Последняя комета
Часть 22 из 68 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты ни в чем не виноват.
– Я не смог… она не захотела оставаться со мной, – продолжаю я и не знаю больше, говорю ли о последней ночи или обо всем лете. – Если бы я не ныл слишком много и не выглядел столь жалко, она бы…
– Само собой, ты не выглядел жалким, – перебивает меня Юханнес. – Ты любил ее. Плюс еще мир оказался на краю гибели. Не та ситуация, чтобы набивать себе цену.
Я смеюсь. Исхитряюсь испачкать соплями половину лица. Остается только радоваться, что в комнате темно.
– Они же знают меня. Как, черт побери, они могли поверить, что я убил Тильду? – спрашиваю я.
Юханнес долго не отвечает.
– Это не имеет к тебе никакого отношения, – говорит он в конце концов. – Просто легче верить, что это сделал ты.
– В каком смысле?
– Легче идти дальше по жизни, когда не остается никаких вопросов.
Идти дальше? Ничего себе шутка.
Я ненавижу их. И все равно понимаю, что сам реагировал бы подобным образом. Для меня просто невыносимо не знать, что случилось с Тильдой. Было бы, конечно, здорово выяснить это. Даже если бы оказалось, что кто-то из моих знакомых является убийцей.
«Вы же знаете, в каких условиях мы находимся, – сказала Мария. – Нам вряд ли удастся нормально расследовать это дело».
Если того, кто убил Тильду, не найдут, все и дальше будут считать меня убийцей. В таком случае, я никогда больше не встречусь с нашими друзьями.
– Ты можешь поговорить с Амандой? – спрашиваю я. – Убедить ее в моей невиновности?
– Я пытался. Но я попробую снова.
Мы сидим молча в темноте. Его рука неподвижно лежит на моем колене.
– Мы с Амандой расстались.
– Что?
Пусть мне стыдно признаться в этом, меня даже обрадовало его сообщение. Теперь у Юханнеса будет больше времени для меня. А он нужен мне больше, чем когда-либо.
– Что произошло? – интересуюсь я.
Юханнес колеблется.
– Я посчитал непорядочным по отношению к ней продолжать в том же духе. Я полюбил другого человека. – Он откашливается. – И уже довольно давно.
Мои глаза начинают привыкать к темноте. Я вижу, что он таращится на потолок, словно ищет там подсказку о том, как ему продолжить.
– Это кто-то из наших общих знакомых? – спрашиваю я. – Не Элин случайно?
Он смеется:
– Нет, не Элин.
Юханнес меняет положение тела, но его рука по-прежнему остается на моем колене. Пальцы начинают мягко барабанить по одеялу.
– Мне надо кое-что рассказать тебе, – говорит он.
Судя по тону, у него неприятные новости. А подобное сейчас для меня чересчур.
Но я не произношу этого вслух. Просто жду.
– Я уеду из города завтра, – говорит Юханнес. – Буду жить в одной коммуне в Стокгольме.
Я сижу совершенно неподвижно, пока до меня доходит смысл сказанного. Потом долго не могу прийти в себя от услышанного.
– Чем ты собираешься заниматься там? – спрашиваю я, когда мне наконец удается взять себя в руки.
– Мне надо проверить кое-что, пока еще не стало слишком поздно.
– А именно?
– Извини. Я знаю, что это не вовремя, но я должен.
– Почему?
Его глаза блестят к темноте, когда он поворачивается ко мне снова.
– Симон, – говорит он. – Неужели ты действительно не понимаешь?
Я открываю рот, собираясь ответить «нет». Но закрываю его снова. Все становится на свои места.
Наш поцелуй, когда мы в последний раз играли в льдинку. Ощущение, словно он хотел сказать что-то. Разрыв с Амандой. Его тон секунду назад.
Да. Я понимаю.
Я ничего не говорю. Все, что мне хочется сказать, слишком эгоистично.
Не уезжай. Останься здесь ради меня.
– Ты вернешься? – спрашиваю я вместо этого.
– Я не знаю. Вряд ли.
– Что говорят твои родители? Твои братья?
– Они еще ничего не знают. Я написал им письмо.
В темноте мне не составляет труда взять его за руку. Она гораздо крупнее тех, которые я привык держать в своей. Мам, Эммы, Тильды.
Юханнес весь замирает, но не выдергивает ее.
– У тебя никогда не будет таких чувств ко мне, какие сейчас есть у меня, – говорит он. – Не так ли?
Я крепче сжимаю его руку, прежде чем отпускаю ее.
Все было бы проще, если бы я мог сказать «да».
– Нет, – отвечаю я.
– Я знаю. Но нужно было спросить. – Он пытается засмеяться. – Хорошо, что нет времени набивать себе цену.
– Если бы я мог…
– Я знаю.
Я пытаюсь найти какие-то слова. Как долго он чувствовал это? Как я мог не заметить?
– Мне надо идти, – говорит Юханнес.
Нет. Мне нужен кто-то, кто верит в мою невиновность. Мне необходим друг. Не бросай меня. Иначе мы никогда не увидимся больше. Ты и Тильда были главными людьми в моей жизни, и, если ты уедешь, вы оба оставите меня навсегда.
– Береги себя, – говорю я.
– Ты тоже.
– Сообщи, когда доберешься.
Мы обнимаемся. Я чувствую тепло его тела и в какое-то мгновение думаю: «А почему бы и нет? Пожалуй, это было бы проще, чем мне кажется». Но мы отпускаем друг друга. Он встает с кровати, и из окна снова дует.
ИМЯ: ЛЮСИНДА
TELLUS № 0 392 811 002
ПОСЛАНИЕ: 0016
Миранда узнала, что Тильда умерла. И мне снова пришлось рассказывать ей всякую чушь о небесах.
Я не знаю, есть ли у вас религии. Вкратце речь идет о людях, убежденных в том, что им известно все о вещах, о которых по большому счету невозможно знать ничего. В нашей части вселенной многие верят в некий роман в стиле фэнтези, наполненный массой противоречий и написанный к тому же тысячи лет назад. Его «герой», Бог, зачастую ведет себя как избалованный трехлетний ребенок. Он мстит людям, которые не делают точно, как он хочет, или любят его недостаточно сильно.
Я рассказывала тебе, что одна из матерей Симона – священница? Обычно это человек, выучивший содержание данного произведения. Мне интересно, как она рассказывает о Фоксуорт. Пожимает плечами и заявляет, что «пути Господни неисповедимы». Именно так христиане всегда говорят, если их Бог ведет себя по-свински. Хотя сейчас он явно намеревается поставить личный рекорд. Они также обычно вещают, что Бог никогда не наказывает никого сильнее, чем тот того заслуживает. Я всегда ненавидела это, ведь в мире полно примеров обратного. Особенно сейчас.
И все равно я пообещала Миранде, что Тильда станет одной из тех, с кем мы встретимся на небе снова. В райских кущах того самого Бога. Внезапно я осознала, что мне самой хотелось бы верить в это. Однако, по-моему, не будет никакого продолжения. Все просто закончится. И, честно говоря, это пугает меня меньше, чем мысли о вечном существовании в какой-либо форме.
– Я не смог… она не захотела оставаться со мной, – продолжаю я и не знаю больше, говорю ли о последней ночи или обо всем лете. – Если бы я не ныл слишком много и не выглядел столь жалко, она бы…
– Само собой, ты не выглядел жалким, – перебивает меня Юханнес. – Ты любил ее. Плюс еще мир оказался на краю гибели. Не та ситуация, чтобы набивать себе цену.
Я смеюсь. Исхитряюсь испачкать соплями половину лица. Остается только радоваться, что в комнате темно.
– Они же знают меня. Как, черт побери, они могли поверить, что я убил Тильду? – спрашиваю я.
Юханнес долго не отвечает.
– Это не имеет к тебе никакого отношения, – говорит он в конце концов. – Просто легче верить, что это сделал ты.
– В каком смысле?
– Легче идти дальше по жизни, когда не остается никаких вопросов.
Идти дальше? Ничего себе шутка.
Я ненавижу их. И все равно понимаю, что сам реагировал бы подобным образом. Для меня просто невыносимо не знать, что случилось с Тильдой. Было бы, конечно, здорово выяснить это. Даже если бы оказалось, что кто-то из моих знакомых является убийцей.
«Вы же знаете, в каких условиях мы находимся, – сказала Мария. – Нам вряд ли удастся нормально расследовать это дело».
Если того, кто убил Тильду, не найдут, все и дальше будут считать меня убийцей. В таком случае, я никогда больше не встречусь с нашими друзьями.
– Ты можешь поговорить с Амандой? – спрашиваю я. – Убедить ее в моей невиновности?
– Я пытался. Но я попробую снова.
Мы сидим молча в темноте. Его рука неподвижно лежит на моем колене.
– Мы с Амандой расстались.
– Что?
Пусть мне стыдно признаться в этом, меня даже обрадовало его сообщение. Теперь у Юханнеса будет больше времени для меня. А он нужен мне больше, чем когда-либо.
– Что произошло? – интересуюсь я.
Юханнес колеблется.
– Я посчитал непорядочным по отношению к ней продолжать в том же духе. Я полюбил другого человека. – Он откашливается. – И уже довольно давно.
Мои глаза начинают привыкать к темноте. Я вижу, что он таращится на потолок, словно ищет там подсказку о том, как ему продолжить.
– Это кто-то из наших общих знакомых? – спрашиваю я. – Не Элин случайно?
Он смеется:
– Нет, не Элин.
Юханнес меняет положение тела, но его рука по-прежнему остается на моем колене. Пальцы начинают мягко барабанить по одеялу.
– Мне надо кое-что рассказать тебе, – говорит он.
Судя по тону, у него неприятные новости. А подобное сейчас для меня чересчур.
Но я не произношу этого вслух. Просто жду.
– Я уеду из города завтра, – говорит Юханнес. – Буду жить в одной коммуне в Стокгольме.
Я сижу совершенно неподвижно, пока до меня доходит смысл сказанного. Потом долго не могу прийти в себя от услышанного.
– Чем ты собираешься заниматься там? – спрашиваю я, когда мне наконец удается взять себя в руки.
– Мне надо проверить кое-что, пока еще не стало слишком поздно.
– А именно?
– Извини. Я знаю, что это не вовремя, но я должен.
– Почему?
Его глаза блестят к темноте, когда он поворачивается ко мне снова.
– Симон, – говорит он. – Неужели ты действительно не понимаешь?
Я открываю рот, собираясь ответить «нет». Но закрываю его снова. Все становится на свои места.
Наш поцелуй, когда мы в последний раз играли в льдинку. Ощущение, словно он хотел сказать что-то. Разрыв с Амандой. Его тон секунду назад.
Да. Я понимаю.
Я ничего не говорю. Все, что мне хочется сказать, слишком эгоистично.
Не уезжай. Останься здесь ради меня.
– Ты вернешься? – спрашиваю я вместо этого.
– Я не знаю. Вряд ли.
– Что говорят твои родители? Твои братья?
– Они еще ничего не знают. Я написал им письмо.
В темноте мне не составляет труда взять его за руку. Она гораздо крупнее тех, которые я привык держать в своей. Мам, Эммы, Тильды.
Юханнес весь замирает, но не выдергивает ее.
– У тебя никогда не будет таких чувств ко мне, какие сейчас есть у меня, – говорит он. – Не так ли?
Я крепче сжимаю его руку, прежде чем отпускаю ее.
Все было бы проще, если бы я мог сказать «да».
– Нет, – отвечаю я.
– Я знаю. Но нужно было спросить. – Он пытается засмеяться. – Хорошо, что нет времени набивать себе цену.
– Если бы я мог…
– Я знаю.
Я пытаюсь найти какие-то слова. Как долго он чувствовал это? Как я мог не заметить?
– Мне надо идти, – говорит Юханнес.
Нет. Мне нужен кто-то, кто верит в мою невиновность. Мне необходим друг. Не бросай меня. Иначе мы никогда не увидимся больше. Ты и Тильда были главными людьми в моей жизни, и, если ты уедешь, вы оба оставите меня навсегда.
– Береги себя, – говорю я.
– Ты тоже.
– Сообщи, когда доберешься.
Мы обнимаемся. Я чувствую тепло его тела и в какое-то мгновение думаю: «А почему бы и нет? Пожалуй, это было бы проще, чем мне кажется». Но мы отпускаем друг друга. Он встает с кровати, и из окна снова дует.
ИМЯ: ЛЮСИНДА
TELLUS № 0 392 811 002
ПОСЛАНИЕ: 0016
Миранда узнала, что Тильда умерла. И мне снова пришлось рассказывать ей всякую чушь о небесах.
Я не знаю, есть ли у вас религии. Вкратце речь идет о людях, убежденных в том, что им известно все о вещах, о которых по большому счету невозможно знать ничего. В нашей части вселенной многие верят в некий роман в стиле фэнтези, наполненный массой противоречий и написанный к тому же тысячи лет назад. Его «герой», Бог, зачастую ведет себя как избалованный трехлетний ребенок. Он мстит людям, которые не делают точно, как он хочет, или любят его недостаточно сильно.
Я рассказывала тебе, что одна из матерей Симона – священница? Обычно это человек, выучивший содержание данного произведения. Мне интересно, как она рассказывает о Фоксуорт. Пожимает плечами и заявляет, что «пути Господни неисповедимы». Именно так христиане всегда говорят, если их Бог ведет себя по-свински. Хотя сейчас он явно намеревается поставить личный рекорд. Они также обычно вещают, что Бог никогда не наказывает никого сильнее, чем тот того заслуживает. Я всегда ненавидела это, ведь в мире полно примеров обратного. Особенно сейчас.
И все равно я пообещала Миранде, что Тильда станет одной из тех, с кем мы встретимся на небе снова. В райских кущах того самого Бога. Внезапно я осознала, что мне самой хотелось бы верить в это. Однако, по-моему, не будет никакого продолжения. Все просто закончится. И, честно говоря, это пугает меня меньше, чем мысли о вечном существовании в какой-либо форме.