Право волка
Часть 14 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Нууу, малыш, а как же страстный секс в туалете, а? — таксист одобрительно хмыкнул.
Меня передернуло от неприятных воспоминаний, и я опять вернулась мыслями к Арсению.
— Дань, мне правда очень плохо, — отсела дальше от парня и подставила лицо потоку воздуха, приоткрыв окно.
Неделю я провалялась в постели, практически не поднимаясь и страстно желая умереть. К дурноте прибавилась температура, скручивающая и сжигающая меня изнутри.
— Обидно так, — всхлипывала в объятиях Дани, — приехала к тебе, а сама... — тихонько подвывала и вытирала нос о его футболку.
— Да ладно тебе, детка. Подцепила какую-то гадость, скоро пройдет. Тебе же днем было лучше.
— Да, — обиженно всхлипнула, — а теперь снова мутит. Извини, — высвободилась из объятий и убежала в туалет. Закрыв плотно за собой дверь, села на унитаз. Тошнота отступала, а я так и просидела больше часа, не смея выходить.
— Малыш, мне пора на работу. У тебя все хорошо?
— Меня тошнит, — соврала и продолжила сидеть.
— Я не могу остаться, прости. Заменить сегодня никто не может.
— Я справлюсь, иди.
Я дождалась хлопка двери и выглянула из туалета.
В желудке требовательно заурчало, словно не меня несколько минут назад мучили боли и тошнота. Отломила от запеченной курицы ножку и с жадностью съела, но этого показалось мало, и я съела и вторую. Запила мясо птицы сладким чаем и почувствовала себя абсолютно счастливой.
Ночью проснулась от того, что мое тело скрутило и бросило в озноб. Даня раздевался, сидя на краю дивана:
— Спи, я дома, — он обнял меня одной рукой и уткнулся лбом между лопаток.
От прикосновения и нежных поглаживаний волоски на всем теле приподнялись, и меня передернуло.
— Мне жарко, Дань, — снова соврала я, отодвинувшись ближе к стенке. На утро встала с головной болью и ноющим желудком.
— Все, мне надоело! — проворчал Данил, увидев меня. — Сегодня же идем к врачу, вторую неделю мучаешься.
***
— Но не может быть такого, — Даня хмуро смотрел на врача, сидевшего напротив. — Что значит, здорова? Как она может быть здорова, если ее постоянно мутит, и температура держится вторую неделю?!
— Если хотите, мы можем ее положить в больницу — там проведут более тщательное обследование. В стационаре возможностей больше.
— Я не хочу в стационар, — промямлила я, сидя на кушетке за ширмой и прислушиваясь к разговору. Три дня подряд у меня брали кровь, ощупывали, осматривали и передавали из рук в руки разным специалистам.
— Вот, и девушка понимает, что нечего ей там делать. Все показатели в норме. Ей бы отдохнуть, расслабиться.
— А почему же ей плохо?
— А потому, дорогой мой, что нервничает много. Сессия, учеба, долгие поездки. Да и это немудрено, с таким паникером. Вам бы больше гулять, — обратился он ко мне, когда я вышла из-за ширмы, поправляя воротничок блузы. Даня скептично уставился на врача, явно оценивая его умственные способности. — Да-да, вот выписка, с ней можете обратиться к любому другому специалисту в любой клинике. Пожалуйста, я не против.
— Вот и обратимся! — парень нервно дернул лист бумаги со стола и потащил меня к выходу. — Мне скоро на смену, завтра сходим в другую клинику.
Место прикосновения покрылось мурашками, и под предлогом почесать ладошку я освободила руку от захвата.
— Беги, я прогуляюсь, как доктор рекомендовал, — с мольбой в глазах посмотрела на парня и несмело улыбнулась.
— Еще чуть-чуть, и я подумаю, что ты меня избегаешь.
— Нет, что ты, — но в подтверждение лжи увернулась от поцелуя в губы.
— Лиль, ну это уже не смешно, — Даня чмокнул меня в щеку и поспешил к остановке. Я же села на ближайшую лавочку, подавляя подкатившую тошноту.
Что со мной происходит?!
Возвращалась домой пешком. Несколько часов, проведенных на улице, подействовали положительно и, вернувшись в Данину квартиру, я от души наелась.
Может, и правда нервы?
Что за избирательные приступы дурноты?
Последующие дни я проводила, гуляя в парках. На меня перестали коситься мамочки с детьми. Со временем привыкли, что я сижу рядом с детской площадкой, читаю или рисую. И действительно, я себя прекрасно чувствовала, стоило мне выйти на улицу.
Дети окружали, подсматривали в планшет и болтали обо всем, показывая свои игрушки и хвастаясь ими.
— А это кто? — девочка забралась на скамью рядом со мной и заглядывала в планшет, болтая слезшей туфелькой.
— Не знаю, просто девочка, — поймала разочарованный взгляд и вернулась к рисунку. — Это принцесса, — быстро исправилась, — хочешь, я и замок нарисую?
— Хочу, — ребенок оживился, — а как ее зовут?
— Никак, я еще не дала ей имя. Давай назовем вместе?
— Давай, — запищала девчушка, — ее будут звать Селена, как меня!
— Селена, — повторила я вслух.
«Селеной, Мене, Дианой и еще сотней других имен…», — прошептал мужской голос в моей голове.
Кадр за кадром воспоминания проносились перед глазами. Я тянусь к мужскому лицу, оплетая шею руками. Арсений нависает надо мной. Мы лицом к друг другу, мужские пальцы сжимают мои бедра. Чертов эротический калейдоскоп.
— Мама, — громкий визг оглушил меня, — тетя разрешила назвать свою принцессу, которую она нарисовала. Смотри, какая красивая, — из моих рук выхватили планшет, я безразлично следила взглядом за ребенком. — Ее зовут как и меня, Селена!
— «Сын проклятого рода, с дарованным тобой именем Арнар...» — шептала я, продолжая фразу, звучащую в моей голове. — Арнар... Ар… — подскочила как ужаленная и, выхватив планшет из рук девочки, побежала в сторону квартиры. — Бред. Бред чистой воды, — бормотала словно сумасшедшая.
«Я же слышу, как твое сердце сходит с ума, стоит мне приблизиться. Я слышу запах твоего возбуждения. Твое тело говорит само за себя: хочешь не меньше моего. Так ответь, почему?»
— Извините, — неслось мне в спину, — Селена, нельзя брать без спроса чужие вещи!
Я бежала по ступеням подъезда, перешагивая через одну. Залетела в квартиру, громко хлопая дверью.
— Даня, Данил, — кричала что есть мочи, — Данил!
Парень вылетел из душа, прикрывшись полотенцем.
— Что случилось, тебе плохо?!
— Да, мне плохо, очень плохо. Поцелуй меня!
Испуг с лица Данила сошел, и он заулыбался:
— Лилька, — выдохнул мое имя, — ну наконец-то! Я уже устал фантазировать в душе.
Он сделал первый шаг навстречу ко мне, и по телу прошла дрожь. Не та, что заставляет льнуть к любимому человеку, а та, когда ты видишь таракана на столе или вздувшуюся на жаре кошку у обочины дороги.
Второй его шаг, и поднялся каждый волосок моего тела. Третий, и я инстинктивно сделала шаг назад. Данил не заметил мой маневр, притянул меня за талию и нежно коснулся губ. Черт! Черт! Я готова была кричать! Меня охватил озноб, мое тело в объятиях мужских рук сотрясало крупной дрожью.
— Да что с тобой? Если ты больше не хочешь со мной встречаться, так бы и сказала. Зачем вот это все устраивать? Три недели меня «динамишь». Хочешь, чтобы я предложил расставание, а ты осталась перед своей мамой белой и пушистой? Я же знаю, как она меня любит.
— Нет, Дань, честно, — парень выпустил меня из объятий, чему я была безмерно рада: дрожь моментально прекратилась.
— А что? Ты будто червя увидела в своей тарелке. Не разрешаешь к себе прикасаться. Постелила мне на полу, словно псу.
— Дань, прости. Я и сама ничего не понимаю. Но мне нужно домой!
Да, домой! Если кто и может объяснить, что со мной происходит, то это только Ар.
Глава 13
Через три часа я сидела в душном автобусе, который вез меня в родной город. Шестнадцать часов в пути следовало использовать по максимуму, и я старалась хорошенько все обдумать.
Есть сон, в котором мужчина забрался без специального оборудования на третий этаж и, шепча мистическую ерунду, склонил меня к сексу. Господи, даже в голове это звучит бредово, а если озвучить вслух, то можно и справочку из больнички заработать.
Но, допустим! Гипноз и хорошая физическая подготовка все оправдывают.
Если это и не результат моей фантазии, то все, что происходило в моем «сне», мало походило на принуждение, а тем более изнасилование. Если только обоюдное.
Уперлась лбом во впереди стоящее сиденье и отчаянно отгоняла навязчивую сцену: я освобождаюсь от мужских объятий и под хищным взглядом желтоватых глаз прокладываю дорожку поцелуями, спускаясь по мужской груди, животу... ниже…
— Боже... боже… — уже бьюсь лбом.
— Девушка, — одергивает мужчина.
Меня передернуло от неприятных воспоминаний, и я опять вернулась мыслями к Арсению.
— Дань, мне правда очень плохо, — отсела дальше от парня и подставила лицо потоку воздуха, приоткрыв окно.
Неделю я провалялась в постели, практически не поднимаясь и страстно желая умереть. К дурноте прибавилась температура, скручивающая и сжигающая меня изнутри.
— Обидно так, — всхлипывала в объятиях Дани, — приехала к тебе, а сама... — тихонько подвывала и вытирала нос о его футболку.
— Да ладно тебе, детка. Подцепила какую-то гадость, скоро пройдет. Тебе же днем было лучше.
— Да, — обиженно всхлипнула, — а теперь снова мутит. Извини, — высвободилась из объятий и убежала в туалет. Закрыв плотно за собой дверь, села на унитаз. Тошнота отступала, а я так и просидела больше часа, не смея выходить.
— Малыш, мне пора на работу. У тебя все хорошо?
— Меня тошнит, — соврала и продолжила сидеть.
— Я не могу остаться, прости. Заменить сегодня никто не может.
— Я справлюсь, иди.
Я дождалась хлопка двери и выглянула из туалета.
В желудке требовательно заурчало, словно не меня несколько минут назад мучили боли и тошнота. Отломила от запеченной курицы ножку и с жадностью съела, но этого показалось мало, и я съела и вторую. Запила мясо птицы сладким чаем и почувствовала себя абсолютно счастливой.
Ночью проснулась от того, что мое тело скрутило и бросило в озноб. Даня раздевался, сидя на краю дивана:
— Спи, я дома, — он обнял меня одной рукой и уткнулся лбом между лопаток.
От прикосновения и нежных поглаживаний волоски на всем теле приподнялись, и меня передернуло.
— Мне жарко, Дань, — снова соврала я, отодвинувшись ближе к стенке. На утро встала с головной болью и ноющим желудком.
— Все, мне надоело! — проворчал Данил, увидев меня. — Сегодня же идем к врачу, вторую неделю мучаешься.
***
— Но не может быть такого, — Даня хмуро смотрел на врача, сидевшего напротив. — Что значит, здорова? Как она может быть здорова, если ее постоянно мутит, и температура держится вторую неделю?!
— Если хотите, мы можем ее положить в больницу — там проведут более тщательное обследование. В стационаре возможностей больше.
— Я не хочу в стационар, — промямлила я, сидя на кушетке за ширмой и прислушиваясь к разговору. Три дня подряд у меня брали кровь, ощупывали, осматривали и передавали из рук в руки разным специалистам.
— Вот, и девушка понимает, что нечего ей там делать. Все показатели в норме. Ей бы отдохнуть, расслабиться.
— А почему же ей плохо?
— А потому, дорогой мой, что нервничает много. Сессия, учеба, долгие поездки. Да и это немудрено, с таким паникером. Вам бы больше гулять, — обратился он ко мне, когда я вышла из-за ширмы, поправляя воротничок блузы. Даня скептично уставился на врача, явно оценивая его умственные способности. — Да-да, вот выписка, с ней можете обратиться к любому другому специалисту в любой клинике. Пожалуйста, я не против.
— Вот и обратимся! — парень нервно дернул лист бумаги со стола и потащил меня к выходу. — Мне скоро на смену, завтра сходим в другую клинику.
Место прикосновения покрылось мурашками, и под предлогом почесать ладошку я освободила руку от захвата.
— Беги, я прогуляюсь, как доктор рекомендовал, — с мольбой в глазах посмотрела на парня и несмело улыбнулась.
— Еще чуть-чуть, и я подумаю, что ты меня избегаешь.
— Нет, что ты, — но в подтверждение лжи увернулась от поцелуя в губы.
— Лиль, ну это уже не смешно, — Даня чмокнул меня в щеку и поспешил к остановке. Я же села на ближайшую лавочку, подавляя подкатившую тошноту.
Что со мной происходит?!
Возвращалась домой пешком. Несколько часов, проведенных на улице, подействовали положительно и, вернувшись в Данину квартиру, я от души наелась.
Может, и правда нервы?
Что за избирательные приступы дурноты?
Последующие дни я проводила, гуляя в парках. На меня перестали коситься мамочки с детьми. Со временем привыкли, что я сижу рядом с детской площадкой, читаю или рисую. И действительно, я себя прекрасно чувствовала, стоило мне выйти на улицу.
Дети окружали, подсматривали в планшет и болтали обо всем, показывая свои игрушки и хвастаясь ими.
— А это кто? — девочка забралась на скамью рядом со мной и заглядывала в планшет, болтая слезшей туфелькой.
— Не знаю, просто девочка, — поймала разочарованный взгляд и вернулась к рисунку. — Это принцесса, — быстро исправилась, — хочешь, я и замок нарисую?
— Хочу, — ребенок оживился, — а как ее зовут?
— Никак, я еще не дала ей имя. Давай назовем вместе?
— Давай, — запищала девчушка, — ее будут звать Селена, как меня!
— Селена, — повторила я вслух.
«Селеной, Мене, Дианой и еще сотней других имен…», — прошептал мужской голос в моей голове.
Кадр за кадром воспоминания проносились перед глазами. Я тянусь к мужскому лицу, оплетая шею руками. Арсений нависает надо мной. Мы лицом к друг другу, мужские пальцы сжимают мои бедра. Чертов эротический калейдоскоп.
— Мама, — громкий визг оглушил меня, — тетя разрешила назвать свою принцессу, которую она нарисовала. Смотри, какая красивая, — из моих рук выхватили планшет, я безразлично следила взглядом за ребенком. — Ее зовут как и меня, Селена!
— «Сын проклятого рода, с дарованным тобой именем Арнар...» — шептала я, продолжая фразу, звучащую в моей голове. — Арнар... Ар… — подскочила как ужаленная и, выхватив планшет из рук девочки, побежала в сторону квартиры. — Бред. Бред чистой воды, — бормотала словно сумасшедшая.
«Я же слышу, как твое сердце сходит с ума, стоит мне приблизиться. Я слышу запах твоего возбуждения. Твое тело говорит само за себя: хочешь не меньше моего. Так ответь, почему?»
— Извините, — неслось мне в спину, — Селена, нельзя брать без спроса чужие вещи!
Я бежала по ступеням подъезда, перешагивая через одну. Залетела в квартиру, громко хлопая дверью.
— Даня, Данил, — кричала что есть мочи, — Данил!
Парень вылетел из душа, прикрывшись полотенцем.
— Что случилось, тебе плохо?!
— Да, мне плохо, очень плохо. Поцелуй меня!
Испуг с лица Данила сошел, и он заулыбался:
— Лилька, — выдохнул мое имя, — ну наконец-то! Я уже устал фантазировать в душе.
Он сделал первый шаг навстречу ко мне, и по телу прошла дрожь. Не та, что заставляет льнуть к любимому человеку, а та, когда ты видишь таракана на столе или вздувшуюся на жаре кошку у обочины дороги.
Второй его шаг, и поднялся каждый волосок моего тела. Третий, и я инстинктивно сделала шаг назад. Данил не заметил мой маневр, притянул меня за талию и нежно коснулся губ. Черт! Черт! Я готова была кричать! Меня охватил озноб, мое тело в объятиях мужских рук сотрясало крупной дрожью.
— Да что с тобой? Если ты больше не хочешь со мной встречаться, так бы и сказала. Зачем вот это все устраивать? Три недели меня «динамишь». Хочешь, чтобы я предложил расставание, а ты осталась перед своей мамой белой и пушистой? Я же знаю, как она меня любит.
— Нет, Дань, честно, — парень выпустил меня из объятий, чему я была безмерно рада: дрожь моментально прекратилась.
— А что? Ты будто червя увидела в своей тарелке. Не разрешаешь к себе прикасаться. Постелила мне на полу, словно псу.
— Дань, прости. Я и сама ничего не понимаю. Но мне нужно домой!
Да, домой! Если кто и может объяснить, что со мной происходит, то это только Ар.
Глава 13
Через три часа я сидела в душном автобусе, который вез меня в родной город. Шестнадцать часов в пути следовало использовать по максимуму, и я старалась хорошенько все обдумать.
Есть сон, в котором мужчина забрался без специального оборудования на третий этаж и, шепча мистическую ерунду, склонил меня к сексу. Господи, даже в голове это звучит бредово, а если озвучить вслух, то можно и справочку из больнички заработать.
Но, допустим! Гипноз и хорошая физическая подготовка все оправдывают.
Если это и не результат моей фантазии, то все, что происходило в моем «сне», мало походило на принуждение, а тем более изнасилование. Если только обоюдное.
Уперлась лбом во впереди стоящее сиденье и отчаянно отгоняла навязчивую сцену: я освобождаюсь от мужских объятий и под хищным взглядом желтоватых глаз прокладываю дорожку поцелуями, спускаясь по мужской груди, животу... ниже…
— Боже... боже… — уже бьюсь лбом.
— Девушка, — одергивает мужчина.