Повелитель войн

– Наглые ублюдки. – Финан сплюнул в сторону речки. – У Этельстана наверняка найдется что сказать по этому поводу.

Эгил, скорее всего, был прав. Противник выбрал поле для битвы и посылал вызов Этельстану, где бы тот ни находился. Так велела древняя традиция норманнов. Как только вызов принимался, все набеги и грабежи прекращались. Враг будет ждать, даст бой на определенном им месте, и побежденному полагалось принять те условия, которые продиктует ему победитель.

– Что, если Этельстан не согласится? – поинтересовался Ситрик.

– Союзники осадят Сестер. И вторгнутся в Центральную Мерсию. – Я посмотрел на восток, на дымы пожарищ, устроенных отрядом, который мы видели на прибрежной тропе. – А потом пойдут дальше на юг. Они хотят сокрушить Этельстана и его королевство.

Люди, прежде ждавшие на невысоком гребне, направились к нам.

– Анлаф. – Финан кивнул в сторону флага с соколом, который держал знаменосец.

Там был с десяток всадников во главе с самим Анлафом. Последний же, вопреки теплой погоде, поверх кольчуги набросил огромную медвежью шкуру. На шее у него сверкало золото, как и на конской сбруе. Король был без головного убора, если не считать тонкого золотого обода. Приближаясь к берегу реки, он ухмылялся во весь рот.

– Лорд Утред! Мы за тобой давно наблюдаем. Я бы мог тебя убить!

– Многие пытались, государь, – ответил я.

– Но я сегодня настроен благодушно, – весело продолжил Анлаф. – Даже жизнь твоего разведчика пощадил!

Он повернулся в седле и махнул людям на дороге. Трое из них поехали к нему, и, когда они приблизились, я разглядел, что один из них Эдрик. Руки у него были связаны за спиной.

– Он старый, как ты, – сказал Анлаф. – Ты знаком с моими спутниками?

Двоих я знал. Селлах, сын Константина и принц Альбы, угрюмо кивнул мне, а рядом с ним стоял Торфинн Хаусаклюйфр, правитель Оркнейяра, более известный как Торфинн Раскалыватель Черепов. Он держал свою знаменитую секиру на длинном топорище и хищно ухмылялся.

– Принц Селлах! – приветствовал я шотландца. – Надеюсь, твой батюшка пребывает в здравии?

– Отец здоров, – сдержанно ответил Селлах.

– Он здесь? – осведомился я, и принц просто кивнул. – Тогда передай ему привет. Надеюсь, скоро он отправится домой.

Константин не поехал выбирать поле боя, и это означало, что именно Анлаф, будучи младше его по возрасту, командует армией. И похоже, что Анлаф наиболее опасный из противников. Король растянул в улыбке свой неестественно широкий рот.

– Лорд Утред, ты пришел присоединиться к нам? – спросил он.

– Мне сдается, государь, что у тебя и так людей хватает.

– Будешь сражаться за христиан?

– Принц Селлах христианин, – напомнил я.

– Как и Овейн из Страт-Клоты. – Анлаф указал на седого мужчину, хмуро глядевшего на меня, сидя на высоком жеребце. – Кто знает, если боги даруют нам победу, может, эти люди сменят веру.

Он посмотрел на дружинников, которые подвели Эдрика к берегу.

– Ты знаком с Гиблеаханом с островов Судрейяр? – спросил Анлаф у меня.

Судрейяр – норманнское наименование кучки избитых штормами островов, если плыть дальше от дикого западного побережья Альбы. Тамошний король Гиблеахан, здоровенный детина, мрачно восседал, сгорбившись, в седле. Его черная борода ниспадала почти до пояса, на котором висел огромных размеров меч. Я кивнул, он сплюнул в ответ.

– Король Гиблеахан меня пугает, – весело заявил Анлаф. – Он утверждает, что его воины – самые свирепые в Британии. Они ульфхеднар, все до единого! Тебе известно, кто такие ульфхеднар?

– Немало мне довелось их перебить, – парировал я. – Так что да, известно.

Анлаф расхохотался:

– Мои люди – тоже ульфхеднар! И они побеждают в битвах! Мы выиграли сражение не так давно. Одолев его. – Анлаф помедлил и указал на мрачного вида человека на крупном гнедом скакуне. – Это Анлаф Сеннкайрех. Всего несколько недель назад он был королем Глимрекра, пока я не разметал его флот! Не так ли, Паршивая Башка?

Угрюмый только кивнул.

– Паршивая Башка? – тихонько переспросил я у Эгила.

– Его последний крупный соперник-норманн в Ирландии, – ответил тот так же тихо.

– Теперь Паршивая Башка и его люди сражаются за меня! – объявил Анлаф. – И тебе стоит последовать его примеру, лорд Утред, ведь я – твой король.

– Король Нортумбрии? – уточнил я, а потом рассмеялся. – Назваться королем легко, а вот стать – трудно.

– За этим дело не станет, – заявил Анлаф. – Видишь ореховые жерди? Передай послание смазливому мальчишке, величающему себя королем всей Британии. Он может встретиться здесь со мной в течение недели. Если мы победим, а так и будет, Альба перестанет платить дань. Нортумбрия будет моей. Уэссекс даст мне золото, много золота, а быть может, я заберу и его трон. И стану королем всей Британии.

– А если Этельстан не примет приглашения? – осведомился я.

– Тогда я предам саксов мечу. Сожгу ваши города, разрушу крепости, возьму ваших женщин себе на забаву, а детей обращу в рабов. Ты передашь ему это послание?


– Передам, государь.

– Когда мы уйдем, можешь перейти через реку, – проговорил Анлаф небрежно. – Но помни, что между нами перемирие. – Он посмотрел на Эдрика и приказал: – Бросьте его в реку!

– Сначала развяжите! – потребовал я.

– Ты христианин, старик? – спросил Анлаф у Эдрика, вид у которого был совершенно жалкий. Вопроса он не понял, поэтому посмотрел на меня.

– Он хочет знать, христианин ли ты, – перевел я.

– Да, господин.

– Христианин, – сообщил я Анлафу.

– Тогда пусть его Бог покажет свою силу. Бросьте старика в воду.

Один из приведших Эдрика всадников спешился. Он был верзилой, Эдрик мал ростом. Здоровяк ухмыльнулся, поднял Эдрика и швырнул в бурлящий поток. Падая, разведчик завопил, плюхнулся в бурую воду и пропал. Эгил, младший из нас, соскочил с седла, но прежде, чем он успел прыгнуть, Эдрик показался на поверхности.

– Тут не глубоко, господин! – крикнул он, выплюнув воду.

– Похоже, у его Бога есть сила, – заметил я пригорюнившемуся Анлафу. Для него это был дурной знак.

Но хотя Эдрику удалось перебраться через поток – глубина в основном оказалась по щиколотку, и только в одном месте по шею, – ему сложно было держаться на ногах. Да и на обрывистый и скользкий берег он никогда не взберется. Я обернулся к гребню и крикнул:

– Бросьте копье! Только в меня не попадите!

Из-под листьев вылетело копье, описало дугу и воткнулось в дерн в нескольких шагах от меня. Торольф сообразил, что я задумал, потому что соскочил с коня вперед меня, взял копье и протянул тупой конец брату.

– Лезь вниз, – сказал он.

Эгил спустился с обрыва, хватаясь за копье, которое держал брат, пробрался через камыши и ухватил Эдрика за шиворот:

– Пойдем!

Оба скользили в грязи, но Эдрика удалось благополучно вытащить на безопасное место, где и срезали путы.

– Прости, господин, – проговорил он, подойдя ко мне. – Я забрался слишком далеко, и проклятая девка заметила меня.

– Не важно. Ты жив.

– Ему есть что рассказать! – крикнул Анлаф, развернул коня и жестоко ударил его шпорами.

Мы стояли и смотрели, как норманны втыкают в землю ореховые жерди. Анлаф руководил ими, потом уехал, но прежде презрительно помахал нам.

– Что ты должен нам рассказать? – спросил я у Эдрика, уже закутанного в плащ Ситрика.

– Этих ублюдков тысячи, господин! Не счесть! Роятся словно пчелы. А в гавани полно кораблей – сотни две, не меньше.

– Поэтому они тебя и не убили. Анлаф хотел, чтобы мы знали.

– И они еще прибывают, – добавил Эгил.

Я отправил Эдрика на гребень, а сам со спутниками поехал вверх по течению в поисках удобного места для переправы. Кони сошли с берега, прошлепали через болотистые заросли тростника, потом через поток и наконец взобрались на поле, которое Анлаф выбрал для боя.

Я поскакал прямиком туда, где через реку был перекинут мост, и глянул на север. Если Этельстан примет вызов, то сейчас мы, по моим прикидкам, находимся в двухстах шагах от того места, где выстроится его «стена щитов». Издалека, с поросшего лесом гребня, пустошь казалась почти ровной, с небольшим подъемом к тому месту, где Анлаф соберет своих людей, но с дороги склон выглядел более крутым, особенно слева от меня: здесь пересеченная местность поднималась к западу. Плотная масса воинов, атакующая вниз по склону, обрушится на левое крыло Этельстана с силой молота Тора.

– Я давно молюсь, чтобы мне никогда уже больше не стоять в «стене щитов», – угрюмо сказал я.

– Тебе и не придется, – отозвался Финан. – Ты будешь сидеть на своей чертовой лошади и говорить нам, что делать.

– Потому что я стар?

– Мне это озвучить?

– Тогда я скажу, что и ты тоже стар.

– Я ирландец. Мы умираем в бою.

– А живете, слишком много болтая, – урезал его я.

Мы погнали коней вверх по дороге, пока не достигли невысокого гребня, и тогда развернулись, обозревая поле с высоты. Отсюда будут смотреть силы Анлафа, и я попытался представить широкую долину, заполненную саксонской «стеной щитов».

– Очевидно, в этом и состоит его замысел, – проговорил я.

– В ударе на правом фланге? – предположил Эгил.