Последний поцелуй

К счастью, избегать Саллиса было не трудно. Он просыпался и до самого вечера закрывался у себя в кабинете. Обедал и ужинал тоже один. Был ли он слишком занят планированием или просто избегал меня — я не знала. Предполагала и то, и другое, однако старалась не думать об этом слишком много. И о нем.

Мы закинули вещи в «Эскалейд», попрощались со всеми и отчалили утром, до рассвета. Нас сопровождали двое охранников Рива. Еще двое ехали во второй машине. Анатолиас — главный приспешник Саллиса, остался на ранчо.

Когда я спросила об этом Эмбер, та сообщила, что он собирался вести переговоры с Микелисом.

Должно быть, она узнала об этом от Рива. Выходило, он избегал лишь меня. Интересно, было ли по мне видно, как я переживаю.

— Как он собирается вести переговоры? И разве этим должен заниматься не Рив?

— Рив никогда не согласится поговорить с Микой, — уверенно ответила Эмбер. — Он скорее убьет его, чем состоится их разговор.

Она забралась на заднее сиденье машины и передвинулась на середину, чтобы оказаться между мной и Ривом.

Я тихо сидела и убеждала себя, что это лишь предположение, а не принятие желаемого за действительное. Виланакис пугал меня, и, погибни он, я бы не пролила ни слезинки. И, по правде говоря, если бы его убил именно Рив, я бы с этим справилась. Микелис был очень плохим человеком и заслуживал худшего.

Но от того, как Эм преподнесла свою мысль, отдавало интригой. И это волновало меня куда больше, чем мне хотелось бы признавать.

Поскольку мы летели на остров на частном самолете, регистрация в аэропорту прошла быстро. После того как все прошли досмотр, Рив зашел в магазинчик за газетой.

— У нас есть жвачка? — спросила Эмбер, пока мы вместе с охранниками ждали Рива.

— Нет. Пойду, куплю немного.

Я встретила Рива возле кассы и протянула ему пачку «Тридента». (Примеч.: марка жевательной резинки).

— Еще нам нужен драмамин. Эмбер в самолетах укачивает.

Саллис показал мне упаковку таблеток.

— Уже купил.

— Ну да, конечно же, ты знаешь об этом. Не знаю, чем я думала. — С трудом произнесла я, несмотря на натянутую улыбку. После чего отвернулась и поспешила вернуться к Эмбер. И даже не обернулась, когда Рив окликнул меня. Потом еще раз проигнорировала его, когда он минутой позже присоединился к нам. Я поймала на себе его жгучий взгляд, когда он протянул Эмбер покупки. И когда Рив, наконец, переключился на своих сотрудников, облегченно выдохнула. И так пройдут ближайшие две недели? Постоянно избегать и игнорировать? И все время притворяться, что я не чувствую себя несчастной?

Не уверена, что была настолько хорошей актрисой.





* * *


В самолете Рив сел возле кабины пилотов вместе со своими людьми. Мы с Эмбер заняли места в дальней части самолета, она — у окна, а я — рядом. Джинджер, стюардесса, которая была на борту, когда я летела в Джексон, подала нам по бокалу «Мимозы», а затем исчезла, чтобы заботиться о мужчинах.

Мы с Эмбер немного поговорили, и, примерно через полчаса полета, она зевнула и сообщила:

— Драмамин всегда усыпляет меня. — Она откинула спинку сиденья и, воспользовавшись наушниками и айподом, которые одолжила у меня, повернулась на бок и заснула.

Будто по команде, Рив вышел из передней части самолета, и я вся затрепетала. Уткнулась носом в свой «Киндл» и продолжила, как и раньше, игнорировать его. Или делать вид, что игнорирую. По-настоящему игнорировать его было невозможно.

И я определенно не могла, когда он сел напротив. Однако пыталась, опустив взгляд, пока Саллис молча изучал меня. Его взгляд буквально прожигал мою кожу.

Наконец, он заговорил:

— Итак. Ты со мной не разговариваешь?

Да, я не разговаривала с ним. Разве что в случае крайней необходимости. Но это было так по-детски. Даже я это понимала.

— Я разговариваю с тобой, — ответила я. — В том магазинчике недавно, например.

— Полагаю, с учетом этого, с момента отъезда Джо ты сказала мне всего около двадцати пяти слов.

Сорок семь, если быть точной. Я считала.

Потом пожала плечами, не поднимая глаз.

— Мне нечего сказать. — Это была не совсем правда. Мне было, о чем поговорить, но я уже устала вечно начинать разговор первой.

— Хм-м, — протянул Рив. И притих. А я продолжила смотреть на экран книги, снова и снова перечитывая одно и то же предложение, но не понимая его смысла. Все, на чем я могла сосредоточиться, это его близость. Его присутствие влияло на меня так сильно, словно Саллис действительно касался меня. И хотя он сидел всего в паре метров от меня, но казался таким далеким, как никогда прежде.

Я прикрыла глаза и задумалась, смогу ли когда-нибудь перестать тосковать по этому мужчине. По всему, что его касалось. Или хотя бы по чему-нибудь. Я так привыкла к этому чувству, что сомневалась, останусь ли той же Эмили, если оно меня покинет.

— Семья Виланакиса... моя семья... — Услышав его голос, я тут же распахнула глаза. — Уже черт знает с какой поры вовлечена в организованную преступность, — продолжил Рив, и я затаила дыхание. — Это уже как, своего рода, традиция. Как расти в религиозной семье. Каждого рожденного в нашей семье ребенка автоматически воспитывали в таком образе жизни. И этого никак не избежать. Кровное родство с Виланакисами — это узы, которые невозможно разорвать.


Я медленно приподняла голову, опасаясь, что если буду слишком резкой, то разрушу момент. Он впервые признал свою связь с Микелисом. Рив впервые сам, без пинка с моей стороны, рассказывал что-то.

Наши взгляды пересеклись, однако он тут же перевел свой на иллюминатор.

— Мою маму, как ты уже, уверен, выяснила, звали Елена Виланакис. Ее дедушка был... своего рода Доном — Главой мафии. Влиятельным. Его дети и их дети были практически королевскими особами. Преступление было их правом по рождению. У нас был патриархат, но у женщин тоже были свои места и обязанности. Моя мать была старшей из братьев и сестер, потому и ее роль — значительна. За кого бы она ни вышла замуж, он должен был продолжить семейный бизнес. Предполагалось, что она выберет себе в спутники человека, наделенного политической или экономической властью. Кого-то, вроде Даниэля Саллиса, который самостоятельно смог сколотить состояние и создать свою сеть элитных курортов. Ее родители благословляли и поддерживали их союз.

— Но твоя мама не хотела всего этого. — Эта фраза вырвалась против моей воли, и взгляд Рива тут же встретился с моим. Словно он совсем забыл о моем присутствии.

Я тут же напряглась, предполагая, что разрушила момент.

Однако на лице Рива появилась восхищенная улыбка.

— Да. Ей не хотелось этого. — Он откинулся на спинку сиденья и закинул ногу на ногу. — По иронии судьбы, уровень власти, которого требовали от ее будущего мужа родители, смог позволить принцессе мафии бесследно исчезнуть.

Рив, казалось, немного расслабился, что позволило мне набраться храбрости и спросить:

— Твой отец знал, во что ввязывается?

— Да. Мой отец безумно любил маму. Думаю, он бы даже присоединился к империи Виланакисов, если бы она попросила его об этом. Однако ей не хотелось иметь ничего общего со своей семьей, и отец поддержал ее.

Его лицо просветлело, когда он заговорил о своих родителях. Так сильно, что у меня впервые за многие дни в груди разлилось тепло. Будто солнышко растопило глыбу льда.

— Но твой отец был все время на виду. Он, очевидно, не мог скрыться.

— Верно. Не мог. Но смог спрятать мою маму. Он сделал ей новые документы перед тем, как взял в жены, поэтому никогда официально не был связан с именем Виланакисов. Он никогда с ней не путешествовал. Следил, чтобы его не фотографировали вместе с ней. И тайно приобрел ранчо в Вайоминге. В таком месте, где никто не стал бы искать бизнесмена, подобного уровню Даниэля Саллиса. И уж точно никто не стал бы искать внучку главы мафии. По сути, ее родители были единственными, кто знал, что у юной невесты моего отца было еще одно имя, кроме Елены Кайя.

— Ее родители знали? — Это меня удивило. Особенно после того, как Рив сказал, что от мафии не убежать. — Они злились? Приготовили ей какую-то западню или что-то в этом духе?

Явно удивленный таким заключением, Рив, забавляясь, покачал головой.

— Ты это на телевидении услышала?

— Ну извини, что у меня нет личного опыта общения с мафией.

Саллис усмехнулся.

— Что же. У тебя не совсем нет опыта. Ее дедушка мог бы «подготовить западню» моему отцу. — Рив показал кавычки, когда произнес «подготовить западню». — Тогда он смог бы вернуть маму домой, где ей и положено было быть.

— Ладно, это только наполовину так ужасно, как я думала. — Я остановила себя, когда чуть не улыбнулась Риву в ответ. Едва успела.

— Или он мог убить и ее тоже. Мой прадед славился своей безжалостностью.

Я уж было решила, что Рив шутит. Но когда поняла, что он серьезен, по рукам побежали мурашки.

— Твои родители защищали ее и не рассказали прадедуле-Виланакису, что с ней произошло.

— Именно. Ее родители — мои бабушка с дедушкой — были как все нормальные родители. Они любили свою дочь, и хотя она пошла против всего, во что они верили, хотели, чтобы она была счастлива. И жива. Поэтому, когда мой отец поведал им вполне правдоподобный сценарий смерти от несчастного случая, они притворились, что поверили.

— Они оборвали все связи?

Рив кивнул.

— В ночь, когда мама сбежала с моим отцом, родители обняли ее, попрощались и больше никогда не видели свою дочь. — Саллис будто очнулся ото сна. — Хотя они все же следили за ней издалека. Знали, что у нее есть сын. И смогли связаться со мной, когда родителей убили.

— И так ты оказался в Греции с бабушкой. — Теперь все кусочки мозаики легко сложились в пазл. Это вызвало во мне столько восторга, что я едва не упустила важную деталь. — Ты специально сказал «убили»?

— Да.

Мое сердце екнуло. Я считала, что родители Рива погибли в автокатастрофе, когда ему было шестнадцать лет. Но и предположить не могла, что это было убийство, ведь Саллис ничего не рассказывал, а в интернете такой информации не было.

Как и Эмбер, когда она пыталась успокоить меня насчет Криса, я не знала, что сказать. Поэтому мне понадобилась пара секунд, чтобы собраться с мыслями и спросить:

— Как? — И еще несколько, чтобы добавить: — Почему?

Я предполагала, что Рив скажет, мол это дедушка нашел их. Однако вместо этого он сказал:

— Из своих телешоу ты должна была узнать, что в криминальном мире существуют конкурирующие семьи.

— Да. Узнала.

— И у нашей семьи есть такие конкуренты. Далекие кузены. Семья Ласкос. Один из них прознал о том, что моя мать все еще жива. Понятия не имею, как они об этом узнали. Может, мама проговорилась кому-то из своих друзей. Может, один из членов семьи Ласкос заинтересовался и решил провести расследование. Наверное, мне уже никогда не узнать. Знаю только, что моя мама была легкой мишенью. — Его голос не дрожал, но в глазах плескались боль и скорбь.

— Ох, Рив. — Я редко сочувствовала людям, но за него душа болела искренне. До этого мне всегда хотелось оказаться в его объятиях, теперь же сама жаждала обнять его.

Саллис покачал головой, и я знала, что он пытается выбросить из головы болезненные воспоминания, а не отвергает мое сочувствие.