Поводырь

Приказаний у меня пока не было. Я не сходя с места как мог накачал Кендала здоровьем, запустив регенерацию на разрешенный максимум — больше сделать было нельзя, в противном случае организм съест сам себя. Ему сейчас надо очень много есть и здороветь. Ну а потом мы пошли к капитану.

Капитана я нашел на мостике, окруженного охраной из матросов и стражников. Все ощетинены оружием, целятся в меня из арбалетов и луков, так что пришлось быстренько вставить им мозги на место — повыдергивал из рук луки и арбалеты, а кое-кого швырнул на палубу, как кегли. Ну чтобы не загораживали проход и дали доступ к капитанскому телу. Мне не хотелось его унижать перед командой, поднимая в воздух за ногу.

— Капитан! Сейчас ты разворачиваешь корабль, и поднимаешься по реке туда, откуда меня забрал. И тогда я тебя не убью. И не убью больше никого из твоей команды. Если отказываешься это сделать…

— Нет! Нет, не отказываюсь! — капитан был здоровенным, грубым мужиком лет сорока, явно видавшим виды — совершенно пиратская морда. Но он перепугался так, что едва не наделал в штаны. Особенно тогда, когда Уго подошел, и вдруг встал на задние лапы, заглянув ему прямо в глаза. Да…добрым словом и пистолетом можно сделать гораздо больше, чем просто добрым словом!

Еще я потребовал, чтобы нашли и принесли нашу одежду, а также дали мыло и много воды. Мы вымылись, смыв с себя кровь, пот и нечистоты (нас никто не выводил в сортир!), а когда закончили с мытьем и оделись, я взял пачку бумаги, исписанную красивым мелким почерком, и отправился в камбуз, где под испуганным взглядом кока отправил бумагу в огонь очага. А потом перемешал пепел кочергой. Так, на всякий случай.

Кендал мылся сам — после моего лечения ему стало гораздо легче, он уже не хрипел и не плевался кровью. Хотя и шатался, как дерево под осенним ветром.

Я приказал прибраться в каюте и выбросить трупы инквизиторов за борт, а потом смотрел, как вскипает красная пена там, где мелькают быстрые тела речных гадов. Закономерный конец. Эту организацию вообще нужно уничтожить — всю, полностью! Инквизиция заражена, и давно уже смердит, как гангренозная нога. А такую ногу врачи рекомендуют ампутировать. Иначе смерть всему организму.

Нам принесли еду — горячую, вкусную. Вкусную скорее всего потому, что мы не ели с тех пор, как нас захватили в замке. А потом мы улеглись спать в чистой, вымытой каюте, из которой я выдрал остатки цепей, закрепленных на стене. Максим встал на страже с мечом в руках. Оружие я тоже потребовал, и никто не осмелился мне возражать.

Мы лежали на тюфяках — я обнял своего котейку, а он так громко мне тарахтел-мурлыкал, что наверное этот звук был слышен по всей галере. Он мне рассказал, как гнался за кораблем, как разыскал меня. А я ему — о том, как глупо меня захватили. И как я был неосторожен, едва не став виновником гибели и его, и моих друзей, и самого Уголька, моего брата, моего самого лучшего друга. И попросил у него прощения. На что Уго рассмеялся и сказал, что он сам был глуп, потому что полез в расставленную ловушку. И оба мы дураки, и нам нужно как можно скорее умнеть. И я его в этом поддержал.

Все хорошо, что хорошо кончается? Да не дай бог…вот так. Это просто чудо, что я сумел разорвать, расширить «сосуды» для передачи магической энергии. А если бы нет? Честно сказать — мне даже страшно об этом думать. Просто мороз по коже. Лучше буду думать о хорошем — например — о теплом животике моего котейки. И о его холодном носе, которым он меня просто затыкал. А язык шершавый…ну как наждачкой, ей-богу!





Глава 10




Возвратились даже быстрее, чем плыли вниз по течению. Я потребовал от капитана поставить паруса, и…хорошенько разогнал приличный такой ветерок, подгонявший галеру не хуже чем мощный дизель. Только успевай правь! То, что при всем при этом хлестал проливной дождь, секло градом и волны смывали с берега мусор в виде веток и хвои — это так, побочный эффект, не имеющий никакого значения. И кстати сказать, мне не пришлось стоять на палубе и сосредоточенно поддерживать движения воздушных масс. Я лежал на кровати, и мысленно представлял, как это все происходит. И честно скажу — мне ужасно нравилось мое новообретенное умение. Гораздо больше, чем умение кидать огненные шары и сжигать неприятеля плазменной сетью. Все-таки от воздушного колдовства больше прока, чем от огненных игрищ — дождь всегда нужен полям, особенно если они находятся в зоне рискованного земледелия — так, например, в моем мире называли степи Заволжья. Да и все степи, что там имелись. То есть посадишь зерно в землю, и не факт, что оно прорастет, а если и прорастет — не факт, что растение не засохнет чуть позже. И что ты сможешь убрать урожай, а его не унесет налетевшей пылевой бурей.

Когда мы покидали корабль, я видел, как капитан галеры сделал знак поклонения Создателю — радуясь освобождению от опасных пассажиров. Вообще-то я не собирался ему ничего делать плохого, знал, что он человек подневольный, не мог отказать инквизиторам, однако он был одним из участников нашего захвата, так что по-хорошему должен был огрести по-полной. Захоти я ему отомстить — что бы он мог сделать? Но я не захотел.

Мы забрали имущество инквизиторов — у них с собой оказалась в наличии очень даже кругленькая сумма — и в монетах, и в банковских векселях на предъявителя. В городе имелся имперский банк, так что я мог в любой момент обналичить эти векселя. Их было на пятьдесят тысяч золотых. И это даже не кругленькая, это огромная сумма в этом мире. Зачем, куда вез такие деньги магистр инквизиции — я не знаю. Да и не хочу знать. Может, собирался передать деньги местным инквизиторам, но из-за спешки не смог этого сделать? Очень уж он спешил попасть на корабль вместе со мной — слишком ценная добыча. Могли ведь и не дать увезти! Если бы сообразили стрелять в спину. Никакая магия не спасет от выстрела в спину, и ни один человек не сможет не спать несколько дней кряду. Если бы Максим и Кендал сообразили, как надо действовать — инквизиторы не ушли бы живыми. Наверное. Мне так кажется.

В общем — все мы сглупили, но теперь возвращаемся домой с победой — если только так можно все это назвать. Почему это сомнительная победа? Да все очевидно. Во-первых, я засветился, потеряв наведенную магическую маску. А значит, теперь все знают, что я жив и нахожусь у себя в замке. И теперь я просто мед для мух, не более, и не менее.

Во-вторых, мы убили инквизиторов. А значит — теперь нашим врагом является самая могущественная организация Империи.

Впрочем, с другой стороны — а что, разве до того эта организация не была нашим врагом? Нашим — потому, что Максим и Кендал мои люди, а значит, заплатят по счетам так же, как и я, «бунтовщик». Теперь наши с ними судьбы свиты в одну веревку.

Итак, о том, что случилось на судне и в замке вскорости узнает вся Империя, и в том числе ее глава. И мне придется сидеть в замке безвылазно — по крайней мере, они все так думают. Следует ждать карательный экспедиционный корпус, который попытается поставить меня на место. Вернее — положить. В семейный склеп положить. Но это случится только после того, как прекратится нашествие степняков — это совершенно очевидно. Я не могу назвать императора и его сына идиотами, а значит, легко будет проследить ход их мыслей. А думать они будут так: «Скоро нашествие степняков, и Конто первыми попадут под удар Орды. Так зачем тогда нам тратить ресурсы, если дикари все сделают за нас? Дождемся, когда Конто и степняки как можно больше покрошат друг друга, придем, и добьем оставшихся!» Хороший план. Элегантный и эффективный.

Мы ехали по улицам города на лошадях, принадлежавших ранее инквизиторам, и нас никто не узнавал — плащи с капюшонами скрывали лица, ну а лошади — они лошади и есть, и ничем не отличаются от других лошадей. Плащи не вызывали удивления, потому что после моего вмешательства в природу в городе и вокруг него шел бесконечный, тягучий дождь, уже превративший канавы вдоль улиц в полноводные ручьи, а пыль на немощенных улицах окраины в жидкую и вонючую грязь.

Паром не работал, паромщики сидели в своем домишке и ждали, когда выглянет солнце и успокоится ветер — не опасный для парома, но холодный и неприятный. Не любит здешний народ холодных дождей и ветров, привыкли к жаре и пыли. А я вот наслаждался, вдыхая прохладный, напоенный дождевыми каплями воздух, и ничуть меня дождь не напрягет. Я даже порадовался, что устроил такой потрясающий катаклизм: пока степь не просохнет, армия степняков никуда не двинется. Месить грязь это не в привычках степных воинов.

Кендал и Максим едва не пинками выгнали паромщиков под дождь, и те ворча и оглядываясь на своих обидчиков поплелись к паромной платформе, на которую мы скоро и водрузились.

Да, что-то я раскочегарил стихию — под ногами чавкающая грязь, с небес потоки ледяной воды, если бы не подковы, лошади пяток раз точно грохнулись бы на бок. Хорошо, что в сумах инквизиторов нашлись плащи, закрывающие нас с ног до головы. Специфические такие плащи, черные, инквизиторские. Теперь мы похожи на здоровенных черных ворон, усевшихся на лошадей.

Двери замка закрыты, и как бы мы не стучали, никто не собирается нам открывать. И это притом, что явно нас видели и со стен, и в смотровые отверстия. Я вдруг с опаской подумал о том, что как бы еще и арбалетного болта не получить в мягкое брюхо. В нашем замке явно недолюбливают инквизицию. Небось решили, что пускай инквизиторы потусуются под дождем — мол, не заметили, как они там у дверей стояли. Ну вот просмотрели, и все тут! Авось свалят в свою нору и не будут бродить по замку как стая шакалов.

Пришлось Кендалу скидывать плащ и вопить, перекрывая шум ливня. Только после этого ворота медленно поднялись, и за опущенной решеткой появилась знакомая фигура.

— Это кто? Кендал, это точно ты?!

— Лазис Горан…у тебя что, глаза повылазили?! Открывай, демоны тебя задери! Мы тут уже целую вечность под дверью толчемся! Замерзли, мать вашу так!

— Слава Создателю! — махнул рукой старый вояка — А мы уж думали…

— Не дождетесь! — усмехнулся Кендал, и его улыбка означала высшую степень веселья. Он редко улыбался, а тем более хохотал.

Мы проехали через ворота, въехали под навес возле конюшни, я спрыгнул с лошади и мысленно сказал:

— Хватит дрыхнуть. Вылезай, ленивый кот!

— Не такой уж и ленивый! — хмыкнул Уго, и толкнув не застегнутую крышку переметной сумы выбрался наружу. Огромный, черный, блестящий, как первоклассный антрацит — он был прекрасен. Потянулся, под взглядами обалдевшей стражи и сбежавшейся прислуги, и протяжно зевнув, уселся и стал разглядывать собравшуюся толпу. Толпа протяжно вздохнула: «Уууу!»

А потом я снял капюшон.

Нет, не скажу, чтобы все пали ниц. И даже на колено не опустились — хотя самый был подходящий момент. Ну как в кино — все так поразились, прослезились, и прямо ко мне — ручку целовать. Типа: «Хозяин, наконец-то!». Ничего такого (увы!) не было, но народ как-то сразу…расслабился, что ли. Может это моя эмпатия сработала? Вот почувствовал облегчение толпы, да и все тут!

А потом посмотрел…и когда успели набежать?! Да тут весь гарнизон собрался! Слуги! Рабы! Даже собаки, и те собрались! Кстати — одна попыталась тявкнуть на Уго, но когда тот двинулся к ней, подняв трубой хвост — тут же ретировалась, взвизгнув и поджав хвост. Не ее уровень, точно!


— Всем привет! — неловко сказал я, окидывая молчащую толпу взглядом — Не ждали?

И не дожидаясь ответа, тут же добавил:

— Ну вот, и я. Теперь я Глава Клана Конто, и значит — ваш хозяин. Нравится вам это, или нет. Сразу же хочу сказать: нахожусь в розыске по обвинению в заговоре против императора. А еще — недавно я убил троих инквизиторов.

По толпе прошел шепоток, и снова воцарилась тишина — такая сочная, такая глухая, что было слышно, как по крыше навеса стучат крупные капли, и как дышат люди, изо рта которых поднимался парок. Похоже, что температура снизилась до таких величин, которых тут никак не могли ожидать.

Моя вина. С воздухом надо работать умело. Получилось так, как если бы некто пытался нарубить хлеба топором — и столешница вхлам, и хлеб разлетелся по комнате.

Ну так что же…меня никто не учил работать с воздушными массами. Все по наитию, самоучкой — так что нечего меня винить! Да и не до тонкостей мне было. Попробую потом потренироваться, но не сейчас. Когда-нибудь.

— Итак, все те, кто боится последствий, кто не будет стоять за меня — можете покинуть замок прямо сейчас. Пока не стало поздно. Если останетесь, и вдруг предадите меня в разгар битвы — убью на месте. Вопросы есть?

Молчание. Никто не пожелал выйти вперед и сказать, что не будет мне служить. Боятся?

— Не бойтесь — откажетесь, ничего вам не будет. Просто уйдете, и все. Есть желающие?

— Нет, господин Глава! — раздался голос Лазиса — Мы будем вам служить, пока живы. И пока есть силы. Даже если к нам притащится вся императорская гвардия.

Стражники, которые стояли и мокли под дождем закивали, заулыбались, и я вдруг с очевидной ясностью осознал, что скоро многих из них не будет в живых. Молодые парни, взрослые, полуседые мужчины — скоро на кладбище возле замка прибавится могил. И ничего с этим не поделать — они сами выбрали свою службу и свою судьбу.

— Я же вам говорила! Я видела, видела! Это был господин Альгис! А вы мне не верили! — голос девушки звенел, и в нем чувствовалась искренняя радость — Я знала, знала что он вернется!

Да, это была та девушка, которую я вылечил. Все-таки она меня запомнила. Ну что же…пусть. Как там ее зовут? Не помню ее имени. Никогда не обращал на нее внимания. Но и неважно — пусть теперь прислуживает мне.

— Как тебя звать? — поманил я девушку.

— Илга! Илга Норис! — девушка поклонилась, по ее щеке текли капли дождевой воды и мне вдруг показалось, что она плачет. Но нет — губы ее улыбались, и на порозовевших от холода щеках девчонки эдакие симпатичные ямочки. Красивая, да! И правда — очень похожа на Барби…как сестра. Так бывает.

— Илга, будешь мне служить — приказал я, и девушка поклонилась — Приготовь мне горячую воду, ванну пусть принесут, поесть приготовят и постель перестелят. И наложницы мои — где? Ах вон они…вижу. Пусть тебе помогают. А пока…все расходитесь по своим делам — кроме Горана. Лазис — ты сейчас тут командовал гарнизоном?

— Да кто же еще — вздохнул помощник кладовщика — Я тут самый опытный, а когда инквизиторы вас повязали и быстро свалили, они не оставили никаких распоряжений — что нам делать. Кто теперь тут командует. Так что пришлось мне брать власть в свои руки.

— Без проблем? — махнул я моим спутникам, и мы пошли по замковой площади к входу в здание, разбрызгивая сапогами лужи между булыжниками.

— Ну как без проблем… — туманно пояснил Лазис — Было, конечно. Пара ребят решили, что теперь власти нет, а значит они тут главные. Потому как большие и сильные. Пришлось им пояснить, кто в доме хозяин.

— Живы? — с интересом осведомился Кендал.

— Ну…почти — усмехнулся Лазис — Даже кости целы. Так…слегка помял. Навел порядок, стал ждать.

— Чего ждать? — усмехнулся я.

— Да чего ждать…чего-нибудь! — пожал плечами Горан, и вздохнул — Кто-то ведь должен поддерживать порядок в доме, пока нет хозяев? Ну вот я и поддерживал. Честно сказать, подозревал, что вы как-нибудь да выкрутитесь. Я всегда знал, господин Альгис, что вы…

— Давай на ты! — приказал я — И без «господина». Продолжай.

— В общем — я всегда считал тебя хитрым парнишкой, который всем еще надает по ушам! Эти идиоты, в том числе твой покойный папаша…прости, Альгис…твой папаша не видел очевидного! А я ему всегда говорил — у парня большое будущее! Кстати, Кендал, ты тоже ни хрена не видел.

— Каюсь, не видел — вздохнул Кендал — Альгис всегда был хорош и на мечах, и умом отличался, но я и представить не мог, чтобы…в общем — дурак был.

— Давайте ближе к делу! — поморщился я — Мои замечательные способности обсудите потом, на досуге. Что случилось во время нашего отсутствия? Было что-то, заслуживающее внимания?

— Было, господин… — вздохнул Горан — Прискакали пятеро стражников из поста на границе. Нет теперь поста. Эти чудом ушли. Стражу степняки вырезали, прислугу взяли в рабство и убили. Теперь между нами и Степью — никого. Хорошо хоть дождь пошел. Степь сейчас — сплошное болото, телеги не пройдут, лошади вязнут и устают, да и ногу могут сломать. Создатель нам благоволит.

Я внутренне усмехнулся — какой, к черту, Создатель?! Это я, криворукий, нагнал сюда туч! Да так, что залил водой степь на сотни километров вокруг! А если бы не это…

— Дальше — продолжил Горан — Приезжали гонцы из города. Городской Глава требует пустить в замок лучших людей города — когда появится Орда. А еще — выделить на защиту города свой отряд. Они собирают ополчение из наемников всех мастей, вот и от нас требуют участия. Мол, Клан Конто всегда стоял на защите города — за то с него и налоги в городскую казну не берут, и вообще…мы сидим у них на шее, так пускай и послужим. Наглое такое письмо… А еще — местная инквизиция нас собирается посетить — завтра, или послезавтра.

— Зачем? — вдруг прогудел молчавший до этого Максим.

— Да зачем нужна инквизиция?! — фыркнул Горан — Дотрахаться до столба и спрашивать его, зачем он занялся чернокнижием. Ну а чего еще делает инквизиция? Мозги выедают у людей, больше ничего.

— Не впускать! — приказал я, и осмотрев присутствующих, невольно вздохнул — Послушайте…еще раз скажу: вы вообще понимаете, что дальше будет? Я сбросил маску — не по своей воле, но сбросил. Теперь все знают, что Конто жив, и что им правит бунтовщик, которого разыскивает Империя. Все, кто меня поддерживает — становятся бунтовщиками. Может вам уйти, пока еще можно?

— Ты смеешься, Глава? — пожал плечами Кендал — Во-первых, я давал клятву служить Клану Конто. Пока жив хоть один из Клана — клятва действует. И кроме того — да я уже бунтовщик! Мы с тобой убили инквизиторов! Да, да — ты убил, но кто это знает, кроме нас? Были вместе! То же самое касается Максима. И если бы не убили — все видели, как мы пытались тебя отбить во дворе замка. Все знают, что мы пошли против инквизиции. Так о чем речь?

— О том, что скорее всего у меня нет будущего — сухо заметил я — С вами все понятно. Горан, ты? Ты ведь не нападал на инквизиторов! Ты можешь уйти.

— Куда? — усмехнулся старый вояка — Мой дом тут, в замке. Тут я и умру. Кроме того — я тоже давал клятву Конто, а значит — должен служить. И насчет того, что не нападал — я ведь не пустил в замок инквизиторов из города. А еще — дал ответ городскому бургомистру, чтобы он шел в зад со своими требованиями. И чтобы не появлялся у замка, а то получит стрелу в задницу. Так кто я? Бунтовщик, само собой. Все мы тут такие.

Замолчали. В мозаичное красно-сине-зеленое окно бился ветер, стучал крупными каплями дождь, над столом горел магический светильник, прикрепленный к специальной люстре, в кресле сопел Уго, времея от времени шевеля ушами, и на душе у меня было грустно и светло. В отличие от Альгиса, у меня есть друзья, которые пойдут со мной до конца. Только вот вправе ли я их втравливать во всю эту суматоху? На самом деле — а что мне теперь делать? Нам делать.