Поступь хаоса
Часть 21 из 94 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А когда встало солнце, пришел тот человек.
– Аарон.
– Это было ужасно дико. Он орал, вопил, а потом ушел. Я попробовала убежать. – Она сложила руки. – Я все время пыталась, штобы он меня не нашел, но только ходила кругами. И где бы я ни спряталась, он меня находил, не знаю как, пока я не нашла эти… хижины.
– Строения спаклов, – подсказал я, но она меня на самом деле не слушала, только посматривала временами.
– Потом пришел ты, – закончила она. – Ты и твоя говорящая собака.
– Мэнчи, – представилась говорящая собака.
Я заметил, што она была очень бледная. А когда наконец посмотрела на меня в упор, глаза ее были мокры.
– Что это за место? – спросила она, и голос у нее был такой… малость сипловатый. – Почему животные разговаривают? Почему я слышу твой голос, когда у тебя губы не шевелятся? Почему я слышу твой голос целой… целой кучей? Все слова друг на дружке, словно одновременно говорят девять миллионов тебя? Почему, когда я смотрю на тебя, я вижу картинки других вещей? Почему я видела, что тот человек…
Голос растаял. Она подтянула колени к груди и обхватила руками. Надо скорее отвечать, а то она опять начнет качаться.
– Мы – поселенцы, сеттлеры, – начал я; она на это подняла глаза, но колени не отпустила (спасибо, хоть не качается). – Приземлились тут основать Новый свет. Лет двадцать назад или типа того. Но здесь были чужие. Инопланетяне. Спаклы. И они… не хотели, штобы мы тут были.
Я пересказывал то, што знает каждый мальчишка в Прентисстауне, – историю, которую даже такой тупица, как ваш покорный, выучил назубок.
– Люди годами пытались жить мирно, но спаклы отказывались. И тогда началась война.
На этом слове она опять опустила глаза. Я продолжал:
– Спаклы воевали микробами. Болезнями. Такое у них было оружие. Они выпустили микробов, которые делали разные вещи. Один должен был, по идее, уничтожить всю нашу скотину, но от него животные только начали говорить. – Тут я посмотрел на Мэнчи: – Што совсем не настолько весело, как кажется. А еще от одного начался Шум.
Я посмотрел на нее. Подождал. Она ничего не сказала. Но мы вроде как оба знали, што будет дальше, потому как эта тема уже всплывала.
Я поглубже вдохнул.
– Этот убил половину мужчин и всех женщин, в том числе и мою ма, и открыл мысли выживших всему миру.
Она уткнулась подбородком в колени.
– Иногда я слышу его ясно, – сказала. – Иногда могу точно сказать, што ты думаешь. Но не всегда. По большей части это просто…
– Шум, – подсказал я.
Она кивнула.
– А инопланетяне?
– Нет больше инопланетян.
Еще кивок. Мы еще минутку посидели, игнорируя очевидное, пока это не стало совсем уже невозможно.
– Я умру? – тихо спросила она. – Он и меня тоже убьет?
Слова в ее произношении звучали по-другому, но значили все равно то же, и мой Шум сказал возможно, но я заставил рот произнести:
– Не знаю.
Она смотрела на меня, ожидая большего.
– Я правда не знаю, – с нажимом выговорил я. – Если бы меня на прошлой неделе спросили, я бы сказал – да, точно. Но сегодня… – Я поглядел на рюкзак, в котором пряталась книга. – Я не знаю. – Посмотрел на нее: – Надеюсь, што нет.
Но возможно, встрял мой Шум. Возможно, ты и вправду умрешь. И хотя я попытался прикрыть его другим Шумом, это было так ужасно нечестно, што умять его вглубь не слишком удалось.
– Прости.
Она не ответила.
– Но возможно, если мы доберемся до следующего поселения… – начал я, но не закончил, потому што ответа на самом деле не знал. – Ты пока не заболела. Это уже што-то.
– Ты должен предупредить их. – Это она сказала себе в колени.
– Што?
– Когда ты пытался читать ту книгу, раньше…
– И вовсе я не пытался… – выдал я как-то слишком громко.
– Внутри тебя все равно было видно слова. И слова были «ты должен предупредить их».
– Я знаю! Я знаю, што там написано.
Ну, конечно, «ты должен предупредить их». Естественно! Дубина.
– Мне показалось, ты не…
– Я умею читать!
Она подняла руки:
– Ладно.
– Правда!
– Я просто хотела сказать…
– А вот и не надо ничего говорить! – нахмурился я; Шум вскипел, подбросил Мэнчи на ноги.
Я, впрочем, тоже встал, схватил рюкзак, забросил на спину.
– Нам пора двигать.
– Кого предупредить? – Она все еще сидела. – И о чем?
Я не удостоил ее ответом (все равно я не знал никакого ответа), потому што над нами што-то звонко щелкнуло, громко так, металлически, а в Прентисстауне это означает только одно: кто-то взвел затвор.
Стало быть, на скале над нами стоит кто-то со взведенным ружьем и смотрит вниз, и ствол направлен на нас.
– Што меня сечаш больше всего занимает в ентом раскладе, – послышался голос из-за ствола, – это што два щенка о себе возомнили, вот так взямши и спаливши мне мост?
14
Не на том конце ствола
– Ружье! Ружье! Ружье! – орал Мэнчи, скача в пыли.
– Я сечаш твою зверюгу успокою, – сказало ружье, чье лицо разглядеть было никак нельзя – ровно за ним стояло солнце. – Вы же не хотите, штобы с ним чего случилось, а?
– Тихо, Мэнчи, – приказал я.
– Ружье, Тодд? – прокомментировал он. – Бум, бум!
– Знаю. Заткнись.
Он заткнулся. Стало тихо.
Кроме моего Шума стало тихо, ага.
– Сдается мне, этой конкретной паре щенков был задан вопрос, – продолжал голос. – И я все еще жду ответа.
Я посмотрел на девочку. Она пожала плечами, хотя руки мы с ней, надо заметить, держали вверх.
– Чего? – уточнил я.
Ружье сердито рыкнуло.
– Вопрос был, – донесло оно, – с какого ляда вы решили, што можно вот так жечь чужие мосты?
Я не ответил. Девочка тоже промолчала.
– Думаете, я в вас палочкой тычу? – Ружье красноречиво повело дулом вверх-вниз.
– За нами гнались, – сказал я за неимением лучшего варианта.
– Гнались, да? И кто же это за вами гнался?
Вот как на это отвечать? Што опаснее, правда или ложь? На чьей стороне ствол – мэра или как? Кому мы будем подарком? Интересно, оно вообще про Прентисстаун слыхало?
– Аарон.
– Это было ужасно дико. Он орал, вопил, а потом ушел. Я попробовала убежать. – Она сложила руки. – Я все время пыталась, штобы он меня не нашел, но только ходила кругами. И где бы я ни спряталась, он меня находил, не знаю как, пока я не нашла эти… хижины.
– Строения спаклов, – подсказал я, но она меня на самом деле не слушала, только посматривала временами.
– Потом пришел ты, – закончила она. – Ты и твоя говорящая собака.
– Мэнчи, – представилась говорящая собака.
Я заметил, што она была очень бледная. А когда наконец посмотрела на меня в упор, глаза ее были мокры.
– Что это за место? – спросила она, и голос у нее был такой… малость сипловатый. – Почему животные разговаривают? Почему я слышу твой голос, когда у тебя губы не шевелятся? Почему я слышу твой голос целой… целой кучей? Все слова друг на дружке, словно одновременно говорят девять миллионов тебя? Почему, когда я смотрю на тебя, я вижу картинки других вещей? Почему я видела, что тот человек…
Голос растаял. Она подтянула колени к груди и обхватила руками. Надо скорее отвечать, а то она опять начнет качаться.
– Мы – поселенцы, сеттлеры, – начал я; она на это подняла глаза, но колени не отпустила (спасибо, хоть не качается). – Приземлились тут основать Новый свет. Лет двадцать назад или типа того. Но здесь были чужие. Инопланетяне. Спаклы. И они… не хотели, штобы мы тут были.
Я пересказывал то, што знает каждый мальчишка в Прентисстауне, – историю, которую даже такой тупица, как ваш покорный, выучил назубок.
– Люди годами пытались жить мирно, но спаклы отказывались. И тогда началась война.
На этом слове она опять опустила глаза. Я продолжал:
– Спаклы воевали микробами. Болезнями. Такое у них было оружие. Они выпустили микробов, которые делали разные вещи. Один должен был, по идее, уничтожить всю нашу скотину, но от него животные только начали говорить. – Тут я посмотрел на Мэнчи: – Што совсем не настолько весело, как кажется. А еще от одного начался Шум.
Я посмотрел на нее. Подождал. Она ничего не сказала. Но мы вроде как оба знали, што будет дальше, потому как эта тема уже всплывала.
Я поглубже вдохнул.
– Этот убил половину мужчин и всех женщин, в том числе и мою ма, и открыл мысли выживших всему миру.
Она уткнулась подбородком в колени.
– Иногда я слышу его ясно, – сказала. – Иногда могу точно сказать, што ты думаешь. Но не всегда. По большей части это просто…
– Шум, – подсказал я.
Она кивнула.
– А инопланетяне?
– Нет больше инопланетян.
Еще кивок. Мы еще минутку посидели, игнорируя очевидное, пока это не стало совсем уже невозможно.
– Я умру? – тихо спросила она. – Он и меня тоже убьет?
Слова в ее произношении звучали по-другому, но значили все равно то же, и мой Шум сказал возможно, но я заставил рот произнести:
– Не знаю.
Она смотрела на меня, ожидая большего.
– Я правда не знаю, – с нажимом выговорил я. – Если бы меня на прошлой неделе спросили, я бы сказал – да, точно. Но сегодня… – Я поглядел на рюкзак, в котором пряталась книга. – Я не знаю. – Посмотрел на нее: – Надеюсь, што нет.
Но возможно, встрял мой Шум. Возможно, ты и вправду умрешь. И хотя я попытался прикрыть его другим Шумом, это было так ужасно нечестно, што умять его вглубь не слишком удалось.
– Прости.
Она не ответила.
– Но возможно, если мы доберемся до следующего поселения… – начал я, но не закончил, потому што ответа на самом деле не знал. – Ты пока не заболела. Это уже што-то.
– Ты должен предупредить их. – Это она сказала себе в колени.
– Што?
– Когда ты пытался читать ту книгу, раньше…
– И вовсе я не пытался… – выдал я как-то слишком громко.
– Внутри тебя все равно было видно слова. И слова были «ты должен предупредить их».
– Я знаю! Я знаю, што там написано.
Ну, конечно, «ты должен предупредить их». Естественно! Дубина.
– Мне показалось, ты не…
– Я умею читать!
Она подняла руки:
– Ладно.
– Правда!
– Я просто хотела сказать…
– А вот и не надо ничего говорить! – нахмурился я; Шум вскипел, подбросил Мэнчи на ноги.
Я, впрочем, тоже встал, схватил рюкзак, забросил на спину.
– Нам пора двигать.
– Кого предупредить? – Она все еще сидела. – И о чем?
Я не удостоил ее ответом (все равно я не знал никакого ответа), потому што над нами што-то звонко щелкнуло, громко так, металлически, а в Прентисстауне это означает только одно: кто-то взвел затвор.
Стало быть, на скале над нами стоит кто-то со взведенным ружьем и смотрит вниз, и ствол направлен на нас.
– Што меня сечаш больше всего занимает в ентом раскладе, – послышался голос из-за ствола, – это што два щенка о себе возомнили, вот так взямши и спаливши мне мост?
14
Не на том конце ствола
– Ружье! Ружье! Ружье! – орал Мэнчи, скача в пыли.
– Я сечаш твою зверюгу успокою, – сказало ружье, чье лицо разглядеть было никак нельзя – ровно за ним стояло солнце. – Вы же не хотите, штобы с ним чего случилось, а?
– Тихо, Мэнчи, – приказал я.
– Ружье, Тодд? – прокомментировал он. – Бум, бум!
– Знаю. Заткнись.
Он заткнулся. Стало тихо.
Кроме моего Шума стало тихо, ага.
– Сдается мне, этой конкретной паре щенков был задан вопрос, – продолжал голос. – И я все еще жду ответа.
Я посмотрел на девочку. Она пожала плечами, хотя руки мы с ней, надо заметить, держали вверх.
– Чего? – уточнил я.
Ружье сердито рыкнуло.
– Вопрос был, – донесло оно, – с какого ляда вы решили, што можно вот так жечь чужие мосты?
Я не ответил. Девочка тоже промолчала.
– Думаете, я в вас палочкой тычу? – Ружье красноречиво повело дулом вверх-вниз.
– За нами гнались, – сказал я за неимением лучшего варианта.
– Гнались, да? И кто же это за вами гнался?
Вот как на это отвечать? Што опаснее, правда или ложь? На чьей стороне ствол – мэра или как? Кому мы будем подарком? Интересно, оно вообще про Прентисстаун слыхало?