дряни к ударам моих кулаков. Попасть больше одного раза я едва ли смогу, а значит этот удар должен напугать всех так, чтобы разом отбить желание продолжать драку.

Противник пользуется своим преимуществом высоты и замахивается для удара сверху, я пытаюсь поднырнуть и получаю коленом по носу! Взмах кулаком вслепую уходит в никуда, я распрямляюсь и вижу, как враг замахивается левой. Ну и пусть, вместо уклонения или блока бью по корпусу. Проблема в том, что он на самом деле не собирался бить левой. В итоге мой удар отбит, а он наконец-то завершает движение левой, прямо мне по морде.

Два болезненных удара по животу не дают мне опомниться, подсечка опрокидывает меня на каменный пол, и тут уже подключаются все латники. Больно.

Закончилось избиение быстро — если бы меня хотели убить, давно бы проломили голову. Лежал я тоже недолго — кто-то шёл мимо, позвал персонал и меня дотащили до номера. Что характерно — никто не предложил позвать медика или полицию. Всё-таки есть отличия между этим миром и Землёй. Там мне гораздо реже давали по морде за мои выходки.

В спокойной обстановке попытался ещё раз найти кнопку для отправки сообщений, и не смог. Зато нашёл лог боя, а вместе с ним панели бафов и дебафов. Из бафов присутствовал инь-янь «Истинного трикстера» и кулак, окутанный облаком тёмно-оранжевых точек[2] на плюс 500 урона от магии крови, сроком на десять минут. Длинная строчка дебафов перечисляла, что и почему у меня болит, а также отсчитывала время до исцеления, от двух до трёх суток. Ещё каждый дебаф замедлял восстановление «терпимости к боли», которой насчитывалось целых десять из двух тысяч. Подсказка на сей раз была настолько подробной, что я даже что-то из неё понял: когда значение терпимости становится отрицательным начинается болевой шок, который при получении дальнейшего урона может перерасти в потерю сознания, а затем и в смерть. Терпимость к боли быстро восстанавливалась, по 5 % в минуту, или в моём случае по 100 единиц, но так как суммарный штраф от дебафов был больше этого значения, регенерация снизилась на 99.5 %, это по одной единичке в две минуты.

Удары по роже вносили мне всего лишь по двести урона, который безжалостно пробивал мою стойкость и приносил по 170 боли, а также стакающийся дебаф, первый на 0.5 секунды дезориентации, второй на 1 секунду. После этого в логе шёл длиннющий список о полученном уроне, который под конец разнообразили сообщения о полученных дебафах.

По сути, получив первый раз по голове я уже проиграл, так как в бою полсекунды преимущества — это очень много. Даже такой неумелый боец как я может им воспользоваться, а дрался я как минимум с мастером рукопашного боя. Кстати, все мои знания, полученные из компьютерных игр, а именно — составлять план на несколько шагов вперёд, а также замечать и использовать ошибки противника — работают только против деревенских дурачков или гоблинов. Хоть сколько-то опытный боец меня порвёт, не позволив даже себя коснуться, как это и произошло.

Особенно обидно было то, что Ши не отзывалась. Видимо, вся энергия кольца ушла на баф, который я не реализовал, и теперь кольцо работает в режиме «обычного» артефакта. А ведь она могла бы меня залатать, моя аптечка с сиськами!

Попытался представить её в прошлом облике, лежащую рядом со мной, потом прошептал «Предпочитаю настоящую Ши», заменил воображаемый образ на текущий, «я сказал настоящую!», представил Ши без одежды, «Идеально.» … Кого я пытаюсь обмануть? Истинного трикстера? С невосприимчивостью к магии обмана? Или какую-то другую часть себя, которая поверит в происходящую вот так, на ровном месте сцену из фильма, ставшую мемом? Нет. Если бы тут была настоящая девушка, способная менять облик, да я был бы с ней заранее знаком, ещё в минимум двух разных формах, тогда…





Глава 9





Война. Квинтэссенция конфликта, чей алхимический рецепт мне отлично известен. Как писатель, рождённый в эру постмодерна, я записал эту формулу чужими словами: «легко придумать справедливую цель, великую цель, из тех, что любимы толпой. Ещё мне нужен безупречный герой, что всех поведёт за собой. Героям — подвиг, подонкам — повод, юнцам посулим боевую славу, надежду нищим, голодным — пищу. Всё то, что им нужно — всё даст им война».

И я на двести процентов уверен, что именно по этой схеме действовали мои предшественники. А меня в этот мир призвали за нестандартный подход к решению проблем. Это значит, что мне следует сделать всё наоборот? Нифига подобного. Это значит, что мне не нужно придумывать цель, находить героя и убеждать придурков в том, что война — отличный повод, а голодных в том, что обед по расписанию. Реверс здесь в том, что я зайду с другой стороны.

За три дня в дороге не произошло абсолютно ничего интересного, так что динамик я разрядил как минимум на половину. Дебафы закончились, постепенно переходя в более лёгкую фазу и снижая штраф к регену местного аналога хп. Уже к утру больно было только при нажиме на ушибленные места, а уж на следующий день и вовсе остался только штраф к регену, который при максимальном запасе не нужен.

И вот, немного после полудня, мы въезжаем в Жапир, куда и направлялись всё это время. Величественный дворец виден ещё на подъезде к городу, и судя по стенам он расположен ближе к краю вытянутого поселения. Внезапно, мы сворачиваем в противоположном направлении. Обсуждать с Юнгерном дорогу ещё бесполезнее, чем обсуждать всё остальное. Закончилось наше путешествие на задней парковке обнесённого забором кирпичного здания, настолько прямоугольного, что я бы отнёс такую архитектуру не к модерну, а к стебущемуся над ним постмодерну.

Служащие здесь носили синюю форму, состоящую из брюк, пиджака и рубашки, на ворот которой нашивалась цветная пуговица. Заметив это, я обратил внимание что пиджаки застёгнуты на невидимые — скрытые в нахлёсте ткани — пуговицы. Юнгерн остановил машину в самом начале проезда по парковке и сказал: «Приехали.» я ответил: «да?». Впервые за неделю знакомства я увидел на лице водителя улыбку. Трогательную сцену прервал подбежавший к машине дежурный, который пригласил меня следовать за ним. Вообще, судя по тому, как меня все узнают, при использовании «истинного зрения» система отображает над головами «пользователей» имена и титулы. Надо будет уточнить, чтобы не выглядеть при случае ещё тупее чем я есть на самом деле.

Шли мы совсем не долго, и только по первому этажу. Внутри я увидел массивную деревянную мебель, драпировки и люстры, стилизованные под свечные — хоть какой-то намёк на средневековье. Единственным человеком, что попался нам на пути был дневальный на входе, в остальном — закрытые двери и пустые коридоры. Объяснение этому нашлось в конце пути — дежурный привёл меня в столовую. Народу здесь было много, а еда выглядела очень аппетитно.

За угловым столом сидело три человека. Первый — светловолосый мужчина с квадратным лицом и моноклем на цепочке, в отличии от остальных одетый не в форму, а в полосатую рубаху и серые брюки. Напротив него сидели мужчина и женщина. Мужчина выделялся только своей одеждой — на воротнике не было пришито пуговицы, зато они были на пиджаке, два ряда серебряных застёжек. Женщина была одета в обычную форму, но имела отличные формы.


— Позвольте представить, Максим Реверс, из Облачного штаба. — сказал дежурный.

— Лирой Жаккар, начальник французского штаба. Это Эммануэль Кюри, мой заместитель — сказал носитель серебряных пуговиц.

— Франсуа Треф, глава французского отделения Сверхбанка. Приятно познакомиться с вами.

— Прошу, присаживайтесь. Как видите, у нас обед, потому осмелюсь предложить вам присоединиться и к трапезе.

— Да — сказал я, садясь на против Эммануэль — Как видите я только с дороги, и очень голоден. У вас есть курица?

— Нет — ответил Лирой со странной интонацией, не то плохо сдерживаемый гнев, не то жуткое смущение.

— Зато у меня есть! — ответил улыбающийся Треф — но мы сейчас не в столовой Сверхбанка, так что я бы порекомендовал вам стейк с овощами, его здесь готовят просто восхитительно.

— С радостью доверюсь вашему выбору — сказал я. Лирой жестом отослал дежурного и через пару минут передо мной стояло блюдо с большим куском мяса и гарниром из овощей, которые я не смог определить ни на вид, ни на вкус, но в целом мне эта еда понравилась.

— Ну, что в Облачном штабе интересного происходит? — спросил Лирой.

— Да всё по-старому, брутальный бордель, а не тайное мировое правительство.

— Чем мы можем служить Облачному штабу? — видимо, наместник решил показать мне пример официального стиля разговора. Значит знает обо мне крайне мало.

— Да так, пустяки, нужно просто начать войну против вашего любимого соседа, как там они называются, забыл уже…

— Хобритания?

— Да, точно! Облачному штабу принципиально важно, чтобы там появился наместник.

— В таком случае рад сообщить, что эту войну мы уже начали.

— Правда? Отлично! Тогда, с кем мне поговорить о получении командировочных?

— Со мной, месье Реверс. — сказал Треф. — после обеда проедем в мой офис, там и обсудим.

— Отлично. Ну а вы что скажите, через две недели наместник будет готов заступить на службу? Мне просто уточнить, чтобы сюда потом не возвращаться, а сразу обратно поехать с отчётом о выполненной миссии.

— Э, мы… ну, я, право, не знаю как сказать, через две недели… Я не могу это гарантировать.

— Да ладно, мне и не нужно 146 %, я же не какой-нибудь бюрократ. 99 % вполне достаточно.

— Нет, к сожалению, 99 тоже не могу.

— Эммануэль, поддержите командира, у него язык заплетается.

— Война идёт уже больше года.

— Вот это я понимаю тренированный язык! Может, тебе тоже заняться тренировками, Лирой? Подскажете ему методику, товарищ заместитель?

— Мы ничего не можем поделать! Это всё Бурбон, он буквально помешан на чести и рыцарском благородстве!

— Да ладно, я пошутил. Такова уж моя романтическая натура, ну, вы знаете как это бывает — едешь и думаешь, а вдруг этот не такой, вдруг не придётся всё делать за него, просто помочь, направить… Да, по сути, это мечта о лёгких деньгах, и мне не в чем вас обвинять, если вы мечтаете о том же, о чём и я. Но все мы должны брать пример с нашего лидера и идейного вдохновителя — с Андрэ. Он никого не обвиняет, просто жжёт и убивает, строит свою теневую империю…

— Я слышал о нём другое! — воскликнул Лирой. Учитывая, что всё только что сказанное является ничем не подкреплённым экспромтом, я замер. Неужели я опять допизделся? В любом случае сейчас уже некуда отступать. Я наклонился к нему поближе, поманил пальцем к себе и сказал:

— Зря. — я откинулся на спинку стула и отправил в рот кусок мяса.

Обед продолжился в молчании. Зал потихоньку начинал пустеть, Лирой с Эммануэль ушли, как только расправились с едой, сославшись на службу — что характерно, разрешения у меня никто не спрашивал. Франсуа Треф тоже собрался было меня покинуть, но я не пустил. Долго ждать ему всё равно не пришлось.

Юнгерна я обнаружил болтающим с каким-то мужиком возле выхода с парковки. Раз он до сих пор не уехал, значит будет меня сопровождать до окончания миссии. Наверное. Трефу я сказал, что поеду на своей машине следом за ним и пошёл к Юнгерну.

Я думал, что сильнее болтающего Юнгерна меня ничто не удивит, но ошибался. Наша джихад-арба оказывается имела городской режим без пулемёта и с тканевой крышей, но дело не столько в этом, сколько в том, что теперь она мало чем отличалась от машины Трефа! Я припомнил, что собеседник моего водителя как раз направился в ту же сторону, что и банкир.

— Ты с водилой Трефа болтал?

— Да.

— Про машины?

— Про них. У него вот тоже Та-Чонг, только гражданский.

— Это необычно?

— Немного. Гражданские предпочитают скорость надёжности и прочности, а ещё внешний вид… Нет, моя красавица, конечно, лучше всех, но посмотри на эти зубила! — он указал на едущие рядом машины, внешностью действительно напоминающие постсоветский автоваз: острые линии, низкая посадка, у некоторых даже зауженные носы.

— И что?