Последнее шоу

— Я за него, — отозвался Дженкинс. — Слыхал, та девица не выжила.

— Перестала дышать еще в «скорой». Воскресить не смогли. Я с ней так и не поговорила. Есть что?

— Не особо. Когда началась стрельба, те, кто поумнее, залегли на пол. А самые умные разбежались на все четыре стороны, так что здесь их нет. Насколько мне известно, мы освободимся, как только для этих бедолаг найдут автобус. Этим занимается убойный отдел.

— Нужно с кем-нибудь переговорить. По поводу той девушки.

— Ну, тогда тебе надо к Оливасу или кому-то из его ребят. Не уверен, что тебе этого хочется.

— А что, у меня есть выбор? Ты же прилип к этой скамейке.

— И, заметь, не по собственной воле.

— Никто из здешних не видел, как подстрелили официантку?

Дженкинс обвел взглядом столы, за которыми ждали человек двадцать голливудских хипстеров и завсегдатаев ночных клубов, все в пирсинге и татуировках.

— Нет, но насколько мне известно, когда началась стрельба, девушка принесла в кабинку напитки. Там было четверо. Один выхватил пушку и пристрелил остальных троих на месте. Все, включая стрелка, бросились к выходу. По пути он уложил твою официантку. И еще вышибалу.

— И никто не знает, в чем дело?

— Из этих, — он махнул рукой на свидетелей, — никто.

Один из сидевших за соседним каменным столом, похоже, расценил этот жест как приглашение. Встал и подошел, позвякивая цепью, идущей от ремня к заднему карману черных джинсов. Должно быть, к цепи был пристегнут бумажник.

— Слышь, чувак, когда мы тут закончим? — спросил он, обращаясь к Дженкинсу. — Я ничего не видел, ничего не знаю.

— Повторяю, — сказал Дженкинс, — никто отсюда не уйдет, пока детективы не возьмут у всех показания. Вернитесь на место, сэр.

Голос его прозвучал грозно и властно, полностью нивелируя значение слова «сэр». Хипстер на секунду застыл, не сводя глаз с Дженкинса, а потом вернулся к своему столу.

— Они разве не знают, что скоро их погрузят в автобус? — тихонько спросила Бэллард.

— Пока нет, — ответил Дженкинс.

Бэллард хотела что-то сказать, но тут зазвонил смартфон, и она взглянула на экран. Номер не определился, но Бэллард решила ответить: скорее всего, это кто-то из копов.

— Бэллард.

— Детектив, это лейтенант Оливас. Мне сообщили, что вы были в Пресвитерианском с пятой жертвой. Сам бы я вас туда не отправил, но вы, насколько мне известно, уже там находились.

Прежде чем ответить, Бэллард помолчала. Грудь ей сдавило от страха.

— Верно, — наконец ответила она. — Девушка мертва. Тело дожидается бригады коронера.

— Вы сумели взять у нее показания?

— Нет. Она скончалась, не приходя в сознание. Ее пытались реанимировать, но ничего не вышло.

— Ясно, — произнес Оливас таким тоном, словно в преждевременной кончине официантки была виновата Бэллард и никто иной.

Бэллард снова помолчала.

— Чтобы утром рапорт был готов, — продолжил Оливас. — У меня всё.

— Э-э-э… Я сейчас здесь, на месте преступления, — успела сказать Бэллард, пока лейтенант не отключился. — В соседнем здании — там, где свидетели. С напарником.

— И?

— И у жертвы не было удостоверения личности. Она работала официанткой. Наверное, в раздевалке у нее есть шкафчик, а в нем — кошелек и телефон. Мне бы хотелось…

— Синтия Хэддел, так ее звали. Мне сказал управляющий.

— Мне забрать ее вещи и подтвердить личность? Или этим займутся ваши люди?

Теперь помолчал Оливас. Казалось, он обдумывает что-то, не имеющее отношения к делу.

— У меня есть ключ. Думаю, он от ее шкафчика, — продолжила Бэллард. — Парамедик дал.

Правдой это можно было назвать лишь с большой натяжкой, но лейтенанту совсем не обязательно знать, как именно Бэллард раздобыла ключ.

— Хорошо, приступайте, — сказал наконец Оливас. — Все мои люди заняты другими делами. Но не увлекайтесь, Бэллард. Это второстепенная жертва. Попалась под руку в неудачный момент. Сопутствующие потери. Можете сообщить родным. Сэкономите время моим ребятам. Главное, не путайтесь под ногами.

— Ясно.


— И повторяю: чтобы утром рапорт был у меня.

Оливас отключился, прежде чем Бэллард успела ответить. Пару секунд она, не опуская телефона, обдумывала его слова. Сопутствующие потери. Синди Хэддел попалась под руку в неудачный момент. Бэллард знала, каково это.

Она убрала телефон.

— Ну и? — спросил Дженкинс.

— Мне нужно в клуб. Проверить ее шкафчик, найти удостоверение личности. И еще Оливас велел связаться с ее родней.

— Ох, черт!

— Не переживай. Я все сделаю.

— Нет, так дело не пойдет. Вызвалась сама, подписала и меня.

— Я не вызывалась на разговор с родней. Ты же все слышал.

— Ты вызвалась участвовать. Само собой, он спихнул на тебя самую дерьмовую работу.

Бэллард не хотелось ссориться. Отвернувшись, она взглянула на публику за столами и увидела двух девушек в обрезанных джинсах и майках — одна в черной, другая в белой. Подошла к ним, показала жетон. Хотела заговорить, но белая майка ее опередила:

— Мы ничего не видели.

— Это я уже знаю, — кивнула Бэллард. — Хочу спросить про Синди Хэддел. Вы с ней знакомы?

Белая майка пожала плечами.

— Ну да, по работе, — сказала черная майка. — Синди клевая. Выжила?

Бэллард покачала головой. Обе официантки, словно по команде, вскинули ладони к губам.

— О господи… — пробормотала белая майка.

— Вы о ней что-нибудь знаете? — спросила Бэллард. — Муж, бойфренд… Что-то в этом роде?

Они ничего не знали.

— В клубе есть раздевалка для персонала? Может, шкафчик, в котором она держала кошелек и телефон? — продолжала Бэллард.

— Да, шкафчики есть. На кухне, — ответила белая майка. — Там мы запираем наши вещи.

— Хорошо. Спасибо. Вы с ней сегодня разговаривали? До того, как началась стрельба?

— По работе, — сообщила черная майка. — Ну, кто дает чаевые, кто не дает. Кто руки распускает. В общем, как обычно.

— А сегодня кто-то распускал руки? — спросила Бэллард.

— Да не особо, — ответила черная майка.

— Она хвасталась, что кто-то дал ей полтинник, — добавила белая. — По-моему, кто-то из той кабинки. А потом началась стрельба.

— С чего вы так решили? — спросила Бэллард.

— Она обслуживала их столик, а на вид они были кутилы.

— То есть при деньгах? Пускали пыль в глаза?

— Ага. Кутилы.

— Ладно. Что-нибудь еще?

Переглянувшись, официантки уставились на Бэллард, после чего дружно помотали головами.

Оставив их в покое, Бэллард вернулась к напарнику.

— Пойду в клуб.

— Не заблудись, — предупредил Дженкинс. — Как только закончу смотреть за детишками, хочу оповестить родных убитой и засесть за писанину. И все.

Значит, остаток смены будет посвящен бумажной работе.

— Так точно, — сказала Бэллард и ушла, оставив Дженкинса сидеть на каменной скамейке.