Позывной «Крест»
Часть 45 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
До того как стать дервишем, Ирфан Любиянкич воевал на гражданской войне в Югославии, поэтому толк в оружии знал.
— Это серьезный, продуманный, надежный, функциональный и очень легкий в обращении пистолет, — представил он свой арсенал. — Патрон одинаково эффективен в ближнем и дальнем бою, а пуля обладает исключительными поражающими свойствами. Пистолет слегка великоват, зато очень легкий, так что его ношение не принесет неудобств.
— Неплохо для дервиша, — улыбнулся Виктор.
— А то… — Саломея посмотрела на Лаврова, дескать: «Вот видишь? А ты сомневался!»
— И еще, — добавил Любиянкич, продолжая не замечать Лаврова, будто его и не было вовсе. — Ты не говорила, но я позволил себе заправить оба мотоцикла. Бак у них вмещает двадцать с лишним литров, а расход топлива — пять литров на сто километров. Должно хватить на весь путь.
Текия находилась в уединенном месте, и, кроме Ирфана Любиянкича, здесь никто не жил постоянно. Особенно сейчас, перед Новым годом. Рядом с текией находилась небольшая запруда, по берегам которой ходили домашние куры. На том берегу на веревках сушилась одежда. На деревянном помосте, вдававшемся в воду, нещадно дымил маленький костерок в железной жаровне.
Лавров принял холодный душ под большим ржавым баком, укрепленным на четырех деревянных столбах, держащихся друг за друга с помощью массивной железной цепи. Ирфан принес ему полотенце.
— Спасибо, что помогаешь Светлане, — поблагодарил Любиянкич.
Это были первые слова, сказанные дервишем непосредственно Виктору.
— На здоровье, — ответил украинец, фыркая от холодной воды.
Ему это «спасибо» казалось настолько неуместным, что он чуть было не рассмеялся.
— Что вы задумали? — спросил босниец, не поняв иронии Лаврова.
— Прокатиться по горным тропам, — ответил Лавров, насухо растирая тело жестким полотенцем. — Подышать горным воздухом, навестить наших новых знакомых «Серых Волков»…
Старый дервиш молча и с тревогой посмотрел на Саломею, которую видел в дверном проеме сарая с мотоциклами.
— Береги ее, — печально произнес дервиш.
— Она сама кого хочешь сбережет, — ответил Виктор.
Его фигура впечатляла. Немногие мужчины в этом возрасте могли похвастать такой физической формой. Дервиш еще раз внимательно посмотрел на журналиста и кивнул головой, словно благословляя его на подвиги.
Саломея, откинув брезент с двухколесных машин, с удовольствием щелкала переключателями горного байка «Кавасаки KLR 650».
— У «Серых Волков» всюду глаза, — предупредил Любиянкич. — Езжайте окольным путем.
— Лучше коротким, — возразила Саломея спокойным голосом.
— Ты что, плохо слышала? — укоризненно посмотрел Виктор на девушку. — Дедушка дело говорит.
— Видал я таких внучков! — вдруг рассердился дервиш. — Сам небось дед уже!
— Да нет, Бог миловал вроде пока… — выдохнул Виктор.
— Агенты дежурят на всех дорогах вплоть до Нигде, — продолжал увещевать Ирфан.
— Так уж и на всех, — усмехнулась Светлана, завела мотор и каблуком сложила мотоциклетную подножку.
— Ну ты посмотри на нее! — возмутился Любиянкич. — Сколько апломба!
Им предстояло преодолеть триста шестьдесят километров по тропам вулканических гор Мелендиз и Позанты. Там, близ города Нигде, в скальном монастыре византийских времен разместилась база Альпаслана Челика.
— Он что же, пастух, что в горах живет? — спросил Виктор.
— Ну да. Какой там пастух, — крякнул дервиш. — Сын бывшего мэра турецкого города Кебан в провинции Элязыг.
Виктор присвистнул от удивления.
— Я хорошо помню, как все СМИ галдели: мэр Кебана проводил своего сына воевать в Ирак, — запальчиво рассказывал старый босниец. — Обычный исламист-фанатик! Вот он кто! Потом этот подонок вернулся в Турцию и сколотил молодежный отряд из таких же отморозков — «Бозкурт»[26].
— Неофашист? — спросил Виктор.
— Что-то вроде того, — ответил дервиш. — Ультраправые турки мечтают установить халифат, а затем вернуть Турции границы Османской империи. А вот х… — вдруг выругался босниец непечатно и по-русски.
— Я тоже так думаю! — поддержал старика Виктор, заводя мотоцикл.
Через каких-то десять минут Лавров и Саломея уже неслись по горным дорогам навстречу новым приключениям.
5
Новенькие горные мотоциклы «Кавасаки KLR 650» радовали четырехтактным мотором и сверхпрочной трансмиссией. Саломея, как в цирке, совершала прыжки с мотоциклом при первой же подходящей складке местности. Виктор ехал ровно, демонстрируя выдержку, граничащую с равнодушием.
— Мы потеряли форму? — спросила женщина, поравнявшись с ним на расширении горной тропы.
— Очень скоро наверстаем, — ответил Лавров так же спокойно, как ехал.
— Я большего ждала от украинца! — поддела его Саломея.
— А я, по правде сказать, от сербки ничего не жду! — огрызнулся Виктор.
Саломея рассмеялась:
— Вот это ты хорошо делаешь!
Она повернула правую рукоятку руля и опять вырвалась вперед. Тропа была все еще широкой, и это позволило Виктору обогнать ее слева и подсечь поворотом направо, туда, где козья тропа перемежалась неглубокими грязевыми лужицами. Но девушка не сдалась и, обогнав Лаврова справа, вытеснила его с тропы на пологий склон, поросший зеленой травой. По этому склону Лавров обогнал Саломею, опять пересек ей путь, выскочив на правый склон, и ушел в затяжной прыжок, после которого опять очутился на козьей тропе, далеко впереди своей спутницы. Мальчишество? А что? Любой взрослый мужчина хотя бы раз в жизни мечтает опять стать мальчишкой, чтобы доказать девчонке, что он крут. Пусть он миллионер, вдруг остановившийся на дороге и забравшийся по локоть в капот заглохшего «мини-купера» юной красавицы. Пусть он обычный дворник, вдруг решивший поднести чемодан студентке просто так, за одну улыбку. Против этого не попрешь — природа.
На узком мостике всего из двух бревен Саломея подняла мотоцикл «на козу» и преодолела преграду на заднем колесе. Лавров оглянулся на переднее колесо мотоцикла, сверкающее спицами у него над головой, но тропы не уступил. Там, где дорожка обрывалась на трехметровом камне, они прыгнули одновременно, но снова мотоцикл Виктора приземлился первым и на корпус впереди. Так Виктор ни разу не отдал первенства Саломее, пока не остановился на отдых.
— Ну, окей. Повеселились, и хватит, — сказал он, заглушив мотор. — Давай сверимся с картой, где мы находимся.
Каппадокия — центр Анатолии, Малой Азии. Столетиями ее границы менялись. Сегодня установить точные исторические и географические пределы Каппадокии довольно сложно. Современная Каппадокия — это части земель нескольких турецких провинций. В том числе провинции Нигде.
Несколько миллионов лет назад лава вулканов покрыла плато на сотни километров вокруг. Ветер, вода и разность температур создали из вулканических пород — туфа и базальта — нереальные ландшафты с гигантскими валунами, пещерами и долинами. Не надо обладать развитой фантазией, чтобы среди нагромождения скал разглядеть исполинскую женскую грудь или окаменевших верблюдов. А вот камень, похожий на человека в кепке, а вот — на корову, а вот — на слона. Ну честное слово! Слон, но только каменный!
В Каппадокии говорят так: «Когда солнце садится, из своих подземных убежищ вылетают феи. У них под землей есть дома, а у домов — дымовые трубы». Турки называют эти столбы «перибаджаларами» — дымоходами фей.
— А мне кажется, — заметила Саломея, указывая на скалы долины Любви, — да наверняка и тебе тоже, что дымоходы фей какие-то фаллические!
— Ну, это кто о чем думает, — поддел спутницу Лавров. — Лично я о фаллосах и не мечтаю!
— Пошляк! — фыркнула Саломея.
— Ага. А кто ж еще, как не я? — ответил Виктор и добавил: — Ладно. Будем внимательны.
Виктор знал, о чем говорил. С давних пор Каппадокия была краем неспокойным. Через него проходили греки, персы, римляне, арабы, монголы, крестоносцы. Местные жители-хетты от этой милитаризованной братии прятались под землей. Позднее в Каппадокии насчитали около двухсот катакомбных селений, больших и поменьше. Почти все они необитаемы, но некоторые и сейчас прячут исламских экстремистов.
Деревня Соганлы, в переводе с турецкого «Луковая» — одно из каппадокийских селений близ катакомб. Местные жители считают, что название их деревни на самом деле происходит от слов «Сонна кальды» — «дальше некуда», произнесенных в Средние века неким предводителем арабов, захвативших Каппадокию.
Мотоциклисты остановились здесь, чтобы пообедать в местной забегаловке. Саломея попросила ишкембе чорбасы — суп из овощей и требухи: еда сытная, недорогая, для бедных и студентов. А Лавров заказал тести-кебаб. Для него мясо и овощи запекают в глиняном горшке в печи три часа при температуре восемьдесят градусов.
— Ем я свой тести-кебаб и вспоминаю, как первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова рассказывала: разглядывая планету из космоса, она обратила внимание на две достопримечательности планетарного масштаба — Великую Китайскую стену и Каппадокию, — задумчиво сказал Виктор.
Христианство в Каппадокию принес еще апостол Павел. А первым епископом в IV веке стал Василий Великий — создатель учения о Святой Троице. В пещерном монастыре, где он жил, возвышается огромная туфовая скала-останец с тремя базальтовыми маковками. Глядя на эту скалу, святой Василий и создал свое учение о Боге-отце, Боге-сыне и Духе Святом, которые суть единое.
А еще Василий Великий написал своему сподвижнику Григорию Богослову в Константинополь письмо с предложением отмечать день рождения Иисуса 25 декабря, чтобы отвлечь внимание мирян от популярного в то время праздника бога Митры. Григорий Богослов поделился этим соображением с императором Феодосием, и тот повелел отмечать Рождество не бога Митры, а Сына Божия Иисуса Христа. Так с тех пор и повелось. А когда на самом деле родился Иисус, евангелисты не написали, хотя знали эту дату наверняка. Просто Иисус не желал, чтобы его личность превращали в культ. Но не все получается даже у Сына Божия, как видим.
Христианский монастырь у Василия Великого был не первый, зато святой Василий написал первый монастырский устав. Именно он послужил образцом для всех остальных христианских монастырей в мире. Но не только. Еще образцами послужили церкви монастыря Василия Великого. К концу первого тысячелетия в Каппадокии проживали сорок тысяч христиан. Здесь насчитывается шестьсот скальных и подземных церквей. Они вырублены в туфовых скалах-останцах с базальтовым навершием-луковкой. Все православные церкви в мире своей формой имитируют каппадокийские перибаджалары.
— У тебя есть удивительное качество, инок Ермолай, — с иронией заметила Саломея, — прятать свои мысли за своей поразительной эрудицией. Ведь ты сейчас не о том думаешь, о чем рассказываешь… Ну и о чем ты думаешь?
— А думаю я, — после долгой паузы ответил Виктор, — что вот найдем мы эту чертову длань…
— Не чертову, а Иоанна Крестителя, — строго поправила девушка.
— Ну да. Длань Иоанна Крестителя… черт бы ее побрал.
— Не кощунствуй! — рассердилась Саломея.
— И что дальше? — продолжал Виктор. — Вернемся обратно, и ты войдешь в эту проклятую пещеру, спрячешь артефакт в стену и зароешься в подземелье, как крот?
— Я — хранитель десницы! — уже не так уверенно сказала Саломея. — Моя жизнь посвящена…
— Что за вздор? — выкрикнул Виктор, перебив девушку. — Родиться только для того, чтобы спрятать кусок старого скелета и умереть вместе с ним?
Саломея испуганно огляделась, будто боялась, что их кто-то услышит. Но в маленьком кабаке не было никого. Только в небольшом окошке, откуда они получали еду, виднелась физиономия турка в феске.
— Витя, что ты говоришь? — еще более неуверенно произнесла Саломея.
— А что я говорю? — обиженно откликнулся Лавров. — На дворе двадцать первый век! Люди в космос летают! Атом расщепили! Живут как хотят! А кому-то надо просто умереть, непонятно, на кой хрен!
— Витя! Это моя вера! Я обязана!
— Никому ты и ничем не обязана! — горячился Виктор. — Хранить — может быть, и да, но умирать за это? Бред! Возможно, у мандеев Иоанн и есть Мессия, но я в данном случае не согласен! Ты хочешь остаться в пещере?
— Это серьезный, продуманный, надежный, функциональный и очень легкий в обращении пистолет, — представил он свой арсенал. — Патрон одинаково эффективен в ближнем и дальнем бою, а пуля обладает исключительными поражающими свойствами. Пистолет слегка великоват, зато очень легкий, так что его ношение не принесет неудобств.
— Неплохо для дервиша, — улыбнулся Виктор.
— А то… — Саломея посмотрела на Лаврова, дескать: «Вот видишь? А ты сомневался!»
— И еще, — добавил Любиянкич, продолжая не замечать Лаврова, будто его и не было вовсе. — Ты не говорила, но я позволил себе заправить оба мотоцикла. Бак у них вмещает двадцать с лишним литров, а расход топлива — пять литров на сто километров. Должно хватить на весь путь.
Текия находилась в уединенном месте, и, кроме Ирфана Любиянкича, здесь никто не жил постоянно. Особенно сейчас, перед Новым годом. Рядом с текией находилась небольшая запруда, по берегам которой ходили домашние куры. На том берегу на веревках сушилась одежда. На деревянном помосте, вдававшемся в воду, нещадно дымил маленький костерок в железной жаровне.
Лавров принял холодный душ под большим ржавым баком, укрепленным на четырех деревянных столбах, держащихся друг за друга с помощью массивной железной цепи. Ирфан принес ему полотенце.
— Спасибо, что помогаешь Светлане, — поблагодарил Любиянкич.
Это были первые слова, сказанные дервишем непосредственно Виктору.
— На здоровье, — ответил украинец, фыркая от холодной воды.
Ему это «спасибо» казалось настолько неуместным, что он чуть было не рассмеялся.
— Что вы задумали? — спросил босниец, не поняв иронии Лаврова.
— Прокатиться по горным тропам, — ответил Лавров, насухо растирая тело жестким полотенцем. — Подышать горным воздухом, навестить наших новых знакомых «Серых Волков»…
Старый дервиш молча и с тревогой посмотрел на Саломею, которую видел в дверном проеме сарая с мотоциклами.
— Береги ее, — печально произнес дервиш.
— Она сама кого хочешь сбережет, — ответил Виктор.
Его фигура впечатляла. Немногие мужчины в этом возрасте могли похвастать такой физической формой. Дервиш еще раз внимательно посмотрел на журналиста и кивнул головой, словно благословляя его на подвиги.
Саломея, откинув брезент с двухколесных машин, с удовольствием щелкала переключателями горного байка «Кавасаки KLR 650».
— У «Серых Волков» всюду глаза, — предупредил Любиянкич. — Езжайте окольным путем.
— Лучше коротким, — возразила Саломея спокойным голосом.
— Ты что, плохо слышала? — укоризненно посмотрел Виктор на девушку. — Дедушка дело говорит.
— Видал я таких внучков! — вдруг рассердился дервиш. — Сам небось дед уже!
— Да нет, Бог миловал вроде пока… — выдохнул Виктор.
— Агенты дежурят на всех дорогах вплоть до Нигде, — продолжал увещевать Ирфан.
— Так уж и на всех, — усмехнулась Светлана, завела мотор и каблуком сложила мотоциклетную подножку.
— Ну ты посмотри на нее! — возмутился Любиянкич. — Сколько апломба!
Им предстояло преодолеть триста шестьдесят километров по тропам вулканических гор Мелендиз и Позанты. Там, близ города Нигде, в скальном монастыре византийских времен разместилась база Альпаслана Челика.
— Он что же, пастух, что в горах живет? — спросил Виктор.
— Ну да. Какой там пастух, — крякнул дервиш. — Сын бывшего мэра турецкого города Кебан в провинции Элязыг.
Виктор присвистнул от удивления.
— Я хорошо помню, как все СМИ галдели: мэр Кебана проводил своего сына воевать в Ирак, — запальчиво рассказывал старый босниец. — Обычный исламист-фанатик! Вот он кто! Потом этот подонок вернулся в Турцию и сколотил молодежный отряд из таких же отморозков — «Бозкурт»[26].
— Неофашист? — спросил Виктор.
— Что-то вроде того, — ответил дервиш. — Ультраправые турки мечтают установить халифат, а затем вернуть Турции границы Османской империи. А вот х… — вдруг выругался босниец непечатно и по-русски.
— Я тоже так думаю! — поддержал старика Виктор, заводя мотоцикл.
Через каких-то десять минут Лавров и Саломея уже неслись по горным дорогам навстречу новым приключениям.
5
Новенькие горные мотоциклы «Кавасаки KLR 650» радовали четырехтактным мотором и сверхпрочной трансмиссией. Саломея, как в цирке, совершала прыжки с мотоциклом при первой же подходящей складке местности. Виктор ехал ровно, демонстрируя выдержку, граничащую с равнодушием.
— Мы потеряли форму? — спросила женщина, поравнявшись с ним на расширении горной тропы.
— Очень скоро наверстаем, — ответил Лавров так же спокойно, как ехал.
— Я большего ждала от украинца! — поддела его Саломея.
— А я, по правде сказать, от сербки ничего не жду! — огрызнулся Виктор.
Саломея рассмеялась:
— Вот это ты хорошо делаешь!
Она повернула правую рукоятку руля и опять вырвалась вперед. Тропа была все еще широкой, и это позволило Виктору обогнать ее слева и подсечь поворотом направо, туда, где козья тропа перемежалась неглубокими грязевыми лужицами. Но девушка не сдалась и, обогнав Лаврова справа, вытеснила его с тропы на пологий склон, поросший зеленой травой. По этому склону Лавров обогнал Саломею, опять пересек ей путь, выскочив на правый склон, и ушел в затяжной прыжок, после которого опять очутился на козьей тропе, далеко впереди своей спутницы. Мальчишество? А что? Любой взрослый мужчина хотя бы раз в жизни мечтает опять стать мальчишкой, чтобы доказать девчонке, что он крут. Пусть он миллионер, вдруг остановившийся на дороге и забравшийся по локоть в капот заглохшего «мини-купера» юной красавицы. Пусть он обычный дворник, вдруг решивший поднести чемодан студентке просто так, за одну улыбку. Против этого не попрешь — природа.
На узком мостике всего из двух бревен Саломея подняла мотоцикл «на козу» и преодолела преграду на заднем колесе. Лавров оглянулся на переднее колесо мотоцикла, сверкающее спицами у него над головой, но тропы не уступил. Там, где дорожка обрывалась на трехметровом камне, они прыгнули одновременно, но снова мотоцикл Виктора приземлился первым и на корпус впереди. Так Виктор ни разу не отдал первенства Саломее, пока не остановился на отдых.
— Ну, окей. Повеселились, и хватит, — сказал он, заглушив мотор. — Давай сверимся с картой, где мы находимся.
Каппадокия — центр Анатолии, Малой Азии. Столетиями ее границы менялись. Сегодня установить точные исторические и географические пределы Каппадокии довольно сложно. Современная Каппадокия — это части земель нескольких турецких провинций. В том числе провинции Нигде.
Несколько миллионов лет назад лава вулканов покрыла плато на сотни километров вокруг. Ветер, вода и разность температур создали из вулканических пород — туфа и базальта — нереальные ландшафты с гигантскими валунами, пещерами и долинами. Не надо обладать развитой фантазией, чтобы среди нагромождения скал разглядеть исполинскую женскую грудь или окаменевших верблюдов. А вот камень, похожий на человека в кепке, а вот — на корову, а вот — на слона. Ну честное слово! Слон, но только каменный!
В Каппадокии говорят так: «Когда солнце садится, из своих подземных убежищ вылетают феи. У них под землей есть дома, а у домов — дымовые трубы». Турки называют эти столбы «перибаджаларами» — дымоходами фей.
— А мне кажется, — заметила Саломея, указывая на скалы долины Любви, — да наверняка и тебе тоже, что дымоходы фей какие-то фаллические!
— Ну, это кто о чем думает, — поддел спутницу Лавров. — Лично я о фаллосах и не мечтаю!
— Пошляк! — фыркнула Саломея.
— Ага. А кто ж еще, как не я? — ответил Виктор и добавил: — Ладно. Будем внимательны.
Виктор знал, о чем говорил. С давних пор Каппадокия была краем неспокойным. Через него проходили греки, персы, римляне, арабы, монголы, крестоносцы. Местные жители-хетты от этой милитаризованной братии прятались под землей. Позднее в Каппадокии насчитали около двухсот катакомбных селений, больших и поменьше. Почти все они необитаемы, но некоторые и сейчас прячут исламских экстремистов.
Деревня Соганлы, в переводе с турецкого «Луковая» — одно из каппадокийских селений близ катакомб. Местные жители считают, что название их деревни на самом деле происходит от слов «Сонна кальды» — «дальше некуда», произнесенных в Средние века неким предводителем арабов, захвативших Каппадокию.
Мотоциклисты остановились здесь, чтобы пообедать в местной забегаловке. Саломея попросила ишкембе чорбасы — суп из овощей и требухи: еда сытная, недорогая, для бедных и студентов. А Лавров заказал тести-кебаб. Для него мясо и овощи запекают в глиняном горшке в печи три часа при температуре восемьдесят градусов.
— Ем я свой тести-кебаб и вспоминаю, как первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова рассказывала: разглядывая планету из космоса, она обратила внимание на две достопримечательности планетарного масштаба — Великую Китайскую стену и Каппадокию, — задумчиво сказал Виктор.
Христианство в Каппадокию принес еще апостол Павел. А первым епископом в IV веке стал Василий Великий — создатель учения о Святой Троице. В пещерном монастыре, где он жил, возвышается огромная туфовая скала-останец с тремя базальтовыми маковками. Глядя на эту скалу, святой Василий и создал свое учение о Боге-отце, Боге-сыне и Духе Святом, которые суть единое.
А еще Василий Великий написал своему сподвижнику Григорию Богослову в Константинополь письмо с предложением отмечать день рождения Иисуса 25 декабря, чтобы отвлечь внимание мирян от популярного в то время праздника бога Митры. Григорий Богослов поделился этим соображением с императором Феодосием, и тот повелел отмечать Рождество не бога Митры, а Сына Божия Иисуса Христа. Так с тех пор и повелось. А когда на самом деле родился Иисус, евангелисты не написали, хотя знали эту дату наверняка. Просто Иисус не желал, чтобы его личность превращали в культ. Но не все получается даже у Сына Божия, как видим.
Христианский монастырь у Василия Великого был не первый, зато святой Василий написал первый монастырский устав. Именно он послужил образцом для всех остальных христианских монастырей в мире. Но не только. Еще образцами послужили церкви монастыря Василия Великого. К концу первого тысячелетия в Каппадокии проживали сорок тысяч христиан. Здесь насчитывается шестьсот скальных и подземных церквей. Они вырублены в туфовых скалах-останцах с базальтовым навершием-луковкой. Все православные церкви в мире своей формой имитируют каппадокийские перибаджалары.
— У тебя есть удивительное качество, инок Ермолай, — с иронией заметила Саломея, — прятать свои мысли за своей поразительной эрудицией. Ведь ты сейчас не о том думаешь, о чем рассказываешь… Ну и о чем ты думаешь?
— А думаю я, — после долгой паузы ответил Виктор, — что вот найдем мы эту чертову длань…
— Не чертову, а Иоанна Крестителя, — строго поправила девушка.
— Ну да. Длань Иоанна Крестителя… черт бы ее побрал.
— Не кощунствуй! — рассердилась Саломея.
— И что дальше? — продолжал Виктор. — Вернемся обратно, и ты войдешь в эту проклятую пещеру, спрячешь артефакт в стену и зароешься в подземелье, как крот?
— Я — хранитель десницы! — уже не так уверенно сказала Саломея. — Моя жизнь посвящена…
— Что за вздор? — выкрикнул Виктор, перебив девушку. — Родиться только для того, чтобы спрятать кусок старого скелета и умереть вместе с ним?
Саломея испуганно огляделась, будто боялась, что их кто-то услышит. Но в маленьком кабаке не было никого. Только в небольшом окошке, откуда они получали еду, виднелась физиономия турка в феске.
— Витя, что ты говоришь? — еще более неуверенно произнесла Саломея.
— А что я говорю? — обиженно откликнулся Лавров. — На дворе двадцать первый век! Люди в космос летают! Атом расщепили! Живут как хотят! А кому-то надо просто умереть, непонятно, на кой хрен!
— Витя! Это моя вера! Я обязана!
— Никому ты и ничем не обязана! — горячился Виктор. — Хранить — может быть, и да, но умирать за это? Бред! Возможно, у мандеев Иоанн и есть Мессия, но я в данном случае не согласен! Ты хочешь остаться в пещере?