Потерянный рай

По ступеням которой, в созерцанья

Созданий Божьих, к Богу восходить

Мы понемногу можем. Но скажи мне,

Что значит это предостереженье —

Что мы должны покорность сохранить?

Как можем мы не сохранить покорность

Тому иль позабыть любовь к Тому,

Кто сотворил нас из земного праха

И поселил в таком чудесном месте,

Где мы блаженны выше меры, – больше,

Чем мы желать могли бы иль мечтать?»



Тут Ангел молвил: «Сын Земли и Неба,

Внемли моим словам. Своим блаженством

Ты Господу обязан; если сможешь

Блаженство это сохранить, то будешь

Обязан тем себе лишь одному,

Через свою покорность: помни это!

О том тебя предупреждаю я.

Тебя Бог создал, правда, совершенным,

Однако же не неизменным; правда,

Ты по природе добр, но сохранить

Ту доброту в твоей полнейшей власти.

Свободною владеешь волей ты,

Нет над тобой судьбы, тебе безвестной,

И нет необходимости слепой.

Покорности Бог хочет добровольной,

Не принужденной, коей никогда

Не примет Он; подумай, в самом деле,

Как могут несвободные сердца

Быть в верности испытаны? Как может

Служить Ему охотно тот, чья воля

Судьбой заране определена

И выбора в поступках не имеет?

Я сам и Силы ангельские все,

Сидящие пред Богом на престолах,

Блаженны точно так же, как и вы,

До тех лишь пор, пока Ему покорны,


И нет иной опоры нам! Мы служим

Ему свободно, ибо любим мы

Его вполне свободно; в нашей воле —

Любить Его иль не любить, держаться

Его – иль пасть. И некие уж пали,

Ему покорность преступив, и были

Низвергнуты с Небес в глубокий Ад.

О страшное паденье! От такого

Блаженства – и в такую бездну бед!»



Ему сказал великий прародитель:

«Божественный наставник! Слушал я

Твои слова с вниманьем глубочайшим

И с большим наслаждением, чем пенье

Ночное Херувимов на холмах

Окрестных; знаю также, что я создан

Вполне свободным в воле и в поступках;

Но все же я уверен был всегда,

Уверен и теперь, что не забудем

Мы никогда к Создателю любви

И что повиноваться будем вечно

Единому, Которого веленья

Столь праведны. Но то, что ты сказал

О происшедшем в Небесах, сомненья

Внушает мне; желал бы я услышать

Поболее, коль согласишься ты,

О тех событьях. Странно и чудесно

Должно быть это; выслушана быть

В безмолвии глубоком эта повесть

Достойна. Но пред нами – долгий день:

Окончило едва лишь половину

Своей дороги солнце и теперь

Путь остальной едва лишь начинает

По кругу необъятному Небес».



Так умолял Адам; и Рафаил,

Немного поразмыслив, согласился: