Права и обязанности некроманта
Часть 56 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Эй! Высший разум! – беззвучно закричала я. – Все кончено!
Поднялся ветер, сворачиваясь в настоящий смерч. Меня куда быстрее потянуло наверх, вот только солнце уже не грело. Там, куда меня несло, царил холод. Вечный холод.
– Прощай, Дон, – вновь то ли прошептала, то ли подумала я, позволяя втянуть себя в бешеный вихрь.
На этот раз не было никаких каменных постаментов, бьющих в спину, и ступеней, грозящих переломить загривок. Впрочем, у меня и тела-то не было. А в остальном огромный пустой зал – обиталище чокнутого высшего разума – ничуть не изменился. Как и голос этого тронутого создания.
– Ну что с тобой делать? – поскрипывая, поинтересовался он.
– Это что-то новенькое. Раньше ты не задавал риторических вопросов.
– Вопрос не риторический, – отозвался высший разум межмирья. – Свою миссию ты выполнила. Все ключевые события остались на местах. Никаких парадоксов и прочих бессмертных наглецов не осталось. Серая госпожа тобой довольна.
– А уж я-то как собой довольна… – с сарказмом проворчала я.
Несмотря на отсутствие физического тела, я ощущала безмерную усталость. Даже тянущая боль утраты осталась где-то на задворках сознания – все затопило желание наконец-то угомониться и больше не чувствовать ничего.
– Твоя последняя фраза не распознана, но это не важно. Твоя физическая оболочка пришла в негодность в том пространственно-временном континууме. Но, учитывая выполненное предназначение и добровольную смерть, принятую для его выполнения, ты имеешь неиспользованный отрезок физического существования длиной…
– Что? Это ты мне так на очередную попытку намекаешь?! – взвилась я, отчаянно надеясь, что ошибаюсь.
– Я не намекаю. Я говорю прямо, – проскрипел этот ушлепок. – К тебе приписан неиспользованный отрезок физического существования. Ты можешь прожить его…
– Могу прожить?! – снова перебила я, постепенно закипая. – Так просто?! Ты думаешь, я смогу жить после всего того, что сделала ради вашего «выполненного предназначения»?! Да я за последние полгода не свихнулась только благодаря ментальным щитам! А за последние два дня не тронулась лишь потому, что попросту не успела! Я все сожгла в топке вашего сраного «предназначения»! Чтобы угробить ваших чудовищ, я сама превратилась в чудовище! Я разучилась жить, тварь ты межмирная! Я умею только причинять боль и корчиться от боли, убивать и умирать!
– У тебя нет необходимости умирать. К тебе приписан неиспользованный отрезок…
– Приписан?! Приписан?! Ах ты, жестянка конторская! Верни меня туда, откуда вытащил!
– Твое физическое тело в мире двести пятнадцать дробь семьсот три категории альфа пришло в негодность. В данный момент я могу предоставить тебе выбор из семнадцати физических оболочек. Нет. Шестнадцати. Одна только что тоже пришла в негодность, – равнодушно выдал голос на мою экспрессивную тираду.
– Да что же это такое?! – прошипела я. – Почему я даже умереть по-человечески не могу?!
Фантазия живо нарисовала картинку: я с совершенно непривычной внешностью ругаюсь с какими-то незнакомцами, в один голос утверждающими, что они мои родители, мужья и дети… То эфемерное нечто, которое от меня осталось, натурально передернуло. А потом обдало холодом понимания совсем иного рода. Жить в одном мире с Доном. Знать, что он где-то там… Что моя смерть причинила ему боль… И ничего не делать? Жить новой жизнью, словно ничего не было, и однажды забыть его, как я уже забыла свою самую первую жизнь?! А смогу ли я забыть? Захочу ли? Как жить с такой памятью?
А если я не выдержу и приду к нему? И, не приведи Последняя Гостья, он мне поверит? Смотреть, как он разрывается между мной и друзьями? И ко всему этому постоянно бояться, что мое инкогнито раскроет кто-нибудь еще? Бесы его знают, что в других странах того мира известно о переселении душ.
– Нет, – отрезала я после долгого молчания. – Верни меня туда, откуда взял.
– Твоя последняя оболочка носит повреждения, несовместимые с жизнью, – спокойно отозвался голос.
– Плевать!
– Генетические отклонения, именуемые «очищением» в мире двести пятнадцать дробь семьсот три категории альфа, не способны восстановить поврежд…
– Ага! – рявкнула я. – И наследственный геморрой не способен, я в курсе! Хоть до него и не дожила! Возвращай меня обратно!
– Твоя последняя оболочка носит повреждения, несовместимые с жизнью, – монотонно повторил глючный разум иномирья. – А первая оболочка обладает слишком коротким…
– Стоп! Что там про первую оболочку?! Я думала, она перестала существовать. То есть тьфу… Я же там взорвалась! Я видела вспышку!
– Потенциальных перерожденцев забирают за несколько временных микроотрезков до момента физической кончины. Разум воспринимает и запоминает все повреждения, произошедшие в момент смерти, и это может нарушить функционирование новой оболочки необратимыми…
– Молча-ать! – взвизгнула я. – Моя первая оболочка… Тьфу! Бесов язык! Мое первое тело пока не пострадало? Ты можешь отправить меня туда?!
– Но изменить амплитуду колебаний тамошних маятников…
– Да-да, – лихорадочно прервала нудные объяснения я. – Выйти из храма до взрыва мне не суждено. Я догадалась. Так ты можешь отправить меня туда?!
– Могу, но оставшийся тому телу временной отрезок полноценного функционирования не может компенсировать приписанный к тебе… – снова занудил чокнутый высший разум.
– Отдай «приписанный» ко мне «неиспользованный отрезок физического существования» первому же бедолаге, который загремит в твое поганое логово! – выплюнула я. – А меня отправляй обратно в мой мир!
– Это око-онча-ательное реше-ение? – заторможенно переспросил снова перегревшийся «высший разум».
– Да, мать твою шестеренку! Да!
– Персона-ал межми-ирья жела-ает ва-ам прия-а-а-а… – услышала я, уже проваливаясь в черную воронку бесконечности.
А может, это мне только почудилось. Так или иначе, но долю секунды спустя или пару тысячелетий, что для меня значило одно и то же, я осознала, что стою, опираясь спиной о колонну, под пальцами гладкий холодный мрамор, а в уши настойчиво бьется мерное бормотание жреца.
Я медленно скользнула взглядом вокруг. Храм Серой госпожи. Полупустой. Девицы с младших потоков что-то усиленно обсуждают. Напротив стоит неопрятный парень в затасканном плаще и что-то беззвучно бормочет себе под нос, нервно переступая с ноги на ногу. Вот он вскинул голову и сунул руку под полу.
Я прикрыла глаза. «Сейчас… Бам! И мой «слишком короткий отрезок» закончится…»
Но секунды складывались в минуты, а ничего не происходило.
«Чокнутый разум ошибся?! Да быть такого не может!»
– Храм не место для сна, сестра, – раздался тихий голос у меня над ухом.
Жрец в темно-зеленой хламиде протягивал мне ритуальную чащу с острыми иззубренными краями. Я машинально провела пальцем по ободку, оставляя несколько капель крови, и, со свистом втянув воздух, рванула к выходу. Еще не смея поверить в происходящее, я, не сбавляя скорости, пронеслась между колоннами. Потом, едва не снеся послушника, горной козой поскакала по ступенькам. Выдохнула я, кажется, только оказавшись на улице.
Оглядевшись и сообразив, что все еще почему-то жива, я зашагала в сторону большого запущенного парка. Память возвращалась урывками, смешиваясь с воспоминаниями Лиры и сбивая с толку. Хотелось забраться в какое-нибудь тихое и уединенное место и разобраться, что делать с новообретенной жизнью. Пока же я не понимала ровным счетом ничего. Ни того, как вдруг осталась в живых, ни того, нужна ли мне эта жизнь вообще. Обитель не пустовала никогда и для размышлений не подходила. Потому выбор пал на ближайший парк.
Минут через десять, уже свернув на пустынную аллею, я обратила внимание на чьи-то торопливые шаги за спиной. Они мешали сосредоточиться, назойливой дробью вбиваясь в уши. Я с раздражением оглянулась и едва не упала, споткнувшись на ровном месте: следом шел тот самый неопрятный парень из храма. И догонял он явно именно меня.
«Опять убийца?» – пробормотала я и ускорила шаг.
Но парень не отставал, упрямо преследуя мою новообретенную тушку.
«Так вот у какой смерти меня перехватил глючный разум иномирья! – сообразила я. – Вовсе не храм собирались взорвать! Меня убил ублюдочный наемник! Опять мое семейство вспомнило о блудной дочери?!»
Я сорвалась на бег и испугалась по-настоящему: он тоже побежал. За мной побежал, если кто не понял!
И тут в дополнение к накатывающему волнами отвращению пополам с ужасом меня обжег шок. На пальце ощущалась какая-то тяжесть, хотя перстень остался в той, прошлой жизни.
«Бесово наваждение», – пробормотала я и на пробу прямо на бегу пустила перед собой простейшего светлячка из магии, доставшейся в наследство от Лиры.
Маленькая точка, едва заметная при дневном свете, легко сорвалась с пальцев, а я, ошалев от увиденного, запуталась в собственных ногах и кувырком полетела на разноцветные плитки аллеи.
Убийца издал какой-то торжествующий звук и бросился ко мне. Недолго думая, я извернулась, марая плащ в пыли, и бросила в него воздушной волной. Парня снесло в сторону, громко шмякнув о ближайшее дерево.
«Что-то очищать миры от убийц входит у меня в привычку, – мелькнула в голове бредовая мысль, пока я медленно поднималась на ноги, потирая ушибленное колено. – Возможно, это могло бы стать моим искуплением…»
Осознав, куда заносит мысли, я снова выругалась. «Нечего мне искупать! Я уже все искупила на пять жизней вперед!»
Не дожидаясь, пока преследователь очнется, я развернулась и побежала к обители, чьи крыши виднелись в стороне над деревьями. Но прошлое не желало отпускать меня так просто. Перед мысленным взором то и дело всплывали медовые глаза Дона, а когда я выбегала из парка, мне и вовсе послышался крик: «Лира!»
– Привет, глюки, – зло буркнула я себе под нос, сворачивая в проходной двор. – Только вас мне и не хватало!
Обитель встретила меня суетой и шумом. Средние курсы отправлялись на практику. Посвященные последнего года обучения вроде меня смотрели на эту суету с ленцой. Кое-как отогнав путающие мысли воспоминания Лиры, я сообразила, что нам только сегодня места этой самой практики озвучат. Какое-то время мне понадобилось, чтобы сориентироваться в основательно подзабытой обители, которая сама по себе тянула на небольшой городок.
Но постепенно все приходило в норму. Иномирные техники никуда не делись. С их помощью мне удалось отодвинуть воспоминания о прожитой чужой жизни в сторону, вытащив на поверхность то, что требовалось сейчас. Я даже на возглас «Ариана!» отреагировала почти сразу.
– Что? – буркнула я, очищающим плетением пройдясь по основательно изгвазданному в пыли плащу.
– Ты где так извазюкалась? – поинтересовалась Фира.
Она была одной из немногих, с кем я сравнительно охотно общалась в обители. Дочь ремесленника с ярким воздушным даром. Она просто не могла не оказаться здесь. И в то же время ее положение было немногим лучше моего: семья не из богатых. Мы познакомились несколько лет назад в библиотеке и с тех пор периодически перекидывались короткими, ничего не значащими фразами.
– Да так. Кувыркнулась тут случайно.
– А я тебе говорила, что твое пристрастие к атлетике не доведет до добра, – покачала головой она. – Вот зачем бегать каждое утро? Ездила бы верхом, как все.
– Угу. Учту, – хмыкнула я.
– Учтет она, – проворчала Фира, заходя мне за спину, и я почувствовала слабый поток воздуха.
Не успев подумать, я в прыжке развернулась на сто восемьдесят градусов, прижимая ее к ближайшей стене.
– Эй! Ты что?! – возмутилась Фира. – Я же помочь хотела.
– Прости. Нервы ни к бесу, – слегка смутилась я. – К практике готовлюсь. Ведущая потока пылает ко мне какой-то нездоровой любовью и наверняка найдет для отверженной самое паскудное место, какое только можно придумать.
– Это точно, – ухмыльнулась она. – Паскуднее не придумаешь. И я даже знаю, что это будет за место.
– В смысле? – опешила я.
– Ну вообще-то это все знают, кто имеет привычку появляться в обители не за десять минут до начала лекций.
– Да ладно тебе, нет же сегодня никаких лекций.
– Ваша ведущая сегодня утром слегка поспорила с деканом некромантов, – понизив голос, сообщила Фира.
Поднялся ветер, сворачиваясь в настоящий смерч. Меня куда быстрее потянуло наверх, вот только солнце уже не грело. Там, куда меня несло, царил холод. Вечный холод.
– Прощай, Дон, – вновь то ли прошептала, то ли подумала я, позволяя втянуть себя в бешеный вихрь.
На этот раз не было никаких каменных постаментов, бьющих в спину, и ступеней, грозящих переломить загривок. Впрочем, у меня и тела-то не было. А в остальном огромный пустой зал – обиталище чокнутого высшего разума – ничуть не изменился. Как и голос этого тронутого создания.
– Ну что с тобой делать? – поскрипывая, поинтересовался он.
– Это что-то новенькое. Раньше ты не задавал риторических вопросов.
– Вопрос не риторический, – отозвался высший разум межмирья. – Свою миссию ты выполнила. Все ключевые события остались на местах. Никаких парадоксов и прочих бессмертных наглецов не осталось. Серая госпожа тобой довольна.
– А уж я-то как собой довольна… – с сарказмом проворчала я.
Несмотря на отсутствие физического тела, я ощущала безмерную усталость. Даже тянущая боль утраты осталась где-то на задворках сознания – все затопило желание наконец-то угомониться и больше не чувствовать ничего.
– Твоя последняя фраза не распознана, но это не важно. Твоя физическая оболочка пришла в негодность в том пространственно-временном континууме. Но, учитывая выполненное предназначение и добровольную смерть, принятую для его выполнения, ты имеешь неиспользованный отрезок физического существования длиной…
– Что? Это ты мне так на очередную попытку намекаешь?! – взвилась я, отчаянно надеясь, что ошибаюсь.
– Я не намекаю. Я говорю прямо, – проскрипел этот ушлепок. – К тебе приписан неиспользованный отрезок физического существования. Ты можешь прожить его…
– Могу прожить?! – снова перебила я, постепенно закипая. – Так просто?! Ты думаешь, я смогу жить после всего того, что сделала ради вашего «выполненного предназначения»?! Да я за последние полгода не свихнулась только благодаря ментальным щитам! А за последние два дня не тронулась лишь потому, что попросту не успела! Я все сожгла в топке вашего сраного «предназначения»! Чтобы угробить ваших чудовищ, я сама превратилась в чудовище! Я разучилась жить, тварь ты межмирная! Я умею только причинять боль и корчиться от боли, убивать и умирать!
– У тебя нет необходимости умирать. К тебе приписан неиспользованный отрезок…
– Приписан?! Приписан?! Ах ты, жестянка конторская! Верни меня туда, откуда вытащил!
– Твое физическое тело в мире двести пятнадцать дробь семьсот три категории альфа пришло в негодность. В данный момент я могу предоставить тебе выбор из семнадцати физических оболочек. Нет. Шестнадцати. Одна только что тоже пришла в негодность, – равнодушно выдал голос на мою экспрессивную тираду.
– Да что же это такое?! – прошипела я. – Почему я даже умереть по-человечески не могу?!
Фантазия живо нарисовала картинку: я с совершенно непривычной внешностью ругаюсь с какими-то незнакомцами, в один голос утверждающими, что они мои родители, мужья и дети… То эфемерное нечто, которое от меня осталось, натурально передернуло. А потом обдало холодом понимания совсем иного рода. Жить в одном мире с Доном. Знать, что он где-то там… Что моя смерть причинила ему боль… И ничего не делать? Жить новой жизнью, словно ничего не было, и однажды забыть его, как я уже забыла свою самую первую жизнь?! А смогу ли я забыть? Захочу ли? Как жить с такой памятью?
А если я не выдержу и приду к нему? И, не приведи Последняя Гостья, он мне поверит? Смотреть, как он разрывается между мной и друзьями? И ко всему этому постоянно бояться, что мое инкогнито раскроет кто-нибудь еще? Бесы его знают, что в других странах того мира известно о переселении душ.
– Нет, – отрезала я после долгого молчания. – Верни меня туда, откуда взял.
– Твоя последняя оболочка носит повреждения, несовместимые с жизнью, – спокойно отозвался голос.
– Плевать!
– Генетические отклонения, именуемые «очищением» в мире двести пятнадцать дробь семьсот три категории альфа, не способны восстановить поврежд…
– Ага! – рявкнула я. – И наследственный геморрой не способен, я в курсе! Хоть до него и не дожила! Возвращай меня обратно!
– Твоя последняя оболочка носит повреждения, несовместимые с жизнью, – монотонно повторил глючный разум иномирья. – А первая оболочка обладает слишком коротким…
– Стоп! Что там про первую оболочку?! Я думала, она перестала существовать. То есть тьфу… Я же там взорвалась! Я видела вспышку!
– Потенциальных перерожденцев забирают за несколько временных микроотрезков до момента физической кончины. Разум воспринимает и запоминает все повреждения, произошедшие в момент смерти, и это может нарушить функционирование новой оболочки необратимыми…
– Молча-ать! – взвизгнула я. – Моя первая оболочка… Тьфу! Бесов язык! Мое первое тело пока не пострадало? Ты можешь отправить меня туда?!
– Но изменить амплитуду колебаний тамошних маятников…
– Да-да, – лихорадочно прервала нудные объяснения я. – Выйти из храма до взрыва мне не суждено. Я догадалась. Так ты можешь отправить меня туда?!
– Могу, но оставшийся тому телу временной отрезок полноценного функционирования не может компенсировать приписанный к тебе… – снова занудил чокнутый высший разум.
– Отдай «приписанный» ко мне «неиспользованный отрезок физического существования» первому же бедолаге, который загремит в твое поганое логово! – выплюнула я. – А меня отправляй обратно в мой мир!
– Это око-онча-ательное реше-ение? – заторможенно переспросил снова перегревшийся «высший разум».
– Да, мать твою шестеренку! Да!
– Персона-ал межми-ирья жела-ает ва-ам прия-а-а-а… – услышала я, уже проваливаясь в черную воронку бесконечности.
А может, это мне только почудилось. Так или иначе, но долю секунды спустя или пару тысячелетий, что для меня значило одно и то же, я осознала, что стою, опираясь спиной о колонну, под пальцами гладкий холодный мрамор, а в уши настойчиво бьется мерное бормотание жреца.
Я медленно скользнула взглядом вокруг. Храм Серой госпожи. Полупустой. Девицы с младших потоков что-то усиленно обсуждают. Напротив стоит неопрятный парень в затасканном плаще и что-то беззвучно бормочет себе под нос, нервно переступая с ноги на ногу. Вот он вскинул голову и сунул руку под полу.
Я прикрыла глаза. «Сейчас… Бам! И мой «слишком короткий отрезок» закончится…»
Но секунды складывались в минуты, а ничего не происходило.
«Чокнутый разум ошибся?! Да быть такого не может!»
– Храм не место для сна, сестра, – раздался тихий голос у меня над ухом.
Жрец в темно-зеленой хламиде протягивал мне ритуальную чащу с острыми иззубренными краями. Я машинально провела пальцем по ободку, оставляя несколько капель крови, и, со свистом втянув воздух, рванула к выходу. Еще не смея поверить в происходящее, я, не сбавляя скорости, пронеслась между колоннами. Потом, едва не снеся послушника, горной козой поскакала по ступенькам. Выдохнула я, кажется, только оказавшись на улице.
Оглядевшись и сообразив, что все еще почему-то жива, я зашагала в сторону большого запущенного парка. Память возвращалась урывками, смешиваясь с воспоминаниями Лиры и сбивая с толку. Хотелось забраться в какое-нибудь тихое и уединенное место и разобраться, что делать с новообретенной жизнью. Пока же я не понимала ровным счетом ничего. Ни того, как вдруг осталась в живых, ни того, нужна ли мне эта жизнь вообще. Обитель не пустовала никогда и для размышлений не подходила. Потому выбор пал на ближайший парк.
Минут через десять, уже свернув на пустынную аллею, я обратила внимание на чьи-то торопливые шаги за спиной. Они мешали сосредоточиться, назойливой дробью вбиваясь в уши. Я с раздражением оглянулась и едва не упала, споткнувшись на ровном месте: следом шел тот самый неопрятный парень из храма. И догонял он явно именно меня.
«Опять убийца?» – пробормотала я и ускорила шаг.
Но парень не отставал, упрямо преследуя мою новообретенную тушку.
«Так вот у какой смерти меня перехватил глючный разум иномирья! – сообразила я. – Вовсе не храм собирались взорвать! Меня убил ублюдочный наемник! Опять мое семейство вспомнило о блудной дочери?!»
Я сорвалась на бег и испугалась по-настоящему: он тоже побежал. За мной побежал, если кто не понял!
И тут в дополнение к накатывающему волнами отвращению пополам с ужасом меня обжег шок. На пальце ощущалась какая-то тяжесть, хотя перстень остался в той, прошлой жизни.
«Бесово наваждение», – пробормотала я и на пробу прямо на бегу пустила перед собой простейшего светлячка из магии, доставшейся в наследство от Лиры.
Маленькая точка, едва заметная при дневном свете, легко сорвалась с пальцев, а я, ошалев от увиденного, запуталась в собственных ногах и кувырком полетела на разноцветные плитки аллеи.
Убийца издал какой-то торжествующий звук и бросился ко мне. Недолго думая, я извернулась, марая плащ в пыли, и бросила в него воздушной волной. Парня снесло в сторону, громко шмякнув о ближайшее дерево.
«Что-то очищать миры от убийц входит у меня в привычку, – мелькнула в голове бредовая мысль, пока я медленно поднималась на ноги, потирая ушибленное колено. – Возможно, это могло бы стать моим искуплением…»
Осознав, куда заносит мысли, я снова выругалась. «Нечего мне искупать! Я уже все искупила на пять жизней вперед!»
Не дожидаясь, пока преследователь очнется, я развернулась и побежала к обители, чьи крыши виднелись в стороне над деревьями. Но прошлое не желало отпускать меня так просто. Перед мысленным взором то и дело всплывали медовые глаза Дона, а когда я выбегала из парка, мне и вовсе послышался крик: «Лира!»
– Привет, глюки, – зло буркнула я себе под нос, сворачивая в проходной двор. – Только вас мне и не хватало!
Обитель встретила меня суетой и шумом. Средние курсы отправлялись на практику. Посвященные последнего года обучения вроде меня смотрели на эту суету с ленцой. Кое-как отогнав путающие мысли воспоминания Лиры, я сообразила, что нам только сегодня места этой самой практики озвучат. Какое-то время мне понадобилось, чтобы сориентироваться в основательно подзабытой обители, которая сама по себе тянула на небольшой городок.
Но постепенно все приходило в норму. Иномирные техники никуда не делись. С их помощью мне удалось отодвинуть воспоминания о прожитой чужой жизни в сторону, вытащив на поверхность то, что требовалось сейчас. Я даже на возглас «Ариана!» отреагировала почти сразу.
– Что? – буркнула я, очищающим плетением пройдясь по основательно изгвазданному в пыли плащу.
– Ты где так извазюкалась? – поинтересовалась Фира.
Она была одной из немногих, с кем я сравнительно охотно общалась в обители. Дочь ремесленника с ярким воздушным даром. Она просто не могла не оказаться здесь. И в то же время ее положение было немногим лучше моего: семья не из богатых. Мы познакомились несколько лет назад в библиотеке и с тех пор периодически перекидывались короткими, ничего не значащими фразами.
– Да так. Кувыркнулась тут случайно.
– А я тебе говорила, что твое пристрастие к атлетике не доведет до добра, – покачала головой она. – Вот зачем бегать каждое утро? Ездила бы верхом, как все.
– Угу. Учту, – хмыкнула я.
– Учтет она, – проворчала Фира, заходя мне за спину, и я почувствовала слабый поток воздуха.
Не успев подумать, я в прыжке развернулась на сто восемьдесят градусов, прижимая ее к ближайшей стене.
– Эй! Ты что?! – возмутилась Фира. – Я же помочь хотела.
– Прости. Нервы ни к бесу, – слегка смутилась я. – К практике готовлюсь. Ведущая потока пылает ко мне какой-то нездоровой любовью и наверняка найдет для отверженной самое паскудное место, какое только можно придумать.
– Это точно, – ухмыльнулась она. – Паскуднее не придумаешь. И я даже знаю, что это будет за место.
– В смысле? – опешила я.
– Ну вообще-то это все знают, кто имеет привычку появляться в обители не за десять минут до начала лекций.
– Да ладно тебе, нет же сегодня никаких лекций.
– Ваша ведущая сегодня утром слегка поспорила с деканом некромантов, – понизив голос, сообщила Фира.