Правая рука князя Тьмы

– Очень приятно. Арафель, – представилась я. – Выходит, мы соседи.

– Так это же прекрасно! – просиял парень, перебираясь поближе.

Я улыбнулась в ответ, Эйтан недовольно сощурился.

– А подругу твою как зовут? – пользуясь случаем, полюбопытствовал другой посетитель.

И многозначительно подмигнул Агне, отчего та, побледнела и опустила глаза.

– Даже думать об этом забудь, – отрезала я. – Ноги повырываю. И я не шучу.

– Вот это по-нашему! – похлопала меня по плечу Йуваль. – Я ее в деле видела, так что имейте в виду: она не врет.

– Тебе как обычно? – спросила Элена и, когда вновь прибывшая кивнула, поставила перед ней на стол кружку эля. Благо таковых у нее на подносе имелось с избытком.

– Как прошло у графа? – шепотом спросила Эйтана я, пользуясь тем, что завсегдатаи переключили внимание кто на Йуваль, а кто на еду и выпивку.

– Нормально, – негромко ответил он. Снова недовольно покосился на Таля, но затем вернулся к поднятой мной теме. – Пока все выглядит прилично. Принял меня, как родного. Я представился, так, мол и так, дворянин из провинции, сейчас в трудном положении, прошусь на службу. Он согласился моментально, дал отряд в командование, лошадь, положил хорошее жалованье, в общем, все как надо.

– А ты как будто чем-то недоволен, – подметила я.

– Хорошо, да как-то слишком, – не стал отнекиваться Эйтан. – Хоть проверить-то, кто я такой, он мог? Есть, конечно, доверчивые люди, и даже доверчивые графы. Но последние обычно долго не живут, а этот вроде как не мальчик, и правит жестко.

– Зато меня спасать бросился прытко, – высказалась я в защиту человека, ради которого прибыла на землю.

Прибыла, прямо сказать, не для того, чтобы погладить его по головке.

– Я, можно подумать, не прытко, – огрызнулся Эйтан. – Как услышал, во что ты вляпалась, сразу всех на уши поднял.

– Ты – само совершенство, – заверила я, нежно потрепав его по руке.

Он покосился на меня крайне скептически, ни на грош не поверив столь высокой оценке с моей стороны. А мне-то что? Каждый человек вправе реагировать, как пожелает.

– И все-таки зря Элицура прогнали, – вздохнул долговязый мужчина из-за соседнего стола. Длинноватая челка падала на глаза, придавая своему обладателю не вполне опрятный вид. – Может, с песней он кое-где и намудрил, но увлекательно же было.

– Да бездарь он, – отрезала Йуваль.

Эта, по-моему, иначе говорить и не умела. Раз высказалась, значит, будет стоять на своем, и спорить с ней себе дороже. А если в чем не уверена, так просто промолчит, предоставляя другим вести беседу.

– А если даже и бездарь, – не сдавался длинноволосый. – Нам что сюда, королевских актеров пригласят? Театр устроят? Цирк – и тот редкость. Что же теперь, одни только проповеди слушать? И потом, не так уж неправильно он говорил. Первая женщина была создана из ребра мужчины, чтобы ему помогать и его слушаться. Стало быть, в этом ее счастье и есть.

По тому, как вскочила на ноги Йуваль, одновременно разминая кулак, я поняла, что горе-философу сейчас достанется. Не так чтобы мне было его жаль: что заслужил, то и получит. Но, как известно, вначале было Слово, так почему бы словом и не парировать?

– Ну, во‑первых, «ребро» толкуют по-разному, – проговорила я вроде бы и лениво, но достаточно быстро, чтобы незажженная свеча не успела как следует размахнуться. – А во‑вторых, пусть даже будет ребро. Все равно сотворили из него не первую женщину, а вторую.

– Как так «не первую»? – вытаращился на меня длинноволосый, кажется, не успевший сообразить, от какой неприятности я его только что избавила.

Разговоры в зале стихли, и даже ложки стучали о тарелки ощутимо реже, чем прежде.

– А вот так, – повела плечом я, дескать, неужто ты не знаешь элементарных вещей? – Вначале принц Света создал мужчину и женщину одновременно, и обоих – из земли. Они были равны решительно во всем. Но мужчину это не устроило. Он хотел быть главным, хотел, чтобы женщина его слушалась. Но она была горда и не желала довольствоваться таким положением. И в итоге сбежала из райского сада, в котором они обитали.

– И что было дальше? – спросил седобородый постоялец, сидевший в одиночестве возле поддерживавшей потолок балки.

Несколько человек кивнули. Я заметила, что Элена остановилась с наполовину опустевшим подносом, прислушиваясь, а Агна глядит на меня с опаской, но одновременно и с любопытством.

– Принц Света попросил ее вернуться, но она отказалась. Вкусив свободы, она не желала повторения прежней жизни. Тогда принц Света создал для первого мужчины другую женщину. Такую, которая была бы от него зависима, готова на компромиссы, и вообще не знала бы жизни без него. Чем это закончилось, вы все знаете. Элена, а можно еще этого прекрасного эля?

Хозяйка встрепенулась и зашагала к огромной бочке, содержимое которой пользовалось недюжинным успехом среди постояльцев.

– Ерунда! – прервал молчание длинноволосый. – В Книге книг ни слова об этом не сказано.

– Ну конечно! – фыркнула я. – Что же тут удивительного? Представь себе… ну, например, герцога, который делает предложение прекрасной даме. А она ему возьми – да и откажи. Потом он находит другую девушку, более сговорчивую, на ней и женится. Как ты полагаешь, станет герцог на весь свет трубить, что прежде получил отказ? Нет, конечно. Он все представит так, будто его нынешняя жена – и есть первая любовь, а больше он никогда никем не интересовался. А тут – женщина, которая самого принца Света не послушалась! Еще бы ее не попытались вычеркнуть из истории.

– И как же звали эту женщину? – скептически спросил кто-то.

– Лилит.

Многим это имя ничего не говорило, но некоторые удивленно выпучили глаза, а Агна, проведя пальцем круг на лбу, тихонько выдохнула: «Как?!»

– Так это же Пожирательница младенцев! – озвучил общее недоумение седобородый посетитель в видавшем виды колете. – Детишкам на запястье красные браслеты повязывают, чтобы она их не тронула.

Многие согласно закивали: про Пожирательницу слышали далеко не все, а вот браслеты новорожденным надевали многие, следуя традиции, истоки которой давно позабылись.

– А знаешь ты хоть одного младенца, которого бы она сожрала? – насмешливо полюбопытствовала я. Умышленно дала всем присутствующим время поразмыслить и прийти к выводу, что лично они ничего такого не припоминают. – Думаешь, тонкая ниточка всерьез остановит страшного демона? Нет ей никакого дела до детей. Своих она никогда не хотела, чужие ей вовсе неинтересны. Просто живет себе в свое удовольствие.


– Уела она тебя! – довольно вытянул палец Таль.

Длинноволосый что-то пробурчал себе под нос, дескать, это еще как посмотреть, но громко высказываться не стал.

– А ты складно рассказываешь, – заметила, подсаживаясь к нам за столик, Элена. – И слушали тебя получше, чем Элицура. Если будешь вот так же развлекать народ по вечерам, готова скинуть с цены комнаты три монеты в неделю.

Эйтан посмотрел на меня скептически, ожидая при самом лучшем исходе хладнокровного отказа, но я его удивила, протянув хозяйке руку.

– Годится!

– И темы у тебя хорошие, вроде как религиозные, но и не проповеди, – продолжила рассуждать та. – Тут даже люди шерифа, если что, не прицепятся. Вот правда только как бы в ведьмовстве не обвинили… – Она задумчиво поглядела на меня, подперев рукой подбородок. – Тогда ведь и сжечь могут.

– Так уже пытались! – бодро сообщила я. – Но ничего, оправдали. Сам граф заступился.

В глазах Элены мелькнуло сомнение, но, видимо, она решила, что спорить не стоит.

– Ну, если сам граф, то это хорошо! Тогда никто больше не сунется, – резонно заключила она.

– Вот и договорились, – просияла я и как бы ненароком покосилась на Эйтана.

Тот смотрел на меня, как скептики глядят на фокусников: вроде бы точно знают, что их только что провели, но никак не могут разобраться, в чем секрет.

– А другой работы у вас случайно не найдется? – неожиданно перехватила инициативу Агна. – Я так красиво рассказывать, как Арафель, не умею, к сожалению, но, может быть, по хозяйству нужно подспорье? Посуду помыть, постирать, заштопать что-нибудь?

– Сговоримся, – хмыкнула Элена. – Н-да, чует мое сердце: останусь я без платы за вашу комнату. Ну да ладно. Если хочешь помочь, прямо сейчас и начинай: есть работа.

Агна, безумно счастливая, подскочила с места и удалилась вслед за хозяйкой.

– Мне твоя история пришлась по душе, – заявила Йуваль, отсалютовав мне кружкой эля.

Ну еще бы. Кому-кому, а этой амазонке моя история не понравиться просто не могла.

– Ты бы Лилит тоже понравилась, – заверила я.

– Думаешь?

– Даже не сомневайся.

– Это все хорошо, конечно: первая женщина, вторая женщина… – без особого энтузиазма протянул седобородый посетитель. – Вот только меня одна-единственная женщина беспокоит: моя жена! Которая каждый день пилит меня и пилит: где был, почему поздно вернулся, зачем деньги на выпивку потратил. А ведь не так много и трачу, чай, не пьянчуга какой-нибудь. И жалованье домой исправно приношу. Но хочется же эля попить да с людьми пообщаться. Истории, вон, послушать. Если ты так в женской природе хорошо смыслишь, может подскажешь тогда, как быть?

Судя как по смешкам, так и по возгласам поддержки, седобородый был в своей беде не одинок.

Я хмыкнула и, оперевшись обеими руками о стол, наклонилась вперед, принимая вызов.

– А ты попробуй в следующий раз взять ее в «Ковчег» с собой. Может, тогда и пилить перестанет?

– Да где ж это видано, чтобы порядочная женщина по трактирам шастала! – возмутился он… и прикусил губу, запоздало сообразив, что ляпнул, не подумав.

Я сменила позу и, откинувшись на спинку стула, сложив руки на груди, разглядывала его с совершенно не добрым прищуром. И, похоже, не только я…

– Эй, ты! Сдается мне, ты только что оскорбил мою жену!

Коренастый, крепкий и, главное, вооруженный мужчина привстал из-за стола, за которым сидел в компании с приятелем и женщиной, не на шутку перепугавшейся от такого поворота беседы.

– Нет-нет-нет, вы не так меня поняли, – поспешил исправиться седобородый. – Я к тому говорю, что приличной женщине, которая близко живет, нет причин из дома в трактир хаживать и через пару часов обратно. А ежели люди путешествуют, то тут понятное дело, всем где-то ночевать надо.

Оскорбленный супруг счел такое объяснение сносным и опустился на скамью, к безотчетной радости своей второй половины и вящему неудовольствию спутника, каковой, похоже, был не прочь поразмяться. Йуваль, успевшая наполовину извлечь из ножен меч, тоже была не в восторге.

– А между прочим, – задумчиво проговорил один из местных, – ездили мы год назад к свояченице в Вилль. Ну, и в трактире по пути останавливались, само собой, дорога-то неблизкая. Так вот, жена мне потом все уши прожужжала, как там интересно было. Чем кормили, на какой посуде, кто какой плащ нацепил и какие побрякушки – ну, все запомнила! И с кумушками потом добрый месяц только об этом и болтала.

– Так скучно небось целый день дома за стиркой да за стряпней, – заметил его сосед по трапезе. – О чем еще поговорить-то?

– Да что вы, в самом деле? Слыханное ли дело – с собой бабу в трактир вести, чтобы вечерком эля попить?

– А почему бы нет? – вмешалась я. – Человек же сам говорит: ничем непристойным не занимается, со шлюхами не балуется, не пьянствует. Если жена все это своими глазами увидит, да еще и сама истории послушает, на людей посмотрит, мясом попотчуется – кстати, Элена, жаркое у тебя просто отменное! – так, может, и пилить тогда перестанет?

– Так она же с детьми сидит, – растерянно почесал маковку седобородый.

– Неужто соседка разок не присмотрит? – приподняла брови я.

– Ну ладно, – все еще не вполне уверенный, но все-таки согласился завсегдатай.

– А чего это только он? – вмешался вдруг тот, у кого свояченица жила в Вилле. – Я, может, тоже хочу жену привести. Пусть ей опять будет о чем с соседками лясы поточить, мне что, жалко, что ли?