Последний бой президента

- Хорошо. Подождём до завтра.

- Ты ещё на базе?

- Да, но скоро выезжаю в Москву.

- Как тебе пополнение из Кубы?

- Нормальное пополнение. Богданов сработается.

- Ну и хорошо. Вопросы ко мне есть?

- Нет. А вот завтра, наверняка, будут.

- Завтра и задашь. До встречи.

- До встречи, Анатолий Иванович.

Старцев положил трубку. Взглянул на Карденаса и спросил:

- Слышал?

- Только то, что говорил ты. Но понял всё.

- Нас примут в конце августа. Будем надеяться, что информация по началу путча, во время военного морских учений, подтвердится. Тогда срок подходит. Завтра генерал-лейтенант Мортин будет говорить с Альенде. Возможно сроки перенесут. Теперь нам надо обеспечить тебе связь с агентом Нието. Едем в Москву, в Комитет. Там поужинаем и всё организуем.



В 23:20 Старцев и Карденас были в кабинете начальника спецотдела. Советский полковник позвонил на узел связи. После этого лейтенант, несущий дежурство, перенёс радиостанцию в кабинет Старцева и устроился за отдельным столом.

Кубинский полковник вручил ему текст сообщения для разведчика, работающего в Чили. Речь в нем шла о подземных коммуникациях, имеющихся в центре чилийской столицы.

Связист немедленно передал его в шифровальную службу. Сразу после полуночи он получил радиограмму о том, что оно отправлено по назначению. Факт получения подтверждён.

Карденас облегчённо вздохнул и проговорил:

- Вот и хорошо. Теперь нам ждать ещё дольше. Глядишь, так и протянем время до конца августа. Только ума не приложу – как Нието сбросит по рации схему коммуникаций?

- А это ему делать и не надо, - заявил Старцев. - Ты же просил его только получить информацию. Это будут карты, схемы, прочая документация. Забирать всё это придётся нам в Сантьяго. Иначе не получится. Но общее описание твой Нието, наверное, даст и по радио. Может и напрямую укажет, где слабое место в этих коммуникациях. Чего гадать, Эстебан? Получим донесения - определимся с дальнейшими действиями.

Кубинский разведчик вышел на связь уже через два дня. В 16:00 московского времени, расшифрованное сообщение, в запечатанном виде, было доставлено в спецотдел.

Старцев находился на месте. Принял пакет, расписался в журнале. К нему подъехал Карденас. Они вместе вскрыли конверт.

Подполковник Нието сообщил, что задание выполнил, завладел всей информацией, о которой шла речь. Передать ее он сможет лишь при личной встрече с представителями разведки Кубы или СССР. Агент добавил, что старых коммуникаций, выведенных из эксплуатации, в центре Сантьяго достаточно много. Есть возможность использовать их для проникновения во дворец или выхода из него. Небольшая группа вполне может это сделать. Далее шло сообщение непосредственно Карденасу. Нието информировал его о подготовке военно-морских сил Чили к совместным с американцами учениям «Унитес» и ведении следствия в отношении участников мятежа «Танкетасо».

Прочитав донесение, Карденас взглянул на Старцева и спросил:

- Ты доволен?

- Тем, что коммуникации, имеющиеся в центре Сантьяго, можно использовать?

- Да, конечно.

Карденас написал текст сообщения, адресованного Нието. Старцев передал его для шифровки и отправки в Чили. После чего, старшие офицеры разъехались по домам.



На базе спецгруппа КГБ «Дон»» приступила к подготовке операции «Бриз», которая имела очень важное значение. Речь шла о спасении двух лидеров Чили. Эту операцию под свой личный контроль взял Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Правда его больше интересовала судьба Луиса Корвалана, нежели Сальвадора Альенде.

Каждый день на базу доставлялись преподаватели испанского языка. Это были кандидат педагогических наук из МГИМО Илья Дмитриевич Говарин и Александр Александрович Санчес. Он работал переводчиком в ЦК КПСС и являлся выходцем из Испании. Был вывезен оттуда ребёнком в годы войны с Франко. Занятия длились по четыре часа с перерывом в 10 минут.

Преподаванием языка занимались также муж и жена Гомес. Им было приказано вести все разговоры с офицерами «Дона» на испанском языке. Переходить на русский и лишь в случае полного непонимания.

В субботу и воскресенье, соответственно 14-го и 15-го июля, офицерам было предоставлено увольнение в город к семьям.

С понедельника подготовка продолжилась в усиленном режиме. Богданов, Дубко и Казанец постигали азы языка сравнительно легко. В вот Дорохину он давался с большим трудом.

В конце концов, на одном из занятий доцент МГИМО не выдержал и заявил:

- Нет, так больше продолжаться не может. Надо что-то менять.

- Что не так, Илья Дмитриевич? - спросил Богданов.

- Не понимаю я, товарищ подполковник, - взмолился Дорохин. - Хоть убейте - в голову не лезет! Для меня этот испанский - тёмный лес.


- По по-английски, по-немецки научился же?

- Там понимал, здесь нет. Давайте я буду в командировке изображать немого.

Богданов посмотрел на Говарина и спросил:

- Что будем делать?

- Заниматься, - уверенно ответил кандидат наук. - Ещё не было такого случая, чтобы кто-то из студентов у меня был отчислен за неуспеваемость, значит за незнание предмета. Думаю, что с тремя учениками вполне справится товарищ Санчес. А я займусь только Дорохиным.

- Да я так с ума спрыгну, - заявил тот.

- Ничего, я вас поймаю, - ответил на это преподаватель.

Богданов улыбнулся и проговорил:

- Полностью поддерживаю товарища Говарина. Отныне он ведёт занятия только с Дорохиным. С ним же больше работают и Гомесы.

Дорохин вздохнул и сказал:

- Я всегда почему-то считал испанский язык лёгким. А как пришлось столкнуться - оказалось не тут то было. Уж на что тяжело давался мне английский, но этот ещё хуже.

Богданов взглянул на старшего лейтенанта:

- Старайся, Коля, очень старайся! Или я выгоню тебя из группы к чёртовой матери! Пойдёшь в армейский спецназ. Вот там обойдёшься и без испанского. И ещё, Коля, учти, что это приказ.

- Ну как можно требовать от человека невозможного?

- Для офицера спецназа КГБ невозможного по определению не существует. Продолжай занятия.

Деваться Дорохину было некуда. Пришлось продолжать.

Кроме занятий по изучению языка, естественно, велась и другая подготовка. В день на всё это уходило до десяти часов с перерывом на обед и небольшой отдых.

Так продолжалось две недели. Группу частенько проведывали Старцев с Карденасом. Дважды заезжал Лазарев.

В понедельник, 30 июля, Говарин наконец-то добился своего. Дорохин заговорил по-испански и сам удивился данному обстоятельству. Он понял язык, а это было главное. Конечно, до совершенства было далеко всем, но бойцы группы «Дон» уже могли работать в Чили, объясняться с охраной, с самим президентом и его секретарями в канцелярии.

Дворец офицеры изучили в мельчайших подробностях как и подходы к нему. Они заранее поняли все сильные и слабые стороны - как штурма, так и обороны с учетом применения авиации. Группа была полностью готова к решению задач по операции «Бриз».



Во вторник, 31 июля, Богданов зашёл в свой кабинет, забрал из сейфа табельный пистолет. И телефон разразился трелью вызова. Он поднял трубку.

- Богданов…

Ему звонил начальник спецотдела.

- Здравия желаю, товарищ полковник!

- Здравствуй. Слушай внимательно. Сроки по командировкам переиграли. Прошли переговоры Брежнева с Альенде. Твоей группе следует убыть в Чили не позднее 10-го августа вместе с Карденасом.

- Очень хорошие новости. А то я уже не знаю чем занять бойцов.

- Ты не знаешь чем занять? Доцент из МГИМО жаловался на Дорохина. Что там у него за проблемы с языком?

- Всё устранено, благодаря усилиям и настойчивости Говарина, а также наших кубинских товарищей.

- Понял. Сергушин занимается вопросом переброски группы?

- А чего тут заниматься-то? Он уже узнал, что добраться до Сантьяго мы сможем в среду каждой недели. Исходя из перенесённых сроков - 8 августа. Надо купить билеты на рейс до Буэнос-Айреса и забронировать места до Сантьяго. Вот этим он и занимается.

- На четвертое и пятое можешь дать нашим бойцам увольнения. Кубинцем разреши погулять по Москве. Но, чтобы в 09:30, шестого августа все были на базе!

- Понял, отпущу. Да и сам с удовольствием проведу время с семьёй.

- Это выходные. А вообще, тебе следует завтра прибыть в спецотдел.

- Во сколько?

- В 10:00. Пропуск будет заказан.

- Понял, буду.