Потому что ты мой
Часть 14 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Как ты, еще не передумал насчет барбекю?
– Конечно, нет. Жду не дождусь, – отвечает тот, раскладывая на обеденном столе учебные пособия.
Ли, кивнув, изучает его лицо.
– Я вам нужна?
Ноа качает головой:
– Вы свободны, юная леди.
Ли медлит в нерешительности, желая поговорить о прошлом вечере, убедиться, что своим признанием она действительно ничего не испортила, но в итоге попросту удаляется к себе и садится на постель. К глазам подкатывают внезапные, жгучие слезы. Она так долго держала под замком все чувства, и теперь те обрушиваются лавиной: обманутая надежда на роман, свобода, возможность передать часть ответственности за Мейсона другому человеку. Все и сразу. Ли смахивает слезы и вздыхает.
Ей нужно позвонить наставнице.
13
Ли
Встречи проходят в миле от дома, в старой церкви неподалеку от Фэруэй, напротив школы. Ли наткнулась на эту группу «Анонимных алкоголиков», когда гуляла по окрестностям. Заметив сборище перед храмом, она сразу поняла, кто это. Одни курили, другие расхаживали перед входом или разговаривали. Потея и нервничая, она подошла к ним и с тех пор регулярно посещает собрания. Ли завязала, еще когда Мейсон был совсем крохой, так что подруги ее другой и не знают. Для них она трезвая Ли. Ответственная Ли. Предусмотрительная Ли.
Девчонки никогда не видели ее настоящей. В родном доме, в ту пору, когда жизнь с отцом напоминала прогулку по минному полю, когда она оплакивала безвозвратно потерянную мать. Когда пыталась спасти лучшую подругу, совершенно не заинтересованную в спасении.
Толкнув двери, Ли проходит в глубь церкви. Салли всегда так старается навести здесь красоту. На двух крепких столах, накрытых скатертями в цветочек, стоят кофе и вазочки с угощением. Обтянутые тканью стулья, на отделку которых Салли потратила неделю, завершают круг, они очень отличаются от тех ужасных складных стульев, которые были на первых собраниях. А в углу два аромараспылителя с эфирным маслом «Янг Ливинг», которым Салли приторговывает.
Тут приятно рассказывать о своих прегрешениях: всегда чувствуешь себя в безопасности. Входя, Ли поднимает руку в знак приветствия. Горстка завсегдатаев уже обступила пончики, купленные у «Шипли». Прихватив один и кофе, Ли садится. Все пальцы в сахарной пудре.
– Да на тебя никак сахарный монстр напал.
Ли вскидывает голову: перед ней Гэри, алкоголик по жизни. Нос в синих прожилках, провалившиеся глаза, как две грязные лужицы. Вот он, ее худший сценарий, но даже Гэри приходит сюда после каждого запоя, после каждого безвольного срыва… и по правде говоря, срывы будут всегда, потому что на самом деле безволие его главный бич.
– Да, люблю сахар, – сглотнув, отвечает Ли и кладет пончик на колени.
Она не впервые задается вопросом, почему до сих пор сюда ходит, хотя не пьет уже много лет. Да, собрания придают сил, но чужие истории о бесконечной войне с зеленым змием мучительны. Рецидивы. Страхи. Выслушивая других людей, она мысленно переносится туда, где не было Мейсона, в тот период жизни, который она хотела бы стереть подчистую. И все же посещает встречи «Алкоголиков», потому что без них может оступиться.
Собрание начинается, и она присоединяется к приветствиям.
– Привет, Стейси! Привет, Гэри! Привет, Тина! Привет, Харпер! Привет, Эллиот!
Когда наступает ее черед рассказывать, Ли теряется. Мозг перебирает темы, ища, чем бы поделиться. О ней здесь уже все знают: и про мать, и про алкоголь, и про вечеринку, беспамятство, отца, Ширли.
Ли откашливается:
– Есть один парень, я вам о нем рассказывала. Ноа, эрготерапевт моего сына. – Лицо Ли вспыхивает. – Ноа невероятный: умный и такой сострадательный. К тому же хорошо ладит с Мейсоном. – Ее вздох поднимает в воздух облачко сахарной пудры. – В общем, я на него запала, но, похоже, он ко мне равнодушен. Собственно, я это твердо знаю, потому что на днях попыталась его поцеловать, а он меня отверг. – Ли чешет лоб. – Может, не хочет переходить границу между работой и романтическими отношениями. Все так запуталось.
Остальные слушают. О том, как давно ей не нравился ни один мужчина. О том, как она боится пускать чужих в свой странный мирок. Ее настоящих тайн эти люди не знают – конечно нет, – но, начав рассказывать о Ноа, она не может остановиться.
– Ну и вот… Что, если он наконец решится, а у нас ничего не выйдет? И как же Мейсон? За последние полгода между ним и Ноа установилась такая гармония. Ничто не стоит того, чтобы ее рушить. И все же я хочу рискнуть: а вдруг получится? Или я законченная эгоистка? – Ли ждет ответов, хотя знает, что комментировать что-то здесь запрещено. Никто ее не перебьет. Такие тут правила. Выступаешь, пока не закончатся слова.
Ли завершает рассказ, и слушатели дружно вздыхают. Промокая слезы, она ждет, что кто-нибудь выскажется. Хоть кто-то.
Салли кладет руку ей на плечо:
– Спасибо, Ли, что поделилась.
Теперь черед Харпер. Вот и все – так просто. Харпер начинает описывать последнюю стычку с сестрой, у которой тоже проблемы с алкоголем, и Ли на мгновение теряет нить рассказа, пытаясь вернуть себе самообладание.
Приятно поговорить о Ноа вот так, если бы еще она могла поговорить… с ним…
Собрание закончилось. Ли встает со стула, сминая потертый ковер, и смешивается с толпой. Подходит Салли и заключает ее худое тело в объятия.
– Ли, ты сделала огромный шаг.
Ли обнимает ее в ответ.
– Спасибо, Салли.
– На следующей неделе увидимся?
Ли кивает:
– Да.
Извинившись, она направляется к выходу, хотя Гэри что-то хрипит вслед. Помахав всем на прощание, Ли выходит на стоянку через двойные двери. Ее раздирают противоречивые устремления. Она только что публично призналась в чувствах к Ноа и хочет быть сейчас где угодно, лишь бы не с ним и сыном. Такое ощущение, что Ноа ее насквозь видит. Но куда бы пойти? К Кэрол?
Взглянув на часы, Ли понимает, что пора возвращаться. Идти вроде недалеко, но дорога ведет по холмам и в гору.
По пути мысли вновь возвращаются к Ширли. Порой та приходила на собрания вместе с ней. Они познакомились, когда обеим шел двадцать шестой год. Ширли тогда только переехала в Нашвилл и хотела подзаработать в качестве модели для стрижки. Они с Ли быстро подружились. Ширли была дерзкой – Ли сдержанной и замкнутой. Ли осмотрительной – Ширли бесшабашной.
Почувствовав робость Ли, Ширли взяла ее под свое крылышко и обращалась как с сестрой: брала на вечеринки, водила в кино, давала советы во время походов по магазинам. Оставалась ночевать. Подбивала на двойные свидания с плохими парнями. Последние совершенно не были заинтересованы в знакомстве с Ли, но она все равно шла, потому что обожала Ширли и не хотела выглядеть скромницей и ханжой.
Но по мере развития их отношений ситуация изменилась. Ширли начала смотреть на Ли снизу вверх, завидуя ее карьере, способности обеспечить семью, но главным образом ее целеустремленности. Ли знала, чего хочет от жизни, а Ширли нет. Если Ли восхищала непринужденность, с которой подруга кадрила мужчин в клубах и барах, на концертах и улицах, то Ширли – стабильная жизнь Ли. Словно инь и ян, они идеально дополняли друг друга.
У Ширли начались проблемы с наркотиками, но Ли, как водится, заметила это последней. Та начала все больше спать и таскала у Гарольда, отца Ли, болеутоляющие. В сочетании с алкоголем они помогали на какое-то время забыться, но потом этого стало недостаточно.
Ли чувствовала себя в таком же ответе за нее, как и за своего отца. Вся семья Ширли осталась в Атланте, и хотя подруга не жаловалась на одиночество и никогда не вспоминала о родных, Ли знала, что та наверняка скучает по ним. Пытаясь заполнить вакуум, Ширли меняла одну работу за другой, а в промежутках приземлялась на диван в доме Ли и Гарольда. Побывала барменшей, официанткой, моделью в парикмахерской, натурщицей, драгдилером и наконец пошла по стопам Ли, выбрав ту же профессию. Ширли клялась, что ей не нужно другой семьи, но шестое чувство подсказывало: подруга от чего-то бежит.
С другой стороны, а не все ли они были такими?
Ли жаждала помочь, но ее парализовал страх. Впервые найдя в мусорной корзине ворох игл и заметив следы уколов на руке Ширли, она поняла: подруга на пути к гибели. Но осознание, что наркотики – лишь верхушка айсберга, пришло намного позже… слишком поздно.
* * *
Добравшись до подъездной дорожки, Ли прячет наушники в карман. Ноа с Мейсоном поглощены уроком, ни тот ни другой не замечают, что она вошла в комнату. Так много хочется сказать, но сейчас не время. Ноа все поймет, лишь взглянув на нее.
Ли запирает за собой дверь парикмахерской и, сдерживая эмоции, сжимает руки в кулаки. Она взбудоражена разговором о Ноа, своим влечением к нему, мыслями о том, что едва не произошло между ними. Плюхнувшись в кресло, она прислушивается к его голосу. Вот бы Ноа постучал в дверь. Впрочем, случись это, она не откроет.
Успокоившись, Ли выходит к мужчинам.
энергичный
сильный
Ж-И-З-Н-Е-Р-А-Д-О-С-Т-Н-Ы-Й
Люди считают особенными тех, кто не унывает.
Но разве не все мы такие?
На долю каждого выпадают неудачи, трагедии и трудные времена, но мы лишь восстаем из пепла еще сильнее, чем были.
Я само воплощение оптимизма, хоть и не птица Феникс.
Я не оправилась.
То, что выпало на мою долю, не прошло бесследно.
Это невозможно.
(Никто не должен этого знать.)
Нужно и впредь притворяться гибкой и сильной, воскресая вновь и вновь, чтобы огрести очередную порцию боли. Чтобы менять маски.
Чтобы уподобиться той, кем мне полагалось стать. Моему лучшему «я».
– Конечно, нет. Жду не дождусь, – отвечает тот, раскладывая на обеденном столе учебные пособия.
Ли, кивнув, изучает его лицо.
– Я вам нужна?
Ноа качает головой:
– Вы свободны, юная леди.
Ли медлит в нерешительности, желая поговорить о прошлом вечере, убедиться, что своим признанием она действительно ничего не испортила, но в итоге попросту удаляется к себе и садится на постель. К глазам подкатывают внезапные, жгучие слезы. Она так долго держала под замком все чувства, и теперь те обрушиваются лавиной: обманутая надежда на роман, свобода, возможность передать часть ответственности за Мейсона другому человеку. Все и сразу. Ли смахивает слезы и вздыхает.
Ей нужно позвонить наставнице.
13
Ли
Встречи проходят в миле от дома, в старой церкви неподалеку от Фэруэй, напротив школы. Ли наткнулась на эту группу «Анонимных алкоголиков», когда гуляла по окрестностям. Заметив сборище перед храмом, она сразу поняла, кто это. Одни курили, другие расхаживали перед входом или разговаривали. Потея и нервничая, она подошла к ним и с тех пор регулярно посещает собрания. Ли завязала, еще когда Мейсон был совсем крохой, так что подруги ее другой и не знают. Для них она трезвая Ли. Ответственная Ли. Предусмотрительная Ли.
Девчонки никогда не видели ее настоящей. В родном доме, в ту пору, когда жизнь с отцом напоминала прогулку по минному полю, когда она оплакивала безвозвратно потерянную мать. Когда пыталась спасти лучшую подругу, совершенно не заинтересованную в спасении.
Толкнув двери, Ли проходит в глубь церкви. Салли всегда так старается навести здесь красоту. На двух крепких столах, накрытых скатертями в цветочек, стоят кофе и вазочки с угощением. Обтянутые тканью стулья, на отделку которых Салли потратила неделю, завершают круг, они очень отличаются от тех ужасных складных стульев, которые были на первых собраниях. А в углу два аромараспылителя с эфирным маслом «Янг Ливинг», которым Салли приторговывает.
Тут приятно рассказывать о своих прегрешениях: всегда чувствуешь себя в безопасности. Входя, Ли поднимает руку в знак приветствия. Горстка завсегдатаев уже обступила пончики, купленные у «Шипли». Прихватив один и кофе, Ли садится. Все пальцы в сахарной пудре.
– Да на тебя никак сахарный монстр напал.
Ли вскидывает голову: перед ней Гэри, алкоголик по жизни. Нос в синих прожилках, провалившиеся глаза, как две грязные лужицы. Вот он, ее худший сценарий, но даже Гэри приходит сюда после каждого запоя, после каждого безвольного срыва… и по правде говоря, срывы будут всегда, потому что на самом деле безволие его главный бич.
– Да, люблю сахар, – сглотнув, отвечает Ли и кладет пончик на колени.
Она не впервые задается вопросом, почему до сих пор сюда ходит, хотя не пьет уже много лет. Да, собрания придают сил, но чужие истории о бесконечной войне с зеленым змием мучительны. Рецидивы. Страхи. Выслушивая других людей, она мысленно переносится туда, где не было Мейсона, в тот период жизни, который она хотела бы стереть подчистую. И все же посещает встречи «Алкоголиков», потому что без них может оступиться.
Собрание начинается, и она присоединяется к приветствиям.
– Привет, Стейси! Привет, Гэри! Привет, Тина! Привет, Харпер! Привет, Эллиот!
Когда наступает ее черед рассказывать, Ли теряется. Мозг перебирает темы, ища, чем бы поделиться. О ней здесь уже все знают: и про мать, и про алкоголь, и про вечеринку, беспамятство, отца, Ширли.
Ли откашливается:
– Есть один парень, я вам о нем рассказывала. Ноа, эрготерапевт моего сына. – Лицо Ли вспыхивает. – Ноа невероятный: умный и такой сострадательный. К тому же хорошо ладит с Мейсоном. – Ее вздох поднимает в воздух облачко сахарной пудры. – В общем, я на него запала, но, похоже, он ко мне равнодушен. Собственно, я это твердо знаю, потому что на днях попыталась его поцеловать, а он меня отверг. – Ли чешет лоб. – Может, не хочет переходить границу между работой и романтическими отношениями. Все так запуталось.
Остальные слушают. О том, как давно ей не нравился ни один мужчина. О том, как она боится пускать чужих в свой странный мирок. Ее настоящих тайн эти люди не знают – конечно нет, – но, начав рассказывать о Ноа, она не может остановиться.
– Ну и вот… Что, если он наконец решится, а у нас ничего не выйдет? И как же Мейсон? За последние полгода между ним и Ноа установилась такая гармония. Ничто не стоит того, чтобы ее рушить. И все же я хочу рискнуть: а вдруг получится? Или я законченная эгоистка? – Ли ждет ответов, хотя знает, что комментировать что-то здесь запрещено. Никто ее не перебьет. Такие тут правила. Выступаешь, пока не закончатся слова.
Ли завершает рассказ, и слушатели дружно вздыхают. Промокая слезы, она ждет, что кто-нибудь выскажется. Хоть кто-то.
Салли кладет руку ей на плечо:
– Спасибо, Ли, что поделилась.
Теперь черед Харпер. Вот и все – так просто. Харпер начинает описывать последнюю стычку с сестрой, у которой тоже проблемы с алкоголем, и Ли на мгновение теряет нить рассказа, пытаясь вернуть себе самообладание.
Приятно поговорить о Ноа вот так, если бы еще она могла поговорить… с ним…
Собрание закончилось. Ли встает со стула, сминая потертый ковер, и смешивается с толпой. Подходит Салли и заключает ее худое тело в объятия.
– Ли, ты сделала огромный шаг.
Ли обнимает ее в ответ.
– Спасибо, Салли.
– На следующей неделе увидимся?
Ли кивает:
– Да.
Извинившись, она направляется к выходу, хотя Гэри что-то хрипит вслед. Помахав всем на прощание, Ли выходит на стоянку через двойные двери. Ее раздирают противоречивые устремления. Она только что публично призналась в чувствах к Ноа и хочет быть сейчас где угодно, лишь бы не с ним и сыном. Такое ощущение, что Ноа ее насквозь видит. Но куда бы пойти? К Кэрол?
Взглянув на часы, Ли понимает, что пора возвращаться. Идти вроде недалеко, но дорога ведет по холмам и в гору.
По пути мысли вновь возвращаются к Ширли. Порой та приходила на собрания вместе с ней. Они познакомились, когда обеим шел двадцать шестой год. Ширли тогда только переехала в Нашвилл и хотела подзаработать в качестве модели для стрижки. Они с Ли быстро подружились. Ширли была дерзкой – Ли сдержанной и замкнутой. Ли осмотрительной – Ширли бесшабашной.
Почувствовав робость Ли, Ширли взяла ее под свое крылышко и обращалась как с сестрой: брала на вечеринки, водила в кино, давала советы во время походов по магазинам. Оставалась ночевать. Подбивала на двойные свидания с плохими парнями. Последние совершенно не были заинтересованы в знакомстве с Ли, но она все равно шла, потому что обожала Ширли и не хотела выглядеть скромницей и ханжой.
Но по мере развития их отношений ситуация изменилась. Ширли начала смотреть на Ли снизу вверх, завидуя ее карьере, способности обеспечить семью, но главным образом ее целеустремленности. Ли знала, чего хочет от жизни, а Ширли нет. Если Ли восхищала непринужденность, с которой подруга кадрила мужчин в клубах и барах, на концертах и улицах, то Ширли – стабильная жизнь Ли. Словно инь и ян, они идеально дополняли друг друга.
У Ширли начались проблемы с наркотиками, но Ли, как водится, заметила это последней. Та начала все больше спать и таскала у Гарольда, отца Ли, болеутоляющие. В сочетании с алкоголем они помогали на какое-то время забыться, но потом этого стало недостаточно.
Ли чувствовала себя в таком же ответе за нее, как и за своего отца. Вся семья Ширли осталась в Атланте, и хотя подруга не жаловалась на одиночество и никогда не вспоминала о родных, Ли знала, что та наверняка скучает по ним. Пытаясь заполнить вакуум, Ширли меняла одну работу за другой, а в промежутках приземлялась на диван в доме Ли и Гарольда. Побывала барменшей, официанткой, моделью в парикмахерской, натурщицей, драгдилером и наконец пошла по стопам Ли, выбрав ту же профессию. Ширли клялась, что ей не нужно другой семьи, но шестое чувство подсказывало: подруга от чего-то бежит.
С другой стороны, а не все ли они были такими?
Ли жаждала помочь, но ее парализовал страх. Впервые найдя в мусорной корзине ворох игл и заметив следы уколов на руке Ширли, она поняла: подруга на пути к гибели. Но осознание, что наркотики – лишь верхушка айсберга, пришло намного позже… слишком поздно.
* * *
Добравшись до подъездной дорожки, Ли прячет наушники в карман. Ноа с Мейсоном поглощены уроком, ни тот ни другой не замечают, что она вошла в комнату. Так много хочется сказать, но сейчас не время. Ноа все поймет, лишь взглянув на нее.
Ли запирает за собой дверь парикмахерской и, сдерживая эмоции, сжимает руки в кулаки. Она взбудоражена разговором о Ноа, своим влечением к нему, мыслями о том, что едва не произошло между ними. Плюхнувшись в кресло, она прислушивается к его голосу. Вот бы Ноа постучал в дверь. Впрочем, случись это, она не откроет.
Успокоившись, Ли выходит к мужчинам.
энергичный
сильный
Ж-И-З-Н-Е-Р-А-Д-О-С-Т-Н-Ы-Й
Люди считают особенными тех, кто не унывает.
Но разве не все мы такие?
На долю каждого выпадают неудачи, трагедии и трудные времена, но мы лишь восстаем из пепла еще сильнее, чем были.
Я само воплощение оптимизма, хоть и не птица Феникс.
Я не оправилась.
То, что выпало на мою долю, не прошло бесследно.
Это невозможно.
(Никто не должен этого знать.)
Нужно и впредь притворяться гибкой и сильной, воскресая вновь и вновь, чтобы огрести очередную порцию боли. Чтобы менять маски.
Чтобы уподобиться той, кем мне полагалось стать. Моему лучшему «я».