Последнее предупреждение

— Мы, наверное, нарушили воздушное пространство над Пентагоном, — предполагает Клык.

Тотал у него на руках кивает:

— Надо было вас сразу остановить. Тем более, что я-то знал, чем дело кончится.

Истребители ревут уже совсем близко и приближаются с сумасшедшей скоростью.

— Пора тикать! — кричу я, и, развернувшись, мы несемся прочь от Пентагона.

Не знаю, будут они нас преследовать или нет, не знаю, есть ли у них приказ на поражение, не знаю, посланы они кем-то, или это автоматическая реакция на любые объекты, зафиксированные над Пентагоном. А может, это Комитет по делам трудновоспитуемых мутантов решил нас усмирить доступными им методами.

Но болтаться здесь и выяснять все неизвестные в этих уравнениях ни времени, ни желания у нас нет.

— Ребята, давай в лес! — показываю своим на несколько гектаров деревьев, которые и лесом толком не назовешь. Плотно прижав крылья к спине, мы камнем падаем вниз. В кронах деревьев едва заметна пара прогалин — туда-то я и целю. Утонув в кронах деревьев, сразу же раскрываем крылья и на высоте человеческого роста от земли виляем боком между стволов. Здесь с истребителей нас не видно. Если только у них нет приборов инфракрасного видения. Иначе нам крышка.

— Охо-хо! — кряхтит Газман. Лететь боком и ему, и всем нам трудновато. Но в принципе, мы за последние полгода эту технику прилично освоили. Просто давно не практиковались. Истребители тоже летают вертикально боком, я когда-то по телику видела. Но так низко над землей им слабо, и между деревьев им тоже не проскользнуть. Пусть только попробуют — сразу взорвутся здоровущим огненным шаром. Так что считай, дорогой читатель, что здесь у нас преимущество перед наисовременнейшей военной техникой.

Лесок, в котором мы укрылись, такой крошечный, что за двадцать минут мы нарезали по нему кругов двадцать, пока, наконец, не начал стихать рев моторов. Когда он и вовсе заглох, мы осторожно выбрались на опушку и приземлились, найдя укромное место.

— Клево мы их надрали! — подпрыгивает от восторга Газман.

— Ништяк полетик вышел! — Игги победоносно хлопает его по протянутой руке.

Как только он никогда не промажет? Их дурацким восторгам нет конца.

— Все вам, дуракам, «ништяк» да «клево», — ворчу я, стараясь образумить их со свойственной мне рассудительностью. — Подумайте головой, идиотская вышла ситуация. И сами же в ней виноваты. Все. Теперь тихо сидим. Носа не высовываем, голоса не подаем.

— Угу, — мычит Газзи. Ежу понятно, что он не слышал ни одного моего слова. — Здоровски полетали.

Вот тебе, дорогой читатель, причина номер 52, почему Газзи не годится в командиры.





17




Вот так в одно мгновение мы снова стали свободны. Точнее, настолько свободны, насколько могут быть свободны бездомные мутанты.

Через три часа, выискивая себе пристанище, мы уже кружим над Горами Поконо[4] в восьми тысячах миль от Вашингтона. Национальные парки не раз давали нам приют. Парк Поконо спас нас и на этот раз. Огромный зеленый массив выглядит сверху очень заманчиво, и мы с высоты тихо скользнули в него неподалеку от главного въезда. Солнце уже садится, и надо срочно найти место для ночлега. Но у меня остается еще одно важное дело.

Поэтому перво-наперво звоню маме сказать, что все в порядке. Ничего подобного мне раньше даже в голову прийти не могло.

— Макс! Это ты? Как вы там? — ее голос раздался в телефоне, по-моему, еще до того как я позвонила.

— Не волнуйся, все хорошо. — От тоски по ней у меня засосало под ложечкой. Я из другого теста, чем нормальные «будь дома не позже пяти» дочки. Я знаю, мне рядом с ней все время не быть. Но зачем от себя скрывать: этого мне хочется больше всего на свете. — Мы удрали, потому что они были страшные зануды.

— Я понимаю. Они были такие надменные, такие важные. И не думаю, что их планы — это то, что вам нужно. — Она замолчала, и я чувствую, что она из последних сил сдерживается, чтобы не спросить, где мы и куда направляемся. Хорошо, что она не задает лишних вопросов, потому что, как обычно, у меня нет никакого плана. Ответить ей что-нибудь осмысленное я бы все равно не смогла.

— Согласна. В гробу я видала их планы. Обними за меня Эллу.

— Хорошо-хорошо, обниму. Послушай, — говорит мама, — тут Джеб рядом. Он хочет с тобой поговорить.

Я скривилась, и Клык вопросительно поднял брови.

— Макс?

— Я тебя слушаю, — холодно откликаюсь в телефон.

— Вы в безопасности? — его голос звучит тепло и заботливо — настоящий голос отца.

— Да.

— Это хорошо.

— Значит, ты не мой внутренний Голос? — спрашиваю я его. — Мне казалось, что Голос — это ты.

— Я могу быть Голосом, но только могу. Голос — это не я, — темнит Джеб. — Хотя и он, и я — это часть общей картины.

Отлично. Только новых загадок мне не хватало. Хорошо, что отсутствие общей картины моей жизни заводит меня на новые подвиги, а не повергает в беспросветную депрессию.


— Как скажешь, — говорю я, зная, что этот ответ для него все равно, что красная тряпка для быка.

— Послушай, Макс! Доктор Мартинез, твоя мама, и я хотим, чтобы ты знала, что мы тебе доверяем. До сих пор твое чутье и твои инстинкты тебя не подводили. Благодаря им и ты, и стая живы. Нам кажется, мы уверены, что, осознанно или нет, но ты идешь по правильному пути.

Мммм… Комплименты всегда вселяют в меня подозрения.

— И что с того?

— Ты тот, кто должен вести за собой стаю. Для этого ты и была создана. В этом твое призвание. Ты отлично справляешься с ролью лидера. Ты всегда находишь нужные решения. Мы оба верим, что ты и сейчас сделаешь все как надо.

Если бы я ему доверяла, все, что он мне сейчас говорит, согрело бы мне сердце. Если бы… Может, надо, в конце концов, ему поверить? Может, надо забыть про все мои подозрения? В конце концов, мама там с ним рядом. Она слышит, что он мне говорит. И уж ей-то я верю.

— Ладно…

Повисшая в телефоне пауза явно выдает его надежду услышать от меня что-то большее.

— В общем, верь себе и будь осторожна, — он, наконец, снова подает голос. — Звони маме, как будет возможность, а мы здесь, с нашей стороны кое-что тоже попробуем придумать.

— Что вы там еще придумываете?

— Потом, мне пора. Не стоит висеть на телефоне слишком долго — вдруг он прослушивается. Передавай всем привет.

Телефон щелкнул пару раз и заглох.

Поднимаю глаза. Клык в упор смотрит на меня. Мы еще не говорили с ним о событиях прошлой ночи. Надж переминается с ноги на ногу. Она всегда топчется на месте, когда голодная. Тотал отправился в кусты пописать. Все устали, и нам еще надо где-то раздобыть еды.

Джеб сказал, что они с мамой мне доверяют, что я со всем справляюсь. Он сказал, чтобы я верила своим инстинктам.

А, между тем, мои инстинкты ставят его под сомнение.





18




После скудного помоечного обеда мы расположились в ветвях пары высоченных раскидистых деревьев. Ты, дорогой читатель, может, спросишь меня, часто ли мы спим на деревьях? Скажу тебе честно — часто. А часто ли мы с них падаем во сне? Как ни странно, никогда.

Я ужасно устала и по-прежнему голодна. К тому же у меня ни малейшего понятия о том, что принесет завтрашний день. Но прежде чем дать себе расслабиться, все равно надо проверить стаю. Ангел и Тотал, обнявшись, устроились в развилке огромного дуба. Игги и Газзи на том же дубу устроились неподалеку друг от друга. Надж растянулась на толстом суку. Лежит и болтает свесившейся рукой.

Клык…

Оглядываюсь вокруг. Где Клык? Он секунду назад был вот здесь, прямо передо мной. А теперь пропал.

— Ребята, вы не видели, куда Клык запропастился? — стараюсь как могу скрыть тревогу. Паника — последнее дело. Но пропавшие члены стаи — мой вечный кошмар, и от этого постоянного страха, мне, видно, уже никогда не избавиться.

Ангел и Газзи внимательно обшаривают глазами дерево. И тут Клык удивленно откликается:

— Я здесь!

Он и вправду здесь. Сидит верхом на ветке, прислонившись спиной к стволу.

Я моргаю:

— Я смотрела — тебя здесь не было.

— Не говори глупостей, был.

— Не было, — поддерживает меня Надж. — Я тоже там смотрела. Прятался, наверно, за стволом. Дуришь нас, что ли?

— Я все время сидел здесь. И пальцем не пошевелил, — настаивает Клык.

— Я тебя тоже не видал, — с серьезным лицом вступает Игги.

На что я скорчила рожу и сказала:

— Игги, я скорчила тебе рожу.

— Короче, — говорит Клык, пожимая плечами. — Хватит препираться. Я тут все время был.

Через пять минут он снова исчез.