Последняя история Мины Ли

Марго улыбнулась и набрала номер сержанта.

— Марго, здравствуйте, — ответил тот. — Простите, что не перезвонил сегодня. Понедельник — день тяжелый.

— Ничего страшного. Так что вы думаете о словах хозяина дома? О криках из маминой квартиры?

— Это довольно подозрительно. Хотя хозяин не уверен, откуда точно доносились крики и в какой день, верно?

— Да, но он подумал, что кричала мама, поскольку в здании осталось не так уж много корейцев. Странно, потому что мама вообще редко кричала, особенно после моего отъезда. Неспроста же хозяин об этом сам заговорил?

— Хм. Я постараюсь побеседовать с ним на этой неделе, может быть, смогу узнать что-то еще.

— Было бы замечательно, — ответила Марго, сердцебиение участилось. — И я хотела обсудить еще кое-что… Знаю, может прозвучать странно, но вчера вечером я обыскивала мамину квартиру и нашла некролог за октябрь, который она вырезала из корейской газеты и спрятала. Поэтому сегодня я съездила на рынок, где она работала, чтобы разузнать, не видел ли там кто-нибудь ничего подозрительного в те выходные, когда она умерла. Одна из ее подруг, женщина по имени миссис Бэк, сказала, что мужчина из некролога был… приятелем, с которым мама встречалась летом. У них был роман и… он был женат, поэтому она никому о нем не рассказывала.

— Вы тоже ничего о нем не знали?

— Нет.

— И он умер, так? Почти два месяца назад?

— Верно. Не знаю, связан ли он со смертью мамы, но, может, вы бы могли разузнать о нем побольше? Его звали Чанхи Ким. Кажется, он жил в Калабасасе.

— Могу попробовать… только сначала поговорю с хозяином дома, хорошо? Постараюсь попасть к нему на этой неделе. — Сержант помолчал. — Но, если тот мужчина умер в октябре, не думаю, что он как-то причастен к смерти вашей мамы.

— А его жена? Ведь мама была любовницей.

— Хм, действительно. Я попробую что-нибудь разузнать.

— Отлично, спасибо. Я бы… я бы хотела поговорить с ней лично. Можно ли узнать ее номер телефона или адрес? Я пыталась погуглить ее имя, только…

— Я бы не советовал.

— В каком смысле?

— Честно говоря… смерть вашей матери была несчастным случаем. Мы мало что можем сделать, пока не появятся какие-то весомые улики, обстоятельства или если вдруг окажется, что ее смерть как-то связана с чем-то еще.

— То есть?

— Что, если жена мистера Кима не знает о романе? И, связавшись с ней, вы раскроете ей правду? У вас нет доказательств, что она причастна к смерти вашей матери, поэтому как можно получить от нее какую-либо информацию, не раскрывая измены мужа? Ведь есть вероятность, что она не в курсе, верно?

— Возможно, но…

— Как узнать наверняка? Никак. Придется спросить напрямую, и если она не знает о вашей маме, то с ней не о чем разговаривать. Никакой другой связи нет. Она вдова. Это будет…

— И все же я думаю, нам следует…

— Я знаю, как вам тяжело, Марго. Вы… узнали о матери много того, что она по какой-то причине скрывала, верно? С новыми фактами трудно смириться, и вы хотите связать их с самым тяжелым фактом из всех — ее смертью. Я это понимаю.

— Думайте что хотите, сержант Цой… — Марго повысила голос и почувствовала на себе взгляд Мигеля, — а я категорически отказываюсь принимать что-либо, помимо правды. Мне нужно знать, что произошло той ночью и почему…

— Марго…

— Может, для вас мы просто лишняя нагрузка, только моя мать работала не покладая рук и платила налоги, как и все остальные. Она была честной женщиной. Она была доброй. — Ее голос дрогнул. — Может, она и не была идеальной матерью или человеком, зато изо всех сил старалась делать то, что считала правильным для меня и для всех остальных — кроме нее самой. Такие люди, как моя мама, участвуют во всем этом обмане так же, как и вы.

— Уф, — выдохнул Мигель под боком.

— Дело не в этом, Марго. Я не то имел…

— Она заслужила жить, как все. Вы-то должны это понимать. «Служить и защищать» — такой девиз у вас в полиции?

У Марго пульсировали уши, в глазах щипали слезы. Она слышала тяжелое дыхание сержанта Цоя и Мигеля, испуганных ее вспышкой. У нее был последний шанс заступиться за мать, которой она так долго стыдилась. Марго пыталась сдержать слезы.

— Я постараюсь что-нибудь для вас разузнать, — наконец ответил сержант Цой, сдаваясь. — Я поговорю с хозяином, и посмотрим, что получится найти о мистере Киме. — Он помолчал. — Знаю, вы так не думаете, и все же я понимаю больше, чем вам кажется. Я вам сочувствую, просто пытаюсь быть реалистом. Сожалею о вашей утрате.

— Ну и ну… — выдохнул Мигель, когда Марго повесила трубку.

— Думаешь, я спятила? — Она вытерла пот со лба, пытаясь восстановить дыхание.

— Честно говоря, я думаю, ты права. Это остальные свихнулись, Марго. — Мигель взглянул вперед, словно только сейчас заметил закат — знойно-оранжевый и ярко-розовый. — Весь мир в полной заднице. Но мы заслуживаем знать правду. — Он отстегнул ремень безопасности. — А теперь можно поесть?

Они вышли из машины. Ночь почти вступила в свои права. Марго глубоко вдохнула. Ей всегда нравился Лос-Анджелес, покрытый золотистыми лучами заходящего солнца, с темными силуэтами пальм. Временами, когда на мгновение замолкали машины и сигнализации, можно было услышать пение птиц и вообразить, будто находишься в раю.

Войдя в ресторан, Марго тут же почувствовала запах жарящегося на газовых горелках мяса — шкворчал жир, пламя лизало кунжут, соевый соус, сахар, лук и чеснок. Ничто так не связывает людей, как еда.

Хостес усадила их за стол из полированного дерева с необработанными краями. Официантка, худая кореянка средних лет с напудренным белым лицом и коротким каре, одетая в юбку и чистый черный фартук, приняла у них заказ — говяжьи ребрышки и свиную грудинку. Марго показала ей фотографию в рамке, на которой они с мамой были запечатлены в школьный выпускной Марго — это была самая свежая фотография, какую удалось найти.


— Вы знаете эту женщину?

— Кажется, да. Хотя очень давно не видела. Если хотите, я спрошу у хозяина.

Официантка привела пожилого корейца лет семидесяти с серебристыми волосами, одетого в оливковый свитер с короткими рукавами и брюки цвета хаки. На запястье у него блестели большие золотые часы. Когда он улыбнулся, зубные протезы засияли, как фальшивое солнце.

— Мы просто хотели узнать, знали ли вы мою маму. — Марго протянула ему фотографию.

Хозяин ресторана кивнул, приподняв брови.

— Выглядит знакомо.

Затем его взгляд исследовал Марго и задержался на ней чуть дольше положенного. Та сделала над собой усилие и не отвела взгляда. Этот скользкий тип ей сразу не понравился, и она не собиралась этого скрывать.

— Когда вы видели ее в последний раз? — спросила Марго.

Хозяин задумчиво почесал затылок.

— Даже не знаю, у нас так много посетителей. — Его ноздри раздулись. — Все почти на одно лицо. Почти. — Он ухмыльнулся, сверкая белоснежными зубами, как у Поля Баньяна, холодными и искусственными, и, коротко извинившись, отошел к другому столику, чтобы поприветствовать группу шумных гостей — возможно, завсегдатаев или друзей.

— Мутный тип, — прокомментировал Мигель.

— Может, у него просто плохая память.

— Вроде бы он не такой уж старый.

Официантка вернулась с панчаном, на подносе блестели белые пиалки. Марго решила сменить тактику:

— Вы помните женщину по имени миссис Бэк? Она раньше здесь работала. С ярко-красной помадой?

Официантка усмехнулась:

— О да, очень яркой.

— Когда она уволилась?

Официантка оглянулась через плечо:

— В начале этого года. Кажется, весной.

Включив со щелчком газовую горелку настольного гриля, официантка поспешила прочь с пустым подносом в руке. Марго с Мигелем приступили к панчану, состоящему из салата из морской капусты, мак-кимчи, приправленного шпината, картофельного салата и какдуги — кимчи из редьки дайкон. Настоящий праздник вкусов.

— Ну, — начала Марго, — по крайней мере, миссис Бэк не соврала про то, что уволилась из ресторана в марте.

Положив локти на стол, Мигель поиграл палочками, словно щипал воздух перед собой.

— Чем твоя мама занималась после беспорядков?

— В каком смысле? — Марго попробовала какдуги, идеально хрустящий и сладковатый. От синего пламени в центре стола горели щеки.

— Твоя мама перестала общаться с миссис Бэк из-за занятости, только тебе не кажется подозрительным, что тогда они резко прекратили общаться, а в этом году вдруг снова стали подругами?

— Вроде бы после беспорядков мама работала в кафешках и других местах, пока через пару лет не накопила достаточно, чтобы снова начать свой бизнес. — От приправленного шпината пахло свежим кунжутным маслом, которое таяло во рту. — Я помню только, что приходилось очень тяжело. Из старого магазина удалось спасти кое-какие вещи, вешалки и прочее, и наша квартира была забита коробками, так как их больше негде было хранить. Мы питались продовольственной помощью, вроде консервов и сухого молока, а Армия спасения предоставляла нам зубные щетки.

Салат из морской капусты, один из любимых Марго, подавил волну печали, поднимающейся в груди. Его нежная желатиновая консистенция, соленый вкус с кислинкой успокаивали расшатанные нервы. Как же Марго тосковала по океану! В подростковом возрасте она часто одна ездила на автобусе на пляж и часами гуляла или сидела на скамейке, читала и смотрела на воду.

— Нам тогда действительно приходилось тяжко.

Вернулась официантка и поставила на гриль блюдо с сырым мясом — маринованными ребрышками и свининой. Соевый соус и сахар, имбирь и чеснок карамелизовались, жир закапал в огонь. Испытывая чувство глубокой признательности, Марго передвинула мясо, чтобы не прилипало к грилю. Какой же радостной и насыщенной порой бывает жизнь, несмотря на разочарования и трагедии. Каждая трапеза, даже такая безрадостная, как эта, была своего рода празднованием того, что осталось на этой земле — того, что еще можно попробовать, почувствовать и увидеть.

Марго представила маму в Гранд-Каньоне — крошечная среди темных теней под скалами красного и песочного цветов, выточенными ветром и водой в течение миллионов лет. Опять вспомнилась поездка в Лас-Вегас, руки матери, вцепившиеся в руль, открытые окна и скрипящая на зубах пыль.

— Мы с мамой тогда съездили в Вегас.

— В Вегас? Ты вроде говорила, твоя мама никуда не ездила.

— То была первая и единственная поездка. Мне было лет шесть. Думаю, до этого мама никогда не ездила по автостраде, так она тащилась. — Марго засмеялась. — Удивительно, что нас не оштрафовали. В общем, мама собиралась там с кем-то встретиться. Кажется, это было как раз перед тем, как мама открыла новую лавку.

— Интересно. — Мигель доел остатки салата из морской капусты. — С кем она тогда собиралась встретиться? У нее ведь не было семьи, верно?

— Нет. Но… не думаю, что миссис Бэк как-то к этому причастна. То есть теперь-то я ей верю, и все же странно, что мама так резко перестала с ней общаться, согласись?

— Ну, скорее всего, это произошло само по себе. Иногда люди отдаляются друг от друга, или, может, у нее просто не было времени на друзей — только на церковь и тебя, пожалуй. Она ведь пыталась выжить, верно?