Поток

– Как думаешь, что будет, если мы снова прикоснёмся к Потоку? Дрейри вновь станут сильнейшими. Власть достанется тем, кто обладал ею всегда. Поэтому не имеющие власти злятся.

– Если всё так просто, то для чего мы продолжаем спасать друг другу жизни? Ты и я? Почему я до сих пор не погибла, если это я должна привести великие дома к Потоку? Ты прячешься под капюшоном и бросаешь бутылки на улицах, но не делаешь того единственного, что способно изменить будущее. Не убиваешь меня.

– Не думай, что это ради тебя.

– Так почему же?

Колайль вздохнул. Веки его отяжелели и почти смыкались.

– Всегда есть надежда, ясно? Надежда на то, что перемены приведут к лучшему. И несбыточная мечта о том, что твоё спасение вернёт мне прежнюю жизнь.

– Что ты имеешь в виду?

Мужчина коснулся когтем капли на лбу.

– Вот это. Слабая надежда на то, что её удалят. Помилуют меня. Снова сделают Умпири, а не падшим. Разве не за это мы все боремся? За то, чтобы быть такими, как они. Как те, кто обладает всем.

Его рука снова упала на кровать. Хирка ощутила усталость. Она никогда не была важной персоной, только изгоем, потомком Одина, гнилью, человеком. Приёмная дочь лекаря без семьи и богатства, чьё имущество помещалось в заплечный мешок, она колесила по дорогам в красной повозке и жила в хижине в Эльверуа. Теперь на дне находился кто-то другой. Хирка же стала как Ример: принадлежала к могущественному роду и имела всё, что пожелает. Являлась счастливчиком. От этого осознания по телу разливался яд.

Колайль закрыл глаза.

– Теперь ты можешь уничтожить меня с помощью полученной информации.

Хирка улыбнулась.

– Тогда я дам тебе то, что может уничтожить меня.

Она встала, сняла плащ, стащила с себя свитер, скрутила его в шар, положила на скамейку под окном и натянула плащ обратно.

– Мне надо поговорить с Всевидящим, Колайль, но семья не хочет, чтобы я с ним встречалась. Найди его и отдай это. Расскажи, кто я такая. Если он узнает запах, то поверит. Можешь сделать это для меня?

Слепой кивнул.

– Хирка, ты же понимаешь, что это значит? Народные восстания на улицах?

– Да, – ответила она. – Это означает, что у меня не осталось времени.

Усталая и опустошённая, она уселась обратно на край кровати.

Собеседник лениво кивнул.

– Сразу после того, как ты встретишься с домом Ход, тебя покажут остальным. Городу. Миру. Я почти слышу их слова. Надеюсь, ты к этому готова…

Девушка не ответила.

– Я провожу тебя обратно, – произнёс мужчина слабым голосом. – Только немного отдохну… сначала.

Хирка свернулась калачиком и положила голову на ноги слепому. Закрыла слезящиеся от усталости глаза.

– Как ты стал падшим, Колайль?

Он повернулся, царапнув щетиной подушку.

– Поступил так же, как ты. Спас не того человека.





Торговец чаем




Даркдаггар велел кучеру остановить повозку на улице Даукаттгата и заплатил ему столько, сколько тот потребовал, ни больше и ни меньше. Если бы пассажир поступил иначе, то запомнился бы, а сегодня вечером он хотел оставаться незамеченным. Дальше он пошёл пешком. Кунте и Ярле следовали по пятам. Хорошие имлинги. Если что-то сложится не так, то на них можно будет положиться.

Район выглядел хуже, чем в прошлое посещение. Или же член Совета просто давно здесь не бывал? Большинство неказистых домов никто никогда даже не красил. Дерево, из которых они были сколочены, посерело, ставни покосились, надстройки безо всякого порядка громоздились над мостовой. Если они загорятся, произойдёт катастрофа. С местными обитателями всегда возникали проблемы, так как те умели смотреть лишь на один день вперёд, а потому застряли в этой жизни, где им приходилось сводить концы с концами. В этом месте сам Гарм никогда не стал бы строить чайный дом.

Заведение Линдри вдавалось в воды Оры подобно плоту. Зима уже начала отступать, но здесь, у реки, пока не сдала позиций. Отблески огня из очага играли на ледяных розах, покрывавших окна. Даркдаггар заглянул внутрь. Он явился к закрытию, и чайный дом был уже пуст.

– Ждите здесь. Если кто придёт, никого не впускать, – велел член Совета.

Кунте и Ярле кивнули и скользнули в тень под надстройкой. Гарм взялся за ручку двери. Створка примёрзла так, что пришлось резко её дёрнуть. Очевидно, это было не самое популярное место в Маннфалле. Жалобно завыл ветер. Посетитель вошёл внутрь.


В воздухе витали насыщенные ароматы разнообразных специй. Линдри стоял у очага и подметал пол, а скорее всего, просто грелся. На старике мешком висела вязаная кофта и минимум две рубахи, одна короче другой. Маленькая шапка из серой шерсти не закрывала ушей. Торговец чаем поднял голову.

Даркдаггар снял капюшон и стал внимательно следить за выражением лица Линдри. Удивление. Страх. Затем хозяин дома отвесил низкий поклон, возможно, чтобы выиграть немного времени и собраться. Чтобы ничего больше не выдать. Хотя уже поведал всё то, что член Совета желал знать. Кунте оказался прав. Никаких сомнений в том, что Ример побывал здесь, не осталось.

– Гарм-отче… Что я могу для тебя сделать? – Торговец чаем сделал знак Всевидящего.

Даркдаггар огляделся. Скамейки, покрытые овечьими шкурами. Длинный прилавок, уставленный чёрными чугунными чайниками в ящиках с песком. Стена, заставленная рядами стеллажей с коробочками чая и чашками.

– Это чайный дом, не так ли? – Даркдаггар снял перчатки и положил на стол, который находился ближе всех к огню и, судя по всему, был сколочен из древесины, принесенной рекой.

– Да, член Совета.

– В таком случае, думаю, мне подадут здесь чашку чая. – Он улыбнулся старику. Зачем использовать уксус, если мёд действует настолько же хорошо?

Линдри прислонил метлу к стене и подошёл к прилавку, натыкаясь по дороге на столы. Даркдаггар тут же почувствовал себя увереннее. Он боялся, что здесь окажется опасно, опасался встретить союзника Римера. Увидеть подготовку к восстанию. Но перед ним был простой старик с больными суставами, а в чайный дом давно никто не заглядывал. Это успокаивало.

– Ты ведь Линдри, так? И поставляешь чай нам в Эйсвальдр? – Даркдаггар опустился на скамью. На стол он положил золотую монету, слишком щедрую для платы, но достаточную, чтобы напомнить торговцу: ему не обязательно стареть в сточной канаве.

– Не так много, как раньше, – ответил Линдри.

– Ага… С этим надо что-то делать. Непростой был год, да?

Старик зажёг огонь под одним из чайников на прилавке.

– Видал я времена и похуже, и получше.

Даркдаггар хмыкнул.

– Здравое отношение, но трудно представить ситуацию хуже. Почти всё усложнилось. После неё… – Член Совета поглядывал на старика, который наливал воду в чайник. Подрагивание струи указывало на дрожащие руки. В уголках глаз появились морщинки, а значит, Линдри понимал, о ком идёт речь. Даркдаггар внезапно подумал, что сутулый торговец знает больше, чем показалось вначале. Надо только разговорить его. – Она находила друзей в удивительнейших местах, это дитя Одина. Пока не умерла, конечно.

– Я слышал, Хирка отправилась в другой мир, – ответил Линдри.

Эта фраза казалась импульсивной, словно старик не желал признавать, что девчонка умерла. Значит, беспокоится о ней. Возможно, и о Римере тоже.

– Значит, ты веришь в эти круги воронов? И в другие миры, как в сказках?

– А ты разве не веришь, Гарм-отче?

Даркдаггар сложил руки на затылке. Этот вопрос интересовал члена Совета больше, чем ему хотелось, а потому он уставился на языки пламени. Обгоревшие дрова были сложены почти безупречной пирамидой, но одно полено выпало из неё и лежало отдельно от остальных. Гарм снова перевёл взгляд на Линдри.

– Моя жена перепугана до смерти и считает, что когда гаснет лампа, из ниоткуда начинают появляться разные вещи. Я много раз уверял, что если ничего нет на свету, то и в темноте ничего нет. Я разумный имлинг, Линдри. Миры помимо нашего? Наполненные Всевидящий знает какими богатствами? Уверен, что нечто подобное произвело бы… сенсацию. Но я сомневаюсь. Тебя это удивляет?

Старик со сморщенным, как высохшее яблоко, лицом посмотрел в глаза гостю.

– Вы бросили Хирку в шахты по обвинению, что она прибыла из другого мира, поэтому вашу веру в это я принимал как данность.

Даркдаггар поднял брови. Укол стал неожиданностью, а оттого произвёл на члена Совета ещё большее впечатление. Может, он недооценил торговца чаем?

Тот скрылся в каморке позади прилавка и стал рыться на полках. Гарм склонился ближе к огню, нашёл кочергу и попытался подвинуть одинокое полено, но безуспешно. Оно лишь откатилось ещё дальше назад.

– Ты забываешь, что Совет состоит из многих голосов, – повысив голос от раздражения, заявил гость.

Линдри не ответил. Что он делает там так долго? Даркдаггар оставил полено в покое и встал. Нельзя было выпускать торговца чаем из поля зрения. Никогда не знаешь наверняка: вдруг тот попытается предупредить Римера? Может, у него ворон под рукой.

Гарм проследовал в каморку. Пыльное помещение по размеру оказалось не больше шкафа. Старик стоял на нижней ступеньке лестницы и тянулся за чем-то, чего не мог достать. Спина его скрючилась. Он посмотрел назад и чуть не свалился, когда заметил Даркдаггара.

– Помочь тебе что-нибудь достать, Линдри?

Торговец спустился и потёр запястье.

– Лучший из моих чаёв, – ответил он. – Я храню их не за прилавком, а запираю отдельно.

– Конечно. Который из них?

Линдри указал крючковатым пальцем на красный ларец, единственный, на котором висел замок.

Даркдаггар поднялся на две ступеньки и снял ящичек с полки. Затем отдал Линдри, вернулся в общий зал и сел к огню.

– Как я и сказал, у Совета много голосов. Но одного не хватает. – Торговец чаем работал, как ни в чём не бывало. Больше не стоило соблюдать осторожность. – Нам не хватает Римера Ан-Эльдерина.

– В народе говорят, он умер, – ответил Линдри. Потом снял с чайника крышку и положил в него заварку. Поднимающийся пар скрывал выражение лица старика. Тот обмотал ручку чайника прихваткой и поставил на поднос рядом с чашкой, проковылял к столу и расставил заказ перед посетителем. Потом развернулся и собрался уходить. Даркдаггар схватил торговца за руку.

– Сядь, Линдри. Составь мне компанию.

Старик помедлил, но смирился и устроился напротив гостя. Тот натужно улыбнулся.