Поток

– Они проведут тебя с южной стороны.

Её фраза прозвучала как извинение.

Мужчина усмехнулся.

– С южной? Правда? Какая неожиданность. Думается мне, никто из них там раньше не бывал.

Уни поджала губы и сделала вид, что не расслышала его.

– Скерри не хочет встретить Дрейри, особенно из верховных домов. Поэтому пришлось выбирать другие пути. Идём.

Они обогнули гору, и перед глазами путников во все стороны раскинулась долина. Ледник тянулся за горизонт, бескрайний, постепенно сливающийся с небом. Белый с серым. В нескольких местах по монолитной поверхности бежали трещины, и девушка понадеялась, что его не потребуется переходить.

– Гиннунгад, – произнесла Уни, кивая в сторону ледника.

Хирка сощурила глаза, но никакого города не увидела: нигде не было ничего, похожего на здания.

– Где?

– Скоро увидишь, – ответила служанка.

Они шли по голому склону. Из-под снега кое-где торчал жёлтый вереск. Хирка начала понимать, что трещины во льду имели значительно бо2льшие размеры, чем ей показалось вначале. Во все стороны венами разбегалась целая паутина расселин. В некоторых местах вверх поднимался дым, и внезапно до путницы дошло, что это, и она остановилась, поражённая масштабами увиденного. Аллдьюпа казалась лишь чёрточкой на земле по сравнению с любой из здешних расщелин. Они были настоящими бездонными пропастями, идущими вглубь сквозь лёд и дальше, сквозь чёрную скальную породу. Хирка начала различать просветы между вертикальными стенами. Постройки. Дым. Фонари. Лестницы.

– Во льду… Город вырублен во льду…

– Не совсем, – ответила Уни совершенно равнодушно. – В камне, покрытом толстым слоем льда. Многие дороги и дома расположены внутри скалы, поэтому их не видно снаружи, но ты видишь… – она указала на какое-то место вдалеке. – Там, где лёд совсем синий, под ним ничего нет. Отсюда не заметно, но город тянется до самого моря.

Уни потащила ученицу за собой. Та постоянно спотыкалась, потому что не могла отвести глаз от необычных строений. Возле самого горизонта она разглядела тёмное пятно на льду. Край? Замёрзший водопад?

Небо начало темнеть, и Хирка вспомнила, как быстро здесь ночь сменяет день. Скоро будет не видно, куда ступать.

Скерри остановилась, за ней движение, как эхо, повторили остальные. Так было всегда. Уни сняла со спины мешок, извлекла из него серый плащ и дала его Хирке:

– Вот. Надень это.

Та послушалась. Не нужно было дважды просить её нацепить побольше одежды. К ним подошла Скерри и надвинула капюшон на лицо подопечной.

– Не снимай его, пока мы не доберёмся до дома. Позаботься о том, чтобы никто тебя не разглядел. И с этого момента не произноси ни слова, понятно?

Хирка кивнула.

Капюшон сидел низко. Единственное, что ей было видно, – небольшой отрезок земли под ногами. Скерри вела всех в долину, где сходились две дороги. Ещё до того как путники спустились вниз, стало совершенно темно.

Отряд шёл по узкой тропе, находясь гораздо ближе друг к другу, чем раньше.

Впереди возвышалась массивная каменная стена. Чёрная гора почти достигала неба и была настолько высокой, что, казалось, парила в воздухе. Хирка запрокинула голову, чтобы рассмотреть её целиком.

Дорога исчезала в туннеле – дыре в скальной породе, очертаниями похожей на яйцо. Когда Хирка со спутниками оказалась внутри, то ощутила себя насекомым, которое проглотило большое тёмное ничто. Стены прохода были гладкими, как чёрное стекло. Наверняка его создали при помощи Потока. Ни одно существо не смогло бы вырубить такое в скале.

Потом раздались звуки. Эхо чего-то на другой стороне. Показалось ещё одно отверстие. Пасть в форме яйца в конце туннеля. Как будто путники пробирались через горло змеи и та их выплюнула. Прямо наружу.

Хирка с трудом сдержала восторженный вопль. Улица находилась на дне балки. По обеим сторонам вверх вздымались чёрные скалы. Они были такими высокими, что из-под капюшона не удавалось разглядеть их края. Дома вырубили прямо в каменных стенах. Двери, окна, балконы без оград, лестницы… Дорожки и проходы располагались на разной высоте, петляли, исчезали в глубине горы и выныривали в другом месте. Но самым впечатляющим, конечно, было обилие мостов.

Их было так много, что казалось, кто-то пытался склеить скалы: намазал их смолой, сложил и снова разнял, а множество тягучих клейких волокон, протянувшихся между ними, застыло. Тонкие и толстые. Высоко и низко.

Хирка не знала, что ожидала увидеть. Может быть, нечто похожее на занесённый снегом Равнхов? Но только не это.

И город наводняли слепые. Трупорождённые. Они смеялись, разговаривали, кричали. Сидели вокруг маленьких столиков и пили. Тащили тележки, клетки с маленькими птицами и вёдра с рыбой, связки одежды и инструментов. Значит, хоть кто-то пользовался здесь инструментами.

Будничные занятия, такие знакомые, что Хирка легко могла представить себе, что находится сейчас в Маннфалле. Привычные действия в непривычных условиях.

Колайль и Уни шли рядом, чтобы девушка ни на кого не наткнулась. Пахло едой. Ароматной и вкусной! Значит, здесь готовили не только противное печенье, но и другую пищу. Голод начал брать верх над усталостью.

Из окна, расположенного где-то наверху, доносилась музыка. Глубокие звуки флейты. Поблизости гудела лебёдка: по верёвке с одной стороны улицы на другую в воздухе проплывали корзины.

Хирка подумала о том, что ей довелось увидеть с тех пор, как она впервые прошла через врата. Йорк. Лондон. Венеция. Вспомнила о дверях, которые открывались сами по себе. О пистолете Стефана. О музее, где они разбили пол. Кто был в состоянии представить, что такое возможно?

И всё же ничто не казалось путешественнице между мирами таким чужим, как это место. Потому ли, что на лицах всех встречных выделялись бельма глаз? Или дело в когтях? Или в том, что местные обитатели будут жить тысячи лет?

Хирка почувствовала себя совершенно измождённой. Бесконечно усталой. Она больше не воспринимала ничего из увиденного. Слишком много обрушилось на неё впечатлений. Дни пути по ледяной пустыне сменились кипучей деятельностью города. Они шли мимо лавок, где торговали на первый взгляд чаем, но на самом деле – табаком. Мимо мрачных пещер, где бородатые слепые сидели в темноте и пили. Колайль кивнул какому-то мужчине, стоявшему возле трактира и державшему на поводке волка. За спиной Умпири Хирка разглядела красную дверь под трухлявой надстройкой.

В некоторых местах от улицы отходили новые расселины. Вдруг стало теплее. Колайль схватил девушку и оттащил назад как раз вовремя, чтобы её не обожгло паром, который вырвался из земли между двумя лавками.


– Смотри, куда идёшь.

У Хирки не оставалось энергии, даже чтобы ответить. Откуда же возьмутся силы для встречи с семьёй? От этой мысли рыжая полукровка снова похолодела. Она здесь. В одном городе с отцом и матерью Грааля. С бабушкой и дедушкой. Со своей семьёй. Ноги подкосились, Колайль подхватил едва не теряющую сознание девушку под руку и удержал от падения. Они свернули на более широкую и чистую улицу. Прохожие тут были легко одеты.

Дрейри. Верховные дома.

В конце дорога расширялась и выводила к кратеру. Хотя «кратер» казался неподходящим словом. Для обозначения того, что раскинулось перед ними, слов не существовало. Край света. Провал внутрь земли. Улица шла дальше вниз, но дна Хирка так и не смогла разглядеть, слишком уж стемнело. В стенах кратера по кругу тоже были высечены дома. Тысячи огней делали огромную пропасть похожей на звёздное небо. Это был центр города. Источник всех расселин. Всех улиц.

Хирка всегда нормально чувствовала себя на высоте, но сейчас у неё закружилась голова. Девушка была опустошена. Измотана.

– Почему? – пробормотала она. – Что это?

– Сумасшествие, – ответил Колайль.

Должно быть, она упала, потому что пришла в себя на руках нёсшего её падшего. Скерри не возражала. Возможно, потому, что в объятиях квессара дочь Грааля никто бы не заподозрил? Хирка потеряла ход мыслей и затихла.





Кровь от моей крови




Снаружи бушевали волны. Почти забытый звук.

Море.

Где я?

Хирка открыла глаза. Она лежала на боку и смотрела в стену. Взаперти.

По телу прокатилась волна ледяного холода. Пленница упёрлась руками в стену. Та скрипнула, но не поддалась. Комната начала раскачиваться. Это что, лодка?

Девушка села и поняла, что оказалась не в клетке и не в лодке, а в постели. Стеной почудился высокий бортик, опоясывающий ложе. Всё равно что висеть в чёрной корзине. Кровать раскачивалась, потому что была подвешена на верёвках к потолку.

Хирка провела рукой по лицу, почувствовав себя дурой.

Затем проползла к отверстию в бортике, опустила ноги на холодный каменный пол и спустилась. Серая рубаха обмоталась во сне вокруг тела. Кто уложил её спать?

Большая чёрная комната была вырублена в скале. Шершавые неровные стены напоминали пещеру, но пол и потолок отполировали до блеска. Наверняка этот контраст был продуманным. Хирка опустила глаза и увидела своё зеркальное отражение. Казалось, она шагает по тёмному озеру.

Странно, что в комнате не было холодно. Откуда поступает тепло? Не видно ни очагов, ни горящих ламп. Бледный свет проникал в помещение через окно, которое занимало всю стену и состояло из нескольких небольших кусков стекла, слегка выступавших наружу. По углам они выглядели темнее, похоже, из-за налипшего пепла. Казалось, что смотришь наружу сквозь глаза птицы.

Хирка подошла к окну, коснулась рукой стекла и лишь тогда поняла, где находится. Перед ней раскинулся кратер. Для того чтобы обойти вокруг него, потребовался бы почти целый день. Продырявленные домами стены уходили глубоко вниз, в горную породу.

Хирка находилась на самом верху, рядом с краем кратера, сразу под слоем снега. В некоторых местах трещины ледника переходили в скалы и образовывали ущелья – улицы, по которым они шли прошлым вечером.

Гиннунгад. Первый город. Столица слепых.

Ветер швырял в окно снег с ледника и с воем улетал в кратер. Именно этот звук разбудил Хирку, а она подумала, что слышит шум моря.

В дверь постучали. Девушка вздрогнула, чётко осознав две вещи: она скоро встретится со своей семьёй и приговорит кого-то к смерти.

– Да? – хриплым голосом сказала Хирка.

В раздвижную дверь, которая почти сливалась со стеной, вошла Уни. Сейчас, приведя себя в надлежащий вид, она выглядела по-другому. Каштановые волосы обрамляли круглое лицо. Служанка несла миску с бульоном, который пах рыбой.

Ямочки на щеках сделались глубже.

– Ты должна простить нас, мы не знаем твоих потребностей в еде и тепле.

Хирка приняла миску из рук Уни и быстро опустошила, явно смутив этим наставницу, и тогда вспомнила, что при других принимать пищу нельзя. Девушка покраснела.

Уни указала на ряд полок возле двери:

– Там ты найдёшь одежду. Это вещи, которые принадлежали Скерри. До того, как ей сшили новые.

Хирка вспомнила обтягивающее кожаное облачение предводительницы отряда, с ремнями и пряжками, и покачала головой:

– Спасибо, но… Я могу носить свои вещи.

Уни слегка поджала губы.