Последний оракул

– Састимос[6],– проговорил он.

– Найс тука[7],– ответил Ковальски. – Но предупреждаю: на этом мои познания в цыганском языке заканчиваются.

Пейнтер повел Луку и ребенка в гостиную. Девочка шла, странно подергивая конечностями. Ее лицо горело нездоровым румянцем.

Лука заметил стоящего поодаль Грея с пистолетом в руке.

Пейнтер знаком велел тому убрать оружие в кобуру. Он не чувствовал, чтобы от этого человека исходила прямая угроза. В нем ощущалась только крайняя настороженность.

Элизабет шагнула вперед.

– Вы упомянули моего отца.

Лука непонимающе вздернул бровь.

– Это дочь Арчибальда Полка, – пояснил Пейнтер.

Глаза цыгана расширились, и он склонил голову в сторону женщины.

– Я скорблю в связи с вашей утратой. Он был великим человеком.

– Что вам известно о моем отце? – спросила она. – Кто этот ребенок?

Девочка высвободила руку и подошла к столу. Присев возле него на корточки, она принялась раскачиваться вперед и назад.

– Эта девочка? – переспросил Лука. – Не знаю. Загадка. Я получил послание от вашего отца. Безумное голосовое сообщение. Оно было сумбурным, торопливым. Он приказал нам купить в магазине «Радиошек» дюжину радиопередатчиков «Кобра марин» и настроить их на определенную волну. Он говорил как сумасшедший, бормотал цифры. Он хотел, чтобы мы рассредоточились по Эспланаде и ждали момента, чтобы принять посылку.

– Посылку? – переспросил Пейнтер.

Лука красноречиво посмотрел на девочку.

– Ее.

– Девочку? – изумленно спросила Элизабет. – Зачем?

Лука развел руками.

– Мы были в долгу перед вашим отцом. Мы видели, как его застрелили, хотя тогда еще не знали, что он ваш отец. Но мы сделали так, как он просил, и пошли по следу ребенка.

Пейнтер смотрел на девочку. Где-то на ней непременно должен находиться «жучок», передающее устройство.

– Мы дошли за ней до зоопарка, где сумели забрать ее, не привлекая внимания.

– Вы похитили ее? – задал вопрос Пейнтер.

Лука пожал плечами.

– В конце послания нам было приказано «перехватить посылку» и доставить ее куда-то или кому-то по имени Сигма.

От этих слов Пейнтер едва не подпрыгнул.

– Сообщение обрывалось внезапно, без каких-либо пояснений. Как только девочка оказалась у нас, мы должны были действовать быстро. Мы опасались, что появятся другие, которые будут ее искать. Те, кто сможет вычислить ее так же, как это удалось нам. Тем более что в округе в связи с ее исчезновением была объявлена оранжевая тревога. Но мы не знали, что имел в виду профессор, говоря о каком-то Сигме. Пока мы суетились, пытаясь хоть что-то узнать, девочка вдруг начала рисовать как одержимая.

Он указал на девочку, которая поднялась на ноги, взяла из камина уголек и, подойдя к белой стене, принялась рисовать на ней. Она рисовала словно вслепую – судорожно, отрывисто, начиная в одном месте, затем перескакивая к другому.

– Она рисовала без остановки, – продолжал Лука. – Изобразила силуэт парка и мост Рок-Крик. – Он указал на вид, открывавшийся из окна. – А потом – дом, угнездившийся в том же лесу. В поисках этого дома нам пришлось прочесать весь парк, поскольку мы верили в то, что это важно. К тому времени, когда мы нашли его, она нарисовала картинку, которую я подсунул вам под дверь.

Лука окинул их взглядом.

– Картинку всех вас, друзей и родственников доктора Полка. Вот почему я должен спросить вас: вы знаете этого Сигму?

Пейнтер достал глянцевую служебную карточку, на которой была его фотография, скрепленная президентской печатью, и голографическое изображение греческой буквы. Лука стал рассматривать ее под разными углами, чтобы как следует разглядеть голограмму. Узнав букву, он изменился в лице.

Пока они разговаривали, Грей подошел к девочке, присел на корточки рядом с ней и стал смотреть, как она трудится. Он потер подбородок. Кое-что привлекло его внимание. Кисть его правой руки висела между коленями. Он выпрямил палец и направил его на девочку. Такой знак в бейсболе кетчер подает питчеру.

Лицо девочки просветлело, а головка слегка склонилась набок. Ее глаза были открыты, но она даже не смотрела на руку с угольком, продолжавшую вычерчивать штрихи на стене. Однако не эта странная манера поведения насторожила Грея.

Пейнтер тоже заметил это. Ее волосы, влажные от лихорадочного пота, разошлись над ухом, и между двумя прядями блеснула стальная полоска. Ее очертания было невозможно перепутать ни с чем другим: точно такое же устройство было прикреплено к странному черепу.

Только теперь оно находилось на живом существе.

Кого же прислал им Арчибальд?


Пока Пейнтер размышлял над тем, что это может означать, Элизабет прошла в глубь комнаты.

– Эй, посмотрите на это! – сказала она, указывая на стену.

В ее голосе отчетливо слышался страх.

Пейнтер встал рядом с ней. Элизабет снова указала на сделанный углем рисунок. Бессмысленные на первый взгляд штрихи приобретали законченный вид, на глазах превращаясь в то, что было невозможно не узнать. Он наблюдал за этим несколько долгих минут.

– Но это же… – Элизабет запиналась от изумления. – Это же…

– Тадж-Махал, – закончил за нее Пейнтер.





В наступившей после этих слов тишине послышалось басовитое ритмичное «вух-вух-вух-вух-вух». К дому на низкой высоте подлетал вертолет.

Грей встал и протянул руку девочке.

– Нас кто-то нашел.



6 часов 02 минуты

Киев, Украина

Николай скатился с Елены и остался лежать на спине.

Вентилятор под потолком гостиничного номера обдувал прохладным воздухом его разгоряченное, вспотевшее тело. У него болела поясница и саднили глубокие царапины на плечах. Елена легко соскочила с кровати, тряхнув волосами, доходившими ей до середины спины, и отправилась в душ. Ритмичные движения ее попки снова возбудили Николая. Он пошевелился, но предпринимать ничего не стал. Через полчаса его ожидало новое интервью.

Известие о неудавшемся покушении уже облетело весь мир, и о Николае писали все ведущие средства массовой информации. Как ему сообщили, снайпера подстрелили полицейские, и он скончался еще до приезда в больницу.

Теперь никто и никогда не узнает, что все это было подстроено. И сам снайпер, шахтер из городка Полевской, брат которого погиб в прошлом году в результате аварии на шахте, уже никогда не узнает, как мастерски его использовали в схеме фальшивого покушения.

События развивались по тщательно разработанной схеме. Елена с ювелирной точностью рассчитала момент своего прикосновения. Таков был ее дар. Располагая необходимой информацией, она могла просчитать вероятное развитие событий с почти стопроцентной точностью. В том, что касается материалов, связанных с бизнесом, лучшие экономисты мира не годились ей в подметки. Поэтому после изучения технических характеристик большинства пистолетов и других легких вооружений ей оставалось только увидеть, в каком положении находится оружие и куда оно нацелено, чтобы просчитать точную траекторию полета пули.

Целиком и полностью доверяя этой женщине, сегодня утром Николай препоручил ей свою жизнь.

И остался жив.

В тот момент, когда они укрылись за помостом на крыльце детдома, Николай, привыкший всегда и во всем контролировать ситуацию, впервые почувствовал себя полностью беззащитным. Его жизнь оказалась в руках другого человека. Это произвело на него необычайно сильное впечатление: его пульс участился, и он не мог дождаться того момента, когда окажется в постели с Еленой.

Елена, обнаженная, с мокрой после душа кожей, вышла из ванной и прислонилась к дверному косяку. Похоть в ее глазах медленно угасала. Неукротимая львица превращалась в сонного котенка. А Николай наблюдал за этими последними угольками – возбуждающей смесью желания и ненависти. Но вскоре и они переплавились в обычную, повседневную покорность.

Подобная стимуляция ее имплантата была необходима – не только для того, чтобы сделать акт совокупления более чувственным, но и чтобы вызвать должный физиологический ответ и повысить вероятность оплодотворения. Николай читал исследования. И его мать хотела, чтобы у него были дети. Она даже одобрила его союз с Еленой. Это была прекрасная комбинация: его стальная воля и ее холодный расчет.

Сегодня утром Николай на славу постарался сделать маму счастливой. Царапины на его теле служили тому лучшим доказательством.

Правда, мама вряд ли одобрила бы то, что Елена привязывает руки ее сына к спинке кровати и хлещет его по бедрам жесткой щеткой. Однако когда Николай взрослел, она сама много раз повторяла ему: «Цель оправдывает средства».

Она всегда была практичной, его мать.

На тумбочке зазвонил телефон. Елена ответила на звонок, а затем передала трубку ему.

– Генерал-майор Савина Мартова, – официальным тоном сообщила она, вновь превратившись в кусок льда. – Она хочет говорить с вами, сенатор.

С усталым вздохом он взял трубку. Как всегда, она умудряется выбрать самое «подходящее» время. Должно быть, тоже услышала о неудавшемся покушении на его жизнь. Теперь наверняка хочет получить исчерпывающий отчет и удивляется, почему он сам до сих пор не позвонил ей. В течение нескольких следующих дней события будут спрессованы в тугой комок, и увидятся они только на формальной церемонии установки нового саркофага в Чернобыле. Все должно пройти гладко.

Николай перенес вес своего тела на исцарапанную задницу и поморщился от боли. Раньше чем он успел произнести хотя бы слово, в трубке прозвучало:

– У нас проблемы, Николай.

Он снова вздохнул.

– Что на этот раз, мама?



22 часа 50 минут

Вашингтон, округ Колумбия

Прижимая девочку к груди, Грей бежал через двор. У малышки явно был жар, и тело ее на прохладном ночном воздухе казалось еще горячее. Даже сквозь рубашку Грей чувствовал, как горит ее кожа. Пока она рисовала, жар еще больше усилился. Когда Грей взял из ее руки уголек, она упала, и он едва успел ее подхватить. Девочка была в сознании, но ее глаза были абсолютно пустыми, а руки и ноги словно одеревенели. Грею казалось, что он несет большую куклу. Кукольным было и ее восковое личико.