Придурки

Продолжая эту мысль, можно сказать, что и русский православный тоже может быть хорошим человеком, ежели не будет доставать из души своей жар-птицу и разгонять педерастов. И араб-мусульманин тоже очень приятный, если не носит пояс шахида и признаёт государство Израиль.



Человек вообще не должен иметь никакой постоянной формы, потому что любая определённая форма страшно неудобна для всех окружающих. Самая лучшая форма – это мешочек с песком. Таких мешочков можно набить очень много хоть в кастрюлю, хоть в сундук. А вот шариков или кубиков туда же влезет гораздо меньше, а людей развелось до того дохуя, что их уже совершенно некуда девать. Поэтому надо быть компактнее.



При этом не обязательно же всем быть одинаковыми – мешочки могут быть разного цвета: голубенькие, в крапинку там, в цветочек. Только надо знать меру. Когда тебе говорят «think different» – это не означает, что ты можешь нести всякую хуйню. Это означает, что тебе предлагают купить компьютер макинтош. Говорят «будь не как все» – это значит нужно выпить спрайту или пива тинькофф. Ну, ещё можно ебаться в жопу – это ничего, это можно и даже поощряется.

В общем, не пиздеть ненужного, не думать лишнего, всех любить и крепко-крепко прижиматься друг к другу. И будет всем тепло и радостно.





Моя последняя мама

Рассказ из иностранной жизни




Он осторожно ощупал своё новое лицо. Выковырнул ногтем засохшую за носовым крылом муху и посмотрел себя в зеркале. В зеркале было видно, что из всех его глаз по-прежнему текут густые слёзы. Он медленно опустился на пол внизу комнаты и, порывшись в нагрудном кармане («грудь всегда расположена спереди» – напомнил он себе), достал губную гармошку Вельтмайстер – всё, что осталось от трофейного аккордеона его отца.

Издав на гармошке несколько мелодических трелей, он запел глубоким звучным голосом:



Мама! О моя мама!

Почему ты молчала о том, что я чёрный?

Почему ты столько лет молчала о том, что я чёрный?

Мама, моя последняя мама.



Мама!

Зачем ты мне не сказала тогда?

Зачем ты мне не сказала тогда, что я чёрный?

О, если бы ты мне сказала тогда,

ты была бы жива до сих пор, моя последняя мама.



Да, я знаю теперь, что я чёрный!

О, я как я знаю теперь, что я чёрный!

Моя последняя мама[1].





Закончив песню, он тщательно спрятал гармошку внутрь нагрудного кармана, распахнул руками окно и вспрыгнул на подоконник. Несколько секунд он колебался, стоя на самом краю: в небе собиралась гроза, а внизу уже скопились полицейские машины.

Внезапная мысль посетила его: он проверил замок ширинки – замок был широко распахнут. «Хорошо!» подумал он, доставая хуй. Через некоторое время снизу послышались обиженные выстрелы.

Он застегнул ширинку, ещё раз проверил лицо, оттолкнулся ногами от подоконника и полетел, задевая небоскрёбы своим широкополым плащом и шляпой.

«Мама, моя последняя мама», – успел он подумать незадолго перед тем, как пылающей ракетой вонзиться в трансформаторную подстанцию.



После этого его больше не видели.






Юмор

Пьеса в одном действии




На сцене писатель-юморист.

Писатель-юморист:…и знаете, что он на это ответил? Ни за что не догадаетесь! Вы держитесь, пожалуйста, покрепче, а то вы сейчас упадёте все на пол, когда услышите, что он ответил. Готовы? Я вас предупреждал! Так вот, он ответил… Нет, я не могу!.. Я сам сейчас упаду! Давайте ещё раз. Приготовились! Готовы? Он ответил: «УПС!»



В зале тишина.



Писатель-юморист: То есть, понимаете, «упс», и всё!



Тишина.



Писатель-юморист(умоляюще): Там болонка была, так она двумя бультерьерами разродилась… Пожарная сигнализация сработала… в соседнем доме… Во всём квартале крыши снесло… А он говорит: «Упс!»



Тишина.



Писатель-юморист тоже замолкает и внимательно вглядывается в зал. Спускается со сцены и слегка трясёт зрителя в первом ряду за плечо. Зритель со стуком падает на пол, не разгибая ног. Писатель-юморист в ужасе отскакивает, но быстро приходит в себя и продолжает прежним юмористическим голосом.



Писатель-юморист: Да, кстати, нашу с вами встречу сегодня снимает первый канал…



Замолкает. Подходит к оператору, машет у него перед лицом растопыренной ладонью.



Писатель-юморист: Это розыгрыш? А! Я понял!! Это программа «Розыгрыш»! Ну, вы, ребята, даёте! Ну подловили!



Тишина. Писатель-юморист тревожно озирается. Раздаётся громкий скрип: это встали все зрители, кроме лежащего на полу. Медленно переставляя негнущиеся ноги, они окружают писателя-юмориста.



Писатель-юморист: Вы что? Друзья! Вы что?!! ВЫ ЧТО?!!!



Круг смыкается. Слышно неразборчивое хлюпанье. Затем зрители расходятся и рассаживаются по своим местам. Там, где был писатель-юморист, не осталось никаких следов. Зажигаются прожектора, звучит юмористическая музыка, и на сцену выходит другой писатель-юморист.



Другой писатель-юморист: Здравствуйте, дорогие друзья! Я долго думал, как начать наш вечер, и решил начать вот с чего…



Конец





Душа и Туловище