Последний ход

Ричардсон убил по крайней мере двух женщин, и из хода расследования наличие сообщника никак не следовало. Кейт засадила других агентов раскапывать его прошлое, однако эти работы еще не были завершены. Господи, неужели ублюдок обучил своим мерзостям кого-то еще?

— Ты ничего не имеешь против возвращения в Сан-Антонио? — спросил Невада.

Мало кому было известно про Сан-Антонио. Кейт рассказала об этом Рамси, понимая, что ее прошлое всплывет в ходе стандартной проверки. И выложила все начистоту ребятам, когда пять лет назад был сформирован отдел. Ей хотелось верить, что из ее собственных уст это прозвучит как нечто несущественное. И ребята отнеслись к этому именно так.

Означает ли это, что она не имеет ничего против возвращения в Сан-Антонио? Нет. Кейт не испытывала ни малейшего восторга.

— Рамси может направить другого агента, — предложил Майкл.

— Это мое дело.

— А что насчет…

— С тех пор прошло семнадцать лет, — отрезала Кейт. — Это осталось в прошлом.

Текстовым сообщением она попросила следователя Мазура переслать по телексу имеющуюся у него информацию в местное отделение ФБР.

— Готова поспорить на большие деньги: мне потребуется меньше сорока восьми часов, чтобы доказать, что этот Мазур ошибается.

— Я не ослышался? Убийца правда обратился к тебе через «паленый» телефон?

— В последнее время мое имя не раз упоминалось в новостях. Его мог прочитать любой, у кого в голове есть хоть одна извилина. Но я все равно должна проверить.

Невада не стал заморачиваться прощальными напутствиями вроде «будь осторожна» или «береги себя».

— Позвони, если что будет нужно.

— Мне нужно только фото пойманного Рэймонда Дрекслера. Живого или мертвого.

— Считай, дело сделано.

Сев во взятую напрокат машину, Кейт попетляла по центральной части Солт-Лейк-Сити, ухитрившись собрать все красные светофоры, прежде чем в конце концов оказалась на автостраде I‑80, свернув с которой, наконец доехала по Амелия-Эрхарт-драйв до ворот перед зданием ФБР.

Прибыв в Юту десять дней назад, Кейт постоянно находилась в разъездах и почти не заглядывала сюда, поэтому дежурный ее не узнал. Она предъявила ему свой значок.

— Мне должны были прислать сюда бумаги.

— Только что пришли. — Дежурный протянул ей стопку листов. — Я думал, вы в ближайшее время возвращаетесь домой… Отлично поработали на прошлой неделе!

— Может быть, вернусь домой к Рождеству.

Кейт не была в своей квартире в Вашингтоне уже почти шесть недель. В такие времена она гадала, зачем ей вообще нужно жилье неподалеку от Куантико. За те полтора года, что Хейден снимала эту крохотную квартиру, она ночевала там в общей сложности, дай бог, месяц. Погоня за грешниками не имела конца.

Обосновавшись в комнате для переговоров, Кейт скинула с плеч рюкзак и разыскала кофеварку. Через час ей позвонил Мазур.

— Я все еще изучаю материалы дела, — вместо приветствия сказала она.

— Когда вас ждать?

Кейт пропустила его вопрос мимо ушей.

— Не общайтесь с прессой и старайтесь по возможности не раскрывать подробности этого дела. Если нужно будет обратиться к средствам массовой информации, я скажу, что следует говорить.

— Я не собираюсь разговаривать с прессой. — И опять его голос прозвучал ровно, уверенно и твердо.

— Но у нее есть своя задача, так что и она может нам понадобиться. И еще: если позвонит адвокат по имени Марк Уэстин, знайте, что он представляет доктора Чарльза Ричардсона, задержанного в связи с одним из убийств, совершенных Самаритянином. Не разговаривайте с ним.

— Этот бал для меня не первый, доктор Хейден. — Никакой резкости в словах, но тон опять твердый.

Совершенно естественно отказываться от посторонней помощи в расследовании громкого дела. Многие следователи местной полиции видели в Кейт угрозу. Но, разумеется, это было не так, если они делали свое дело как надо.

— Я просто излагаю факты.

— Когда вы прибудете в Сан-Антонио? — повторил свой вопрос Мазур.

Кейт просмотрела расписание авиарейсов.

— Есть самолет, вылетающий из Солт-Лейк-Сити в пять утра, который доставит меня в Сан-Антонио в восемь часов по вашему времени.

— Встречу вас в аэропорту.

— Я знакома с Сан-Антонио. Могу взять машину напрокат.


— Если я вас встречу, это сбережет время нам обоим.

Нам. Обоим. Он уже использовал термины командной работы.

За пределами ее отдела в ФБР нет никаких «мы» и «оба». Однако сейчас незачем заострять на этом внимание. В данном случае можно и уступить.

— Понятно.





* * *


Перед ним стояли четыре телевизора, все настроенные на разные каналы. Скоро начнутся вечерние новости, и он ждал, что в них упомянут об этом преступлении. Последние три убийства, совершенные Самаритянином, возбудили беспокойство и истерию и широко освещались в прессе. Однако о его убийстве пока что не было сказано ни слова.

В ожидании выпусков новостей он снова прокрутил запись вчерашнего выстрела. Каждый раз при просмотре у него по всему телу разливалась восторженная дрожь. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он впервые выстрелил из пистолета и увидел смерть другого человека. Он опасался, что со временем наслаждение и возбуждение потускнеют, но когда Глория Санчес посмотрела на него с бесконечной радостью и облегчением, прежние чувства захватили его с новой силой. Прибыл спаситель. Эти ощущения не имели цены.

А когда он поднял пистолет и направил его Глории в грудь, ее улыбка исчезла. Встреча лицом к лицу со смертью произвела отрезвляющее действие, однако Глория не закричала, не заплакала. Ее выдержка разочаровала его, поскольку он надеялся на то, что в конце концов она сломается. Начнет просить. Умолять. Но ничего этого не произошло. Глория Санчес сохранила чувство собственного достоинства до самого конца.

И все-таки даже без слез ощущение того, что она всецело в его власти, оказалось возбуждающим.

После убийства он пребывал в эйфории. Вернувшись домой, разделся и сложил всю одежду в пакет. После чего принял душ, смыл с лица брызги крови, вытерся и переоделся во все чистое. Бросив полотенце в пакет к одежде, закопал его на своем участке.

Затем налил себе выпить. Убедившись в том, что алкоголь не снял напряжения, заказал через интернет шлюху: маленькую, светленькую и молодую, такую, какие ему нравились.

Она приехала к нему домой. Возможно, не самое мудрое решение, но ему требовалось дать выход переполнявшей его энергии. Приехав, девчонка пыталась держаться уверенно, однако заметно нервничала. Ее страх еще больше раззадорил его, и он продержал ее у себя несколько часов. Она уехала с двумя тысячами в бумажнике, со следами от веревок на запястьях и исполосованной спиной.

Это должно было его успокоить. Однако сейчас он ощущал новый прилив энергии, просматривая заново запись, глядя на гаснущую улыбку на лице женщины, на вспышку выстрела, на ее отлетевшее назад тело…

— Это была красивая и изящная смерть.

Откинувшись назад, он какое-то время упивался этим чувством, после чего перевел взгляд на два других монитора, на которые выводились изображения с видеокамер, следящих за гостиными следующих жертв. «Женщина из кофейни» и «девушка из юридического колледжа». В свое время он доберется и до них…

Он склонился к одному из экранов. Женщина до сих пор не вернулась домой — вне всякого сомнения, еще работает в кофейне. Их пути уже пересекались несколько раз, и ему нравилась ее милая улыбка. От нее пахло ароматизированным мылом и перечной мятой, и в своем воображении он без труда представлял ее девственницей. Однако это было не так.

— Скоро, «женщина из кофейни», совсем скоро!

Ведущие вечернего выпуска новостей рассказали про ограбление, про показ мод в торговом центре, про чертов матч студенческих футбольных команд. Наконец ведущий передал слово корреспондентке, ведущей репортаж с обочины автострады. Женщина с аккуратной прической стояла на противоположной стороне шоссе, на приличном удалении от машины.

Прильнув к экрану телевизора, он разглядел на заднем плане полицейских, суетящихся на месте преступления. Корреспондентка тем временем распространялась про необъяснимую смерть.

— Необъяснимая, как же! Ей выстрелили в грудь.

По другому телевизору «Второй канал» дал крупным планом лицо Глории. Пока журналист перечислял ее достижения, на экране сменялись фотографии: Глория с известными политиками, со школьниками, перед своим автосалоном…

Почему полиция сообщила средствам массовой информации так мало?

Глория Санчес — не какая-то дешевая шлюха или наркоманка. Она была из тех, кого замечают. Оставалось только предположить, что полиция сбита с толку и пытается сообразить, то ли задержали не того, кого нужно, то ли появился второй Самаритянин. Ему было все равно: пусть полиция топчется на месте, пусть блуждает в потемках, лишь бы она связалась с Кейт. Весь смысл сообщения состоял в том, чтобы добраться до доктора Хейден. Она обязательно должна быть здесь. Без нее это уже будет что-то не то.

Отчаявшись, он вскочил с места и принялся расхаживать по комнате, сгибая и разгибая пальцы, чтобы дать выход возбуждению, разлившемуся по всему телу. В такие моменты он только так мог сдерживать свои чувства и мечущиеся мысли. Он ходил. Сжимая и разжимая кулаки.

Было бы так легко выложить в интернет отснятое видео и показать всему миру то, что он сделал!.. Поднятые этими кадрами волны разбегутся по городу, по штату, по всей стране. Самаритянина снова станут бояться и уважать. Подумать только, какая начнется паника…

Но как ни соблазнительна была эта мысль, он медлил.

Ему не было никакого дела до славы и общественного страха. Цель заключалась в том, чтобы повелевать одним определенным человеком. Он надеялся на то, что его послание дошло до доктора Кейт Хейден и та вскоре вернется в Сан-Антонио.

В эту игру, как и в шахматы, необходимо играть тщательно и терпеливо. Торопиться не нужно. Все фигуры расставлены по местам и готовы вступить в игру. И хотя средства массовой информации еще не говорят о нем, скоро это начнется.

Взяв потрепанную тетрадь, он раскрыл ее на последних чистых страницах и записал сегодняшнее число.



Ты понятия не имеешь, Кейт, как давно я запланировал нашу встречу. Дорога выдалась длинной, и вот теперь нам предстоит последний поединок.



Перечитав написанное, он твердой рукой несколько раз обвел слово «последний».

Теперь возвращение Кейт домой — лишь вопрос времени.