Поворот ключа

Тот же страх я видела в глазах у малышей, которые повторили плохое слово, не понимая, как отреагируют взрослые, — испуганная попытка уйти от ответа, стремление замкнуться в себе и наконец полное отрицание. Давить на нее сейчас бесполезно, я только все испорчу.

Девочки… он заставляет их делать то, чего они не хотят…

К горлу подступила дурнота. Жуткая ситуация, о которой предупреждают все руководства по безопасности и с которой я надеялась никогда не столкнуться. Может, я неправильно поняла? О каких девочках говорила Элли? О себе и Мэдди? Или о каких-то других? И кто «он»? Билл? Джек? Учитель в школе? Или…

Да нет же! Перед моими глазами встало измученное, убитое горем лицо старика, смотревшее на меня с экрана телефона. Глупости! Если я пойду к Сандре с этой чушью, она рассмеется мне в лицо. Мне нечего ей сказать. Элли упрется, что ничего не говорила, и я буду выглядеть полной дурой.

Кусая ногти, я смотрела вслед Элли, как вдруг из коридора раздался шум, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности.

На пороге стояла Джин Маккензи. Сняв пальто, она предстала передо мной свежая и бодрая, в аккуратной шерстяной юбке и накрахмаленной белой блузке.

— Доброе утро, миссис Маккензи, — сказала я, внезапно осознав свой жалкий вид — в одном халате, с растрепанными волосами.

— Что-то вы сегодня рано, — неодобрительно пробурчала она.

Не знаю, что на меня нашло. Возможно, сказалось недосыпание или тревожный осадок от разговора с Элли.

— Почему я вам так не нравлюсь? — сердито спросила я.

— Простите? — Повесив пальто в шкаф, домработница повернулась ко мне.

— Вы прекрасно меня расслышали. Вы невзлюбили меня с первого дня. Почему?

— Думаю, вам показалось, мисс.

— Неправда. Если это из-за того случая, то повторяю: я не запирала чертову дверь и не оставляла детей на улице, ясно?

— О доброте судят по делам, — лаконично заявила Джин и направилась в буфетную.

Я догнала ее и схватила за руку.

— Что, черт возьми, это значит?

Она вырвала руку, и ее глаза сверкнули ненавистью.

— Я бы попросила не обращаться со мной так и не употреблять бранных слов при детях.

— Я задала вам простой вопрос, — парировала я.

Не обращая на меня внимания, она прошла в буфетную, озабоченно потирая руку, точно я причинила ей нестерпимую боль.

— И прекратите называть меня «мисс», — крикнула я ей вслед. — Мы не в гребаном аббатстве Даунтон[5].

— А как прикажете вас называть? — огрызнулась она через плечо.

Уже повернувшись к лестнице, чтобы идти будить Мэдди, я остановилась как вкопанная и вперила взгляд в невыразительную спину домработницы, согнувшуюся над раковиной.

— Ч-что вы сказали?

Вместо ответа она включила воду, заглушившую мои слова.



— Пока, девочки! — крикнула я, провожая взглядом Элли и Мэдди, бредущих к школьному крыльцу. Мэдди молча шла дальше, опустив голову и не обращая внимания на болтовню своих подружек, а Элли оторвалась от разговора с худенькой рыжеволосой девочкой и с дружелюбной улыбкой помахала мне рукой. Я невольно улыбнулась в ответ. Петра лепетала что-то у меня на руках, сквозь ветви деревьев светило теплое летнее солнце, пели птицы. При свете дня ночные страхи показались мне совершенно беспочвенными, а искаженное лицо несчастного старика начисто изгладилось из памяти.

Усаживая Петру в автокресло, я услышала звяканье телефона. Письмо от Сандры.

О господи! Только этого не хватало. Наверное, она увидела, как я чуть не ударила Мэдди, или заметила, что я постоянно подкупаю детей сладостями. А может, домработница нажаловалась?

Пока я открывала письмо, у меня живот сводило от страха, но в теме было написано «новости».



Здравствуй, Роуэн!

Извини, что пишу — я на встрече и не могу позвонить. Ярмарка проходит очень хорошо, только Билла вызвали в Дубай решить кое-какие вопросы, и мне придется заняться проектом в Кенсингтоне в одиночку. Это означает, что я буду отсутствовать дольше, чем предполагала, ничего не поделаешь. Вернусь в следующий вторник, то есть через неделю. Ты справляешься?

Что касается детей. Рианнон сегодня заканчивает учебу. Мать Элизы любезно предложила ее подвезти (они живут в окрестностях Питлохри и все равно проезжают мимо). Ри будет в Хетербро не раньше полудня. Я ей написала, так что она в курсе наших дел и с нетерпением ждет встречи с тобой.

Вчера в разговоре с Биллом Джек сказал, что ты прекрасно ладишь с девочками, и я рада, что все хорошо. Звони, если есть вопросы, а я постараюсь связаться с вами перед сном.

Обнимаю, Сандра.


Я и сама не понимала, что чувствую: облегчение или тревогу. Здорово, конечно, что Джек замолвил за меня доброе словечко. Но еще неделя… До сих пор я даже не понимала, с каким нетерпением жду пятницы, отсчитывая дни, словно в тюрьме. Срок заключения увеличили на четыре дня. Да и Рианнон приезжает… Или это к лучшему?

Мысль, что в доме появится еще кто-то, меня бесспорно, успокаивала. В воспоминании о шагах на чердаке, медленных, ритмичных, было что-то абсурдное, однако даже при свете дня волоски у меня на руках вставали дыбом. Присутствие в соседней спальне живого человека, пусть даже строптивой четырнадцатилетней девчонки, позволит мне вздохнуть свободнее. Хотя… Перед глазами замаячили кроваво-красные буквы на двери: «Отвали, или сдохнешь!» Очень похоже на бессловесную ненависть Мэдди. Ладно, посмотрим, не стоит заранее записывать Рианнон во враги.



Обратная дорога из школы заняла больше времени, чем в прошлый раз, потому что передо мной тащился какой-то фургон. Я терпеливо ехала за ним от самого Карнбриджа, надеясь, что он куда-нибудь свернет, но машина упорно ехала в нашу сторону, даже когда в округе не осталось других населенных пунктов и дорога сузилась. Перед съездом к Хетербро я уже собиралась включить левый поворот и объехать надоевшую помеху, как вдруг водитель тоже показал, что поворачивает налево, свернул к нам и остановился, так что мне пришлось дать по тормозам.

Дверца с пассажирской стороны открылась, из фургона выпрыгнула светловолосая девчонка с рюкзаком на плече. Она сказала что-то водителю, и задняя дверь открылась. Пассажирка выволокла на дорогу огромный чемодан, хлопнула дверцей и отошла назад. Фургон уехал.

Не успела я высунуться в окно и спросить, кто она такая и что здесь делает, как блондинка вытащила из кармана телефон и направила на ворота. Они открылись.

Разумеется, это не Рианнон: она должна вернуться не раньше полудня, да и этот обшарпанный фургон не может принадлежать респектабельной женщине, матери Элизы. Может, еще какая-нибудь приходящая помощница? А почему с таким огромным чемоданом?

Я подождала несколько минут, пока незнакомка отойдет от ворот, и надавила на газ. Она удивленно обернулась, но не освободила дорогу, а встала, уперев руки в бока. Я резко затормозила и опустила стекло.

— Чем могу помочь?

— Это я должна спросить, — сказала юная особа на чистом королевском английском, абсолютно без шотландского акцента. — Кто ты такая и что делаешь в машине моих родителей?

Значит, все-таки она.

— Здравствуй, ты, должно быть, Рианнон. Извини, я не ждала тебя раньше полудня. Я Роуэн. — Незнакомка недоверчиво уставилась на меня, и я нетерпеливо добавила: — Новая няня. Разве мама тебя не предупредила?

Глупо было продолжать разговор через окно. Я поставила машину на парковочный тормоз, вышла и протянула руку.

— Приятно познакомиться. Извини, я тебя не ждала — Сандра сказала, что ты приедешь не раньше двенадцати.

— Роуэн? Но ты… — начала девушка, нахмурив брови, однако не договорила и потрясла головой. На ее губах появилась не слишком искренняя улыбка. — Ладно, не парься.

— Я… что? — Моя рука упала.

— Я же сказала, не парься. И не обращай внимания на мою маму, она вокруг себя ни хрена не видит. Как ты уже, вероятно, заметила… Ну и чего ждем?

— Что? — не поняла я.

— Грузи чемодан.

Она все больше меня раздражала, и тем не менее не хотелось начинать знакомство с ссоры. Проглотив гордость, я покатила чемодан к машине. Он оказался чертовски тяжелым. Не дождавшись, пока я запихну его в багажник, Рианнон уселась сзади, рядом с Петрой.

— Привет, паршивка, — любовно поприветствовала она сестренку и повернулась ко мне. — Так и будем сидеть здесь и наслаждаться видами?

Я сцепила зубы и так яростно надавила на газ, что из-под колес полетел гравий.



Оставив меня разбираться с Петрой и неподъемным чемоданом, Рианнон устремилась на кухню. Когда я с ребенком на руках наконец изловчилась вкатить чемодан в дом, она уже сидела за стойкой с гигантским сэндвичем.

— Ну-у-у, — протянула она, — говоришь, ты Роуэн? Должна признаться, ты выглядишь не так, как я ожидала.

В ее тоне мне почудилась скрытая угроза, и я не могла понять, что она имеет в виду.

— А чего ты ожидала?

— Даже не знаю. Просто… кого-то другого. Ты почему-то не похожа на Роуэн, — ухмыльнулась Рианнон и, не дав мне опомниться, добавила, откусив большой кусок сэндвича: — Внеси в список покупок майонез. Между прочим, где, черт возьми, собаки?

Я моргнула. Мне казалось, что задавать вопросы здесь должна я. Почему я вечно позволяю людям собой помыкать? Тем не менее вопрос был резонный, и я постаралась ответить спокойно:

— По просьбе твоего отца Джек поехал за недостающими документами и взял Клода и Хиро с собой, они любят путешествовать.

На самом деле Джек избавлял меня от лишних хлопот, но я не хотела признаваться высокомерной избалованной девице, что мне трудно справиться с тремя маленькими детьми и парочкой лабрадоров.

— Когда вернется?

— Джек? Не знаю. Думаю, сегодня.

Рианнон кивнула, задумчиво пожевала и произнесла с набитым ртом:

— Кстати, сегодня у Элизы день рождения, и ее мама пригласила меня с ночевкой. Можно?

Видно было, что она спрашивает чисто формально. Я кивнула.

— Только я на всякий случай напишу твоей маме. А где живет Элиза?

— В Питлохри. Около часа на машине, за мной ее брат заедет.