Потаенное наслаждение

Глава 5




Даника так давно замерзала, что обжигающе-горячее одеяло, которым ее обернули, вырвало девушку их глубоко сна. Ее глаза открылись, и вздох сорвался с губ. Отголоски ее кошмарных снов отказывались стихать, не позволяя рассмотреть окружающую обстановку. Она видела только тьму, что перемежалась багряными полосами, словно ночь истекала кровью от смертельных ран. Она слышала лязг мечей, злобный смех демонов и звук катящихся по полу голов.

«Смерть, смерть», — твердил каждый ее вздох.

Успокойся, просто успокойся. Это все не настоящее. Ты же знаешь.

Бабушка некогда страдала от подобных снов. Снов, где правили демоны, и царило зло. Эти сны довели слабонервную женщину до попытки самоубийства в шестьдесят пять лет.

Сны не предсказывали будущее, поскольку они никогда не сбывались. Так было, пока Рейес и его друзья не появились в ее жизни. Но сны были настолько правдоподобными, что Даника понимала страх и боль своей бабушки.

По большей части сны были бурными, каждая мрачная сцена была пропитана воплями и обреченностью. Так было в течение всей ее жизни. Кровавые смерти. Обычно проснувшись после очередной исполненной боли ночи, она рисовала все увиденное, чтобы выбросить это безумие из головы.

Однажды, не придумав ничего лучше, она показала родителям одну из своих зарисовок. Они так испугались и огорчились, смотрели на нее, как на одного из нарисованных ею же монстров, что больше она ни одной душе не показывала свои картины. Кроме того ей самой не нравилось смотреть на них.

Хотя порой к ней приходили абсолютно умиротворяющие видения. Ангелы, что парят в ярком лазоревом небе на распростертых крыльях из белых перьев. Их красота всегда восхищала девушку, и она просыпалась с улыбкой и полная сил, а не дрожа в холодном поту, как сейчас.

— Я здесь, ангел. Я здесь.

Этот глубокий, богатый голос пришел из ее кошмаров и тех райских картинок, одновременно принадлежа небесам и преисподней и действуя на нее подобно чарующему искушению. Пока она так лежала, плохие сны отступали, а тьма прояснялась, свет вытеснял ее из головы девушки.

Она рассмотрела спальню, но не ту в которой она засыпала. В этой на стенах висело оружие: от метательных звездочек до мечей и кинжалов. Даже секиры. У стены стоял полированный туалетный столик, но стула рядом не было. Хозяин не садится там? Чтобы рассмотреть свое отражение или расчесать волосы?

Хозяин? Откуда ты знаешь, что эта комната принадлежит мужчине?

Она размеренно дышала, ощущая знакомый аромат сандалового дерева и хвои. Ох, она знала. Определенно хозяин спальни мужчина и именно тот самый. Осознание потрясло ее до глубины души. Может быть, она все же ошиблась. Пожалуйста, пускай она ошибается.

Кровать была застелена черным хлопком; повернув голову, Даника увидела, что рядом с ней находится полуобнаженный мужчина. Мужчина, чья кожа напоминала шоколад и мед, под которой бугрились рельефные мускулы. На груди его не было ни волоска, но от одного плеча до другого тянулась угрожающая татуировка-бабочка, которая захватывала и шею мужчины.

Угрожающая бабочка — два слова, которыми можно было описать только одного мужчину.

Рейес.

— О, Боже.

Она резко села, отталкивая его. Задыхаясь, девушка отползла на край кровати, опасаясь поворачиваться к нему спиной. Ей вспомнился обрывок их разговора со Стефано.



— Что если они попытаются убить меня?

— Этого не случится, — уверенно ответил он.

— Откуда вы знаете? Вы не можете быть уверены.

— Они — мужчины. Ты — женщина. Подумай сама. Кроме того они могли и ранее причинить тебе вред, но не сделали этого.

— Они предупреждали, чтобы я держалась от них подальше.

— Почему?

— Не знаю.

— Так узнай. Узнай все, что сможешь. Про их оружие, их слабые места, их планы, их вкусы и предпочтения. У тебя будет телефон. Маленький, его легко спрятать. Даю тебе день, чтобы освоиться. После этого мы будем созваниваться каждую ночь, если получится.

— А как же вы? — спросила она, просто не желая в том момент обдумывать опасность подобного шпионажа. — Вы не женщина. Но вы умны, а они убьют вас, если найдут здесь.

— Ко времени их прибытия меня здесь не будет. Я буду наблюдать издалека, если смогу. Остальные будут тебя охранять, чтобы удостовериться, что Повелители не намерены причинить тебе вред, так что не беспокойся. Эти люди готовы пожертвовать жизнями, чтобы обеспечить падение демонов. Не дай их смертям оказаться напрасными.

— Что? Черта с два. Я не хочу, чтобы кто-либо приносил себя в жертву.

— Тебе будет спокойнее, если я скажу, что они сбегут, как только появятся Повелители?

— Да.

— Значит, они сбегут.

Однако случилось ли это?




Рейес медленно сел, и их взгляды встретились в жаркой схватке. Его взор был таким же темным, как и его кожа, и буйным. Ее — слегка влажным от непрошенных слез. Его губы напряженно изогнулись. Девушка опустила глаза и осмотрела остальную часть его тела. Его соски были так остры, что могли бы порезать стекло; на плече, груди и животе виднелись заживающие раны.

— Где я? — тихим шепотом спросила она.

— В моем доме.

— В Будапеште?

— Да.

Она прищурилась, не в силах вспомнить, чтоб ее перевозили с места на место.

— Как я здесь оказалась? Как ты нашел меня?

Он отвел взгляд, прикрывая глаза ресницами.

— Ты знаешь, что я не человек. Ведь правда?

Даника желала бы не знать этого и не начинать подобный разговор.

«Что ж, Рейес, я знаю, что ты демон. Твой заклятый враг открыл мне на тебя глаза, и сейчас я здесь, чтобы помочь ему уничтожить тебя»

— Ты пришел за мной, — сказала она, меняя тему.

Часть ее надеялась на это; другая — боялась этого.

— Да, — повторил он.

— Зачем?

Сейчас, когда его взгляд не держал ее в плену, она сумела осмотреть саму себя. Хвала Господу, она по-прежнему была одета. Свитер с нее сняли, но ее белая футболка по-прежнему была в пятнах жира и крови — ее и мужчины, которого она ранила, а джинсы были порваны в схватке с напавшим на нее. От нее воняло. Сколько она уже носит эту одежду?

Внезапно кровать вздрогнула, и ее взгляд вернулся к Рейесу. Он прислонился спиной к изголовью, увеличивая между ними расстояние. Это должно было порадовать ее. Да, должно было бы.

— У меня такое чувство, что я всегда буду приходить за тобой.

Его сердитый голос прорезал тишину, а обвинительное выражение лица взваливало весь груз ответственности на нее.

Глаза девушки вновь стали узкими щелочками.

— Позволь угадать. Ты всегда приходишь за мной потому, что тебе нравится причинять мне вред. Почему же тогда ты просто не убил меня во сне? Я бы не смогла сопротивляться. Ты мог бы запросто перерезать мне глотку. Разве не это ты собираешься в конечном итоге сделать? Или передумал?

На лице мужчины заходили желваки. Он сохранял молчание.

— Ты захватил и мою семью тоже?

Ответа не последовало. Новое движение челюсти.

— Отвечай мне, черт тебя забирай! — она ударила кулаком по матрасу. Отчаянный и панический жест не принес облегчения от внезапно шевельнувшегося в груди ужаса. — Ты знаешь, где они? Знаешь, живы ли они?

Наконец-то он соизволил вновь заговорить.

— Я ничего им не сделал. Даю слово.

— Лжец!

Даже не поняв, что творит, девушка оказалась рядом с ним, влепила ему пощечину, а потом заехала кулаками по ранам, чтоб причинить еще больше боли.

— Ты что-то знаешь. Ты должен что-то знать.

Веки мужчины опустились, и блаженная улыбка изогнула уголки его губ.

Ее гнев усилился.

— Ты находишь это забавным? А как насчет такого?

Закипая и сама не понимая, откуда взялось ее возбуждение, она подалась вперед и впилась зубами в его шею, мгновенно ощущая вкус крови.

Он застонал. Руки запутались в ее волосах, не отрывая от себя, а притягивая ближе. Она не оказала сопротивления, не смогла. Огарки ее злости и беспомощности смешивались, распадались и превращались в нечто неопределенно сладостное. Его жар… такой чудесный, такой чертовски приятный. Он обжег ее до глубины души, языки пламени лизали, поглощали ее. Ей нравилось это, нравилось ранить его, чувствовать его под своими губами, и от осознания этого ей стало стыдно.

Меж ее ног его плоть восстала и затвердела. Звук его следующего стона смешался с ее собственным. Он выгнулся ей навстречу — да, именно так — и она процарапала ногтями дорожки по груди к его соскам.