Прежде чем ты уйдешь
Часть 7 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Насколько я помню, ты меня тоже поцеловала.
– Тсс! Ты знаешь, о чем я. Ты поцеловал меня, и это было здорово.
– Только и всего? Здорово? А может, потрясающе? Грандиозно?
– Эд, как не стыдно перебивать?!
– Извини.
– Ну ладно, сдаюсь. Больше, чем просто здорово. Но не в этом дело. Дело в том, что ты вел себя отвратительно…
– Согласен, я вел себя не слишком вежливо.
– Вот именно. Ты практически со мной не разговаривал, ты даже на меня не смотрел. Да, ты говорил, что не готов к серьезным отношениям, но сейчас мы уезжаем домой на шесть недель, и мне хотелось бы понять, на каком я свете. Жизнь слишком коротка, чтобы играть в подобные игры.
Господи, до чего обидно, что Эду не дано понять глубокого смысла моих слов!
Эд внимательно смотрит на меня, лицо его становится серьезным.
– Ты права, и мне очень жаль. Я избегал тебя, решив, что так будет проще.
– Проще?
– Понимаешь, в будущем году мы снова вернемся в этот дом, где вся наша жизнь как на ладони, а если мы с тобой начнем отношения и у нас не заладится, это станет настоящим кошмаром, – с виноватым видом говорит Эд.
– Значит, ты отказываешься со мной встречаться из боязни, что у нас не заладится? Ты всегда такой оптимист, да?
– Согласен, это звучит странно, но да. Зои, нам сейчас только по девятнадцать лет, и, пожалуй, стоит немного сбавить обороты, ну а там будет видно.
Я отчаянно пытаюсь переварить его слова.
– Выходит, я тебе нравлюсь, но ты не хочешь быть со мной, так?
Эд явно чувствует себя не в своей тарелке.
– Угу, полагаю, что так. Мне жаль, Зои, реально жаль. Я просто хотел немного развлечься. Ты знаешь…
Я с несчастным видом киваю.
Эд переворачивается на спину, мы несколько минут лежим рядом, голос Мика Джаггера наполняет комнату. Я обдумываю заявление Эда и понимаю, что должна прислушаться к голосу разума. Ничего страшного, если у нас прямо сейчас ничего не получится. Первые два года я восхищалась им лишь издалека, стараясь не обращать внимания на других девушек, которых он время от времени сюда приводил. Похоже, дело идет к тому, чтобы все повторилось сначала. Я должна с этим смириться, уповая на то, что мы в любом случае будем вместе. Ведь в конце концов так оно и случилось. А иначе кто знает, что может произойти? Нет, я слишком напугана, чтобы форсировать события.
Я спускаю ноги на пол, собираясь встать. Эд вопросительно щурится на меня:
– Уже уходишь? – (Я качаю головой.) – Ладно. Послушай, Зои. Мне жаль, ты сама знаешь. Очень-очень.
– Знаю. Мне тоже.
Я осторожно целую его в кончик носа, выхожу из комнаты и оттуда – прямо к себе, ложусь на кровать и смотрю теперь уже в свой потолок. А затем даю волю слезам. Безудержные рыдания сотрясают мое тело, но слезы постепенно высыхают, и я забываюсь глубоким сном.
Глава 3
18 февраля 1999 года
Оглушительный звук врывается в мою полудрему. Я сажусь на кровати, пытаясь унять сердцебиение. Оказывается, это орет радио, песня «Stop» группы «Спайс герлз».
Наклонившись, я пытаюсь найти и отключить источник шума, пока он не переполошил весь дом. И смахиваю ребром ладони радиобудильник. Наступает блаженная тишина.
Я падаю на подушку, на секунду чувствуя себя почти счастливой, но затем вспоминаю о смерти Эда, и на меня вновь обрушивается боль. Но тут я вспоминаю свое путешествие в прошлое, которое попыталась изменить, и мне до смерти хочется узнать, удалось ли тогда преуспеть.
Интересно, куда я попала и какой сейчас год? Я с любопытством оглядываюсь по сторонам. Вокруг темно, единственный источник света – солнце, просачивающееся сквозь щели деревянных жалюзи на окне. Знакомая картина, и я вдруг чувствую острый приступ ностальгии. Я лежу на односпальной кровати в маленькой комнатушке с платяным шкафом и стулом в углу. И, как обычно, на спинку стула свален целый ворох одежды. Над стулом на стене – коллаж из фотографий. С кровати разглядеть снимки практически невозможно, но я твердо знаю, что именно запечатлено на каждом из них.
Комната мне отлично знакома: это спальня в лондонской квартире, которую мы с Джейн сняли после окончания университета, по сусекам насобирав денег на внесение депозита. Квартирка оказалась крохотной – игрушечной, по определению риелтора. Там была моя спальня, спальня Джейн, еще меньше моей, маленькая гостиная, она же столовая, она же кухня, и чулан, именуемый ванной комнатой. Но нам с Джейн было плевать, что в нашем жилище едва хватало места для двоих. Это была наша первая лондонская квартира, и мы ее обожали.
Сердце неистово бьется от волнения, совсем как вчера. Насколько я могу судить, пока что ничего не изменилось – никаких следов Эда, ни единой зацепки его пребывания здесь, – но мне явно предоставили второй шанс. Возможно, сегодня я увижу Эда.
С сосущим чувством под ложечкой я откидываю одеяло и вылезаю из кровати. В комнате холоднее, чем мне казалось. Дрожа от холода, я накидываю на плечи одеяло. Зеркала тут нет, я подхожу к стулу – буквально два шага – и шарю в ворохе барахла, пытаясь найти какую-нибудь одежку. Мне попадаются клетчатые штаны в обтяжку и черная рубашка поло. Я принюхиваюсь. Одежда, похоже, чистая. Я одеваюсь и направляюсь в ванную. Дверь заперта, я слышу, как течет вода и Джейн тихо мурлычет себе под нос, тогда я иду на кухню и включаю чайник.
На спинке стула висит сумка, несомненно моя, но, заглянув внутрь, я почему-то испытываю чувство вины, словно роюсь в чужих вещах. Не знаю, что именно я рассчитываю найти, однако неплохо было бы получить хотя бы малюсенькую зацепку относительно того, что меня сегодня ждет. В сумке лежит ежедневник, и, как ни удивительно, одна страница заложена ленточкой: «Четверг, 18 февраля 1999 года».
Я не могу быть на сто процентов уверена, что это сегодняшний или вчерашний день, но теперь я хотя бы примерно знаю дату. Под числом имеется какая-то надпись, сделанная моим ужасающим почерком:
8 вечера, Энди. «Зе булл»?
У меня падает сердце. Энди. Парень, с которым я когда-то пару раз ходила на унылые свидания, но затем больше не виделась. Но если я согласилась с ним встретиться, то, похоже, прошлое изменить не так-то легко.
Я включаю радио. Звуки «Give It Away» группы «Red Hot Chili Peppers» наполняют кухню, и я непроизвольно улыбаюсь. Даже забавно, сколько воспоминаний способна оживить музыка. Первое, что всплывает в памяти, – это то, как мы с Эдом и друзьями танцевали в моем любимом университетском инди-клубе.
Песня кончается, я прислушиваюсь в надежде узнать, какое сегодня число. В ванной шаркает ногами Джейн, а следовательно, она скоро появится на кухне и мне придется делать вид, будто все нормально. Наконец ведущий объявляет перерыв на выпуск новостей.
– Итак, новости на четверг, восемнадцатое февраля, – говорит он.
Я совсем падаю духом. Выходит, сегодня действительно четверг, а значит, вечером я встречаюсь с Энди. Но я отнюдь не уверена, что смогу это выдержать. Во-первых, после стольких лет в браке с Эдом я вряд ли смогу поцеловать чужого мужчину, что, несомненно, еще одна головная боль. А во-вторых, я не сумею симулировать нежные чувства к кому-то другому, когда мое сердце разбито и я тоскую по Эду. И по-прежнему люблю его. Тогда как, спрашивается, мне удастся пройти через это испытание и притвориться, будто ничего страшного не происходит?
Ну да ладно, об этом я подумаю позже. А сейчас нужно решить первоочередные задачи: попробовать вести себя так, чтобы у Джейн не возникло повода для подозрений, и определить, где и когда я должна быть на работе.
В этот момент дверь ванной распахивается и оттуда показывается лицо Джейн.
– Доброе утро, – улыбается она. – Ты что, делаешь кофе?
– Да, только… – Я показываю рукой на остывающий чайник и улыбаюсь. – Прости, немножко задумалась. Сейчас приготовлю.
– Спасибо, Зо. – Она смотрит на часы на микроволновке. – А ты разве не опаздываешь?
Я тоже бросаю взгляд на часы. Сейчас 7:50. Даже не знаю, что сказать. Опаздываю куда?
– Э-э-э, похоже, что так.
Джейн хмурится:
– Зо, ты в порядке?
– Да-да, конечно. Все отлично, – мямлю я. – Просто… я забыла, к которому часу мне сегодня на работу.
Она озадаченно смотрит на меня, затем ее лицо проясняется.
– Разве Мадлен не пригласила тебя сегодня на интервью до начала рабочего дня? Насчет вакансии младшего копирайтера?
Буквально через секунду воспоминания, точно в игровом автомате, прокручиваются и встают на место, но, пока мой мозг напряженно работает, Джейн сверлит меня подозрительным взглядом, отчего мне становится не слишком уютно. Ну конечно же! Первые несколько месяцев жизни в Лондоне я трудилась на добровольных началах. Работа моя не оплачивалась, поэтому по вечерам приходилось стоять за стойкой бара, чтобы наскрести денег на аренду квартиры. Но когда освободилась должность младшего копирайтера, моя начальница Мадлен, решив, что я уже вполне созрела, предложила мне попробовать свои силы. В преддверии судьбоносного разговора я ужасно волновалась и дергалась. Поэтому нет ничего удивительного, что Джейн решила, будто у меня поехала крыша.
– Блин! Ну конечно! – подпрыгиваю я.
И опрометью несусь в ванную. Я, естественно, не помню, на какое время назначена встреча, но рабочий день начинается в 9:30, значит, мне надо быть там не позднее 9:00. С учетом расстояния до метро, дорога от квартиры в Тафнелл-Парке до Камдена, где расположен мой офис, занимает сорок минут, и это еще в удачный день, если автобусы и поезда приходят по расписанию. А мне нужно успеть принять душ, одеться и придумать, что я буду говорить на интервью. На все про все остается лишь полчаса.
Нельзя терять ни минуты.
В результате я появляюсь в офисе на пять минут раньше. Я взмокла и насквозь пропотела, дешевые туфли на высоком каблуке, от которого я отвыкла, натерли ногу; тем не менее я на месте, и, надеюсь, вовремя. Даже спустя четырнадцать лет я сразу узнаю нужный дом. Монструозное здание, построенное в 1960-х годах, на деловой улице. С вечно замызганными окнами, грязными полами с многолетними следами пролитых жидкостей, капризным лифтом, работающим от случая к случаю, и тяжелой входной дверью, которая противно скрипит. Странно, что после стольких лет я помнила все до мельчайших подробностей. Даже забавно, какие вещи иногда застревают в памяти.
И вот я на лестничной площадке. Пришлось преодолеть три лестничных пролета, поскольку воспользоваться лифтом я все же не рискнула. Сделав глубокий вдох, я направляюсь к кабинету Мадлен и стучу в дверь.
– Войдите! – раздается в ответ жизнерадостный голос.
Я рада, что придется иметь дело с Мадлен. Она славная и относится к той категории людей, которые служат живым опровержением теории о том, что пробиться в начальство способны лишь законченные стервы. Мадлен никогда не держит камня за пазухой, не повышает голоса, не позволяет себе резкостей, но всегда получает желаемое. Она честно заслужила уважения всех, кто на нее работает.
– Привет, Мадлен. – Я протягиваю руку для рукопожатия.
– Ой, что за глупости! К чему такие формальности?! – Она показывает мне на пластиковый стул напротив нее.
Я опускаюсь на жесткое сиденье и напряженно выпрямляю спину.
– Зои, не стоит так нервничать. Интервью – это пустая формальность. Ты делаешь эту работу последние несколько месяцев и прекрасно справляешься. Я в тебе абсолютно уверена, мне только хотелось узнать, есть ли у тебя какие-нибудь вопросы.
Немного расслабившись, я пытаюсь пораскинуть мозгами в поисках уместного вопроса, но ничего толкового на ум не приходит.
– Э-э-э… вроде бы нет, – тупо бормочу я.
– И что, ты даже не хочешь узнать, сколько мы собираемся тебе платить? – коварно улыбается Мадлен.
Я улыбаюсь в ответ:
– Тсс! Ты знаешь, о чем я. Ты поцеловал меня, и это было здорово.
– Только и всего? Здорово? А может, потрясающе? Грандиозно?
– Эд, как не стыдно перебивать?!
– Извини.
– Ну ладно, сдаюсь. Больше, чем просто здорово. Но не в этом дело. Дело в том, что ты вел себя отвратительно…
– Согласен, я вел себя не слишком вежливо.
– Вот именно. Ты практически со мной не разговаривал, ты даже на меня не смотрел. Да, ты говорил, что не готов к серьезным отношениям, но сейчас мы уезжаем домой на шесть недель, и мне хотелось бы понять, на каком я свете. Жизнь слишком коротка, чтобы играть в подобные игры.
Господи, до чего обидно, что Эду не дано понять глубокого смысла моих слов!
Эд внимательно смотрит на меня, лицо его становится серьезным.
– Ты права, и мне очень жаль. Я избегал тебя, решив, что так будет проще.
– Проще?
– Понимаешь, в будущем году мы снова вернемся в этот дом, где вся наша жизнь как на ладони, а если мы с тобой начнем отношения и у нас не заладится, это станет настоящим кошмаром, – с виноватым видом говорит Эд.
– Значит, ты отказываешься со мной встречаться из боязни, что у нас не заладится? Ты всегда такой оптимист, да?
– Согласен, это звучит странно, но да. Зои, нам сейчас только по девятнадцать лет, и, пожалуй, стоит немного сбавить обороты, ну а там будет видно.
Я отчаянно пытаюсь переварить его слова.
– Выходит, я тебе нравлюсь, но ты не хочешь быть со мной, так?
Эд явно чувствует себя не в своей тарелке.
– Угу, полагаю, что так. Мне жаль, Зои, реально жаль. Я просто хотел немного развлечься. Ты знаешь…
Я с несчастным видом киваю.
Эд переворачивается на спину, мы несколько минут лежим рядом, голос Мика Джаггера наполняет комнату. Я обдумываю заявление Эда и понимаю, что должна прислушаться к голосу разума. Ничего страшного, если у нас прямо сейчас ничего не получится. Первые два года я восхищалась им лишь издалека, стараясь не обращать внимания на других девушек, которых он время от времени сюда приводил. Похоже, дело идет к тому, чтобы все повторилось сначала. Я должна с этим смириться, уповая на то, что мы в любом случае будем вместе. Ведь в конце концов так оно и случилось. А иначе кто знает, что может произойти? Нет, я слишком напугана, чтобы форсировать события.
Я спускаю ноги на пол, собираясь встать. Эд вопросительно щурится на меня:
– Уже уходишь? – (Я качаю головой.) – Ладно. Послушай, Зои. Мне жаль, ты сама знаешь. Очень-очень.
– Знаю. Мне тоже.
Я осторожно целую его в кончик носа, выхожу из комнаты и оттуда – прямо к себе, ложусь на кровать и смотрю теперь уже в свой потолок. А затем даю волю слезам. Безудержные рыдания сотрясают мое тело, но слезы постепенно высыхают, и я забываюсь глубоким сном.
Глава 3
18 февраля 1999 года
Оглушительный звук врывается в мою полудрему. Я сажусь на кровати, пытаясь унять сердцебиение. Оказывается, это орет радио, песня «Stop» группы «Спайс герлз».
Наклонившись, я пытаюсь найти и отключить источник шума, пока он не переполошил весь дом. И смахиваю ребром ладони радиобудильник. Наступает блаженная тишина.
Я падаю на подушку, на секунду чувствуя себя почти счастливой, но затем вспоминаю о смерти Эда, и на меня вновь обрушивается боль. Но тут я вспоминаю свое путешествие в прошлое, которое попыталась изменить, и мне до смерти хочется узнать, удалось ли тогда преуспеть.
Интересно, куда я попала и какой сейчас год? Я с любопытством оглядываюсь по сторонам. Вокруг темно, единственный источник света – солнце, просачивающееся сквозь щели деревянных жалюзи на окне. Знакомая картина, и я вдруг чувствую острый приступ ностальгии. Я лежу на односпальной кровати в маленькой комнатушке с платяным шкафом и стулом в углу. И, как обычно, на спинку стула свален целый ворох одежды. Над стулом на стене – коллаж из фотографий. С кровати разглядеть снимки практически невозможно, но я твердо знаю, что именно запечатлено на каждом из них.
Комната мне отлично знакома: это спальня в лондонской квартире, которую мы с Джейн сняли после окончания университета, по сусекам насобирав денег на внесение депозита. Квартирка оказалась крохотной – игрушечной, по определению риелтора. Там была моя спальня, спальня Джейн, еще меньше моей, маленькая гостиная, она же столовая, она же кухня, и чулан, именуемый ванной комнатой. Но нам с Джейн было плевать, что в нашем жилище едва хватало места для двоих. Это была наша первая лондонская квартира, и мы ее обожали.
Сердце неистово бьется от волнения, совсем как вчера. Насколько я могу судить, пока что ничего не изменилось – никаких следов Эда, ни единой зацепки его пребывания здесь, – но мне явно предоставили второй шанс. Возможно, сегодня я увижу Эда.
С сосущим чувством под ложечкой я откидываю одеяло и вылезаю из кровати. В комнате холоднее, чем мне казалось. Дрожа от холода, я накидываю на плечи одеяло. Зеркала тут нет, я подхожу к стулу – буквально два шага – и шарю в ворохе барахла, пытаясь найти какую-нибудь одежку. Мне попадаются клетчатые штаны в обтяжку и черная рубашка поло. Я принюхиваюсь. Одежда, похоже, чистая. Я одеваюсь и направляюсь в ванную. Дверь заперта, я слышу, как течет вода и Джейн тихо мурлычет себе под нос, тогда я иду на кухню и включаю чайник.
На спинке стула висит сумка, несомненно моя, но, заглянув внутрь, я почему-то испытываю чувство вины, словно роюсь в чужих вещах. Не знаю, что именно я рассчитываю найти, однако неплохо было бы получить хотя бы малюсенькую зацепку относительно того, что меня сегодня ждет. В сумке лежит ежедневник, и, как ни удивительно, одна страница заложена ленточкой: «Четверг, 18 февраля 1999 года».
Я не могу быть на сто процентов уверена, что это сегодняшний или вчерашний день, но теперь я хотя бы примерно знаю дату. Под числом имеется какая-то надпись, сделанная моим ужасающим почерком:
8 вечера, Энди. «Зе булл»?
У меня падает сердце. Энди. Парень, с которым я когда-то пару раз ходила на унылые свидания, но затем больше не виделась. Но если я согласилась с ним встретиться, то, похоже, прошлое изменить не так-то легко.
Я включаю радио. Звуки «Give It Away» группы «Red Hot Chili Peppers» наполняют кухню, и я непроизвольно улыбаюсь. Даже забавно, сколько воспоминаний способна оживить музыка. Первое, что всплывает в памяти, – это то, как мы с Эдом и друзьями танцевали в моем любимом университетском инди-клубе.
Песня кончается, я прислушиваюсь в надежде узнать, какое сегодня число. В ванной шаркает ногами Джейн, а следовательно, она скоро появится на кухне и мне придется делать вид, будто все нормально. Наконец ведущий объявляет перерыв на выпуск новостей.
– Итак, новости на четверг, восемнадцатое февраля, – говорит он.
Я совсем падаю духом. Выходит, сегодня действительно четверг, а значит, вечером я встречаюсь с Энди. Но я отнюдь не уверена, что смогу это выдержать. Во-первых, после стольких лет в браке с Эдом я вряд ли смогу поцеловать чужого мужчину, что, несомненно, еще одна головная боль. А во-вторых, я не сумею симулировать нежные чувства к кому-то другому, когда мое сердце разбито и я тоскую по Эду. И по-прежнему люблю его. Тогда как, спрашивается, мне удастся пройти через это испытание и притвориться, будто ничего страшного не происходит?
Ну да ладно, об этом я подумаю позже. А сейчас нужно решить первоочередные задачи: попробовать вести себя так, чтобы у Джейн не возникло повода для подозрений, и определить, где и когда я должна быть на работе.
В этот момент дверь ванной распахивается и оттуда показывается лицо Джейн.
– Доброе утро, – улыбается она. – Ты что, делаешь кофе?
– Да, только… – Я показываю рукой на остывающий чайник и улыбаюсь. – Прости, немножко задумалась. Сейчас приготовлю.
– Спасибо, Зо. – Она смотрит на часы на микроволновке. – А ты разве не опаздываешь?
Я тоже бросаю взгляд на часы. Сейчас 7:50. Даже не знаю, что сказать. Опаздываю куда?
– Э-э-э, похоже, что так.
Джейн хмурится:
– Зо, ты в порядке?
– Да-да, конечно. Все отлично, – мямлю я. – Просто… я забыла, к которому часу мне сегодня на работу.
Она озадаченно смотрит на меня, затем ее лицо проясняется.
– Разве Мадлен не пригласила тебя сегодня на интервью до начала рабочего дня? Насчет вакансии младшего копирайтера?
Буквально через секунду воспоминания, точно в игровом автомате, прокручиваются и встают на место, но, пока мой мозг напряженно работает, Джейн сверлит меня подозрительным взглядом, отчего мне становится не слишком уютно. Ну конечно же! Первые несколько месяцев жизни в Лондоне я трудилась на добровольных началах. Работа моя не оплачивалась, поэтому по вечерам приходилось стоять за стойкой бара, чтобы наскрести денег на аренду квартиры. Но когда освободилась должность младшего копирайтера, моя начальница Мадлен, решив, что я уже вполне созрела, предложила мне попробовать свои силы. В преддверии судьбоносного разговора я ужасно волновалась и дергалась. Поэтому нет ничего удивительного, что Джейн решила, будто у меня поехала крыша.
– Блин! Ну конечно! – подпрыгиваю я.
И опрометью несусь в ванную. Я, естественно, не помню, на какое время назначена встреча, но рабочий день начинается в 9:30, значит, мне надо быть там не позднее 9:00. С учетом расстояния до метро, дорога от квартиры в Тафнелл-Парке до Камдена, где расположен мой офис, занимает сорок минут, и это еще в удачный день, если автобусы и поезда приходят по расписанию. А мне нужно успеть принять душ, одеться и придумать, что я буду говорить на интервью. На все про все остается лишь полчаса.
Нельзя терять ни минуты.
В результате я появляюсь в офисе на пять минут раньше. Я взмокла и насквозь пропотела, дешевые туфли на высоком каблуке, от которого я отвыкла, натерли ногу; тем не менее я на месте, и, надеюсь, вовремя. Даже спустя четырнадцать лет я сразу узнаю нужный дом. Монструозное здание, построенное в 1960-х годах, на деловой улице. С вечно замызганными окнами, грязными полами с многолетними следами пролитых жидкостей, капризным лифтом, работающим от случая к случаю, и тяжелой входной дверью, которая противно скрипит. Странно, что после стольких лет я помнила все до мельчайших подробностей. Даже забавно, какие вещи иногда застревают в памяти.
И вот я на лестничной площадке. Пришлось преодолеть три лестничных пролета, поскольку воспользоваться лифтом я все же не рискнула. Сделав глубокий вдох, я направляюсь к кабинету Мадлен и стучу в дверь.
– Войдите! – раздается в ответ жизнерадостный голос.
Я рада, что придется иметь дело с Мадлен. Она славная и относится к той категории людей, которые служат живым опровержением теории о том, что пробиться в начальство способны лишь законченные стервы. Мадлен никогда не держит камня за пазухой, не повышает голоса, не позволяет себе резкостей, но всегда получает желаемое. Она честно заслужила уважения всех, кто на нее работает.
– Привет, Мадлен. – Я протягиваю руку для рукопожатия.
– Ой, что за глупости! К чему такие формальности?! – Она показывает мне на пластиковый стул напротив нее.
Я опускаюсь на жесткое сиденье и напряженно выпрямляю спину.
– Зои, не стоит так нервничать. Интервью – это пустая формальность. Ты делаешь эту работу последние несколько месяцев и прекрасно справляешься. Я в тебе абсолютно уверена, мне только хотелось узнать, есть ли у тебя какие-нибудь вопросы.
Немного расслабившись, я пытаюсь пораскинуть мозгами в поисках уместного вопроса, но ничего толкового на ум не приходит.
– Э-э-э… вроде бы нет, – тупо бормочу я.
– И что, ты даже не хочешь узнать, сколько мы собираемся тебе платить? – коварно улыбается Мадлен.
Я улыбаюсь в ответ: