После

Я смеюсь и, разувшись, плюхаюсь на кровать.

– Подыскивала машину.

– Нашла? – спрашивает она, и я рассказываю о развалюхах, на которые насмотрелась, не упоминая о Хардине.

Через несколько минут раздается стук в дверь, Стеф открывает.

– Хардин, что тебе надо? – рычит она в дверь.

Я нервно оглядываюсь: он подходит к моей кровати, держа руки в карманах, и присаживается на корточки.

– Я что-то забыла в машине? – спрашиваю я.

Стеф озадаченно крякает. Надо потом объяснить ей, хотя я не уверена, стоит ли рассказывать про конец поездки.

– Ээээ… нет. Ну, я подумал, может, отвезти тебя вечером к отцу. Не нужно будет искать машину, – выпаливает он, не замечая разинутого от изумления рта Стеф. – А если нет, то ладно. Просто решил предложить.

Я сажусь, и он грызет кольцо в губе. Мне нравится, когда он так делает. Его предложение так неожиданно, что я чуть не забываю ответить.

– Да, здорово. Спасибо.

Он улыбается в ответ приветливо и, кажется, с облегчением. Вынув руку из кармана, он проводит по волосам, откидывая волосы назад.

– Хорошо. Я приеду в шесть тридцать, чтобы ты успела вовремя.

– Спасибо, Хардин.

– Пока, Тесса, – спокойно говорит он и выходит, прикрыв за собой дверь.

– Что, черт возьми, это было? – восклицает Стеф.

– Не знаю, правда, – отвечаю я.

Когда мне кажется, что непредсказуемей ничего быть не может, Хардин совершает что-то вроде этого.

– Не фига себе! То есть Хардин… то, как он пришел, как он нервничал! О господи! И он предложил подвезти тебя к отцу… Погоди-ка, зачем вы собираетесь к его отцу? А ты подумала, что забыла что-то в машине? Как я много пропустила! Мне нужны детали!

Стеф почти кричит, вцепившись в спинку моей кровати.

Я рассказываю. Как он вчера тут появился, как мы смотрели кино и он заснул, как мы сегодня выбирали машину и что я не упомянула об этом раньше, потому что если я настаивала, чтобы она помогла мне держаться от него подальше, то странно признаваться, что я была все это время с ним. Я не распространяюсь только насчет его отца, за исключением того, что я иду туда на ужин. Впрочем, Стеф все равно больше интересует последняя ночь.

– Поверить не могу, что он оставался тут, – это надо же! Хардин не часто остается где-то ночевать. И никому не позволяет оставаться у себя. Я слышала, у него кошмары или что-то вроде того. А если серьезно, что ты с ним сделала? Жаль, что я не засняла, как он на тебя смотрел! – смеется она. – Я до сих пор думаю, что это не лучшая идея, но ты неплохо с ним справляешься, лучше, чем другие. Но будь осторожна, – предупреждает Стеф снова.

Что я с ним сделала? Разумеется, ничего. Он просто не хочет быть хорошим, и только для меня почему-то делает исключение. Возможно, это способ победить меня в какой-то игре, доказать свою правоту, и он искусно притворяется? Не знаю, но мне неприятно об этом думать.

Спрашиваю о Тристане, и Стеф переключается на него. Я стараюсь внимательно слушать ее рассказы о вчерашней вечеринке, как Молли разгуливала без футболки (есть фотки), а Логан победил Нэта в матче по пьяному армрестлингу (при этом Стеф клянется, что это очень смешно наблюдать вживую). Все время думаю о Хардине, то и дело смотрю на часы, чтобы знать, сколько у меня есть времени для подготовки к сегодняшнему вечеру. Сейчас четыре – значит, надо начать собираться в пять.

Стеф болтает до половины шестого; я прошу ее сделать мне прическу и макияж, за что она с восторгом и берется. Не знаю, зачем я прилагаю такие усилия, чтобы хорошо выглядеть на обычном семейном ужине, может, оно того и не стоит.

Стеф слегка красит меня – еле заметно, но выглядит это здорово, вполне естественно. Потом делает укладку, как вчера. Решаю надеть свое любимое бордовое платье, несмотря на попытки Стеф предложить что-нибудь из своего. Бордовое платье красивое и консервативное, идеально для семейного ужина.

– Хотя бы надень кружевные колготки или разреши мне отрезать рукава, – вздыхает Стеф.

– Хорошо, давай колготки. Платье не так уж плохо, к тому же облегающее, – защищаюсь я.

– Знаю, просто это скучно. – Она морщит нос.

Впрочем, когда я надеваю колготки и соглашаюсь на высокие каблуки, Стеф смягчается. Я до сих пор таскаю в сумке кеды, на всякий случай.

В шесть тридцать я осознаю, что меня больше волнует поездка с Хардином, чем собственно ужин. Я ерзаю и успеваю несколько раз обойти комнату, прежде чем Хардин наконец стучит в дверь. Стеф странно улыбается мне, а я открываю дверь.

– Ничего себе, Тесса, ты, хм, приятно смотреть, – бормочет он, и я улыбаюсь.

Когда это он начал мычать в каждом предложении?

Стеф провожает нас до дверей, подмигивает и восклицает, как гордый творец-родитель:

– Хорошо вам повеселиться!

Хардин показывает средний палец, но перед тем, как он захлопывает дверь, Стеф успевает ответить ему тем же.






Глава 46




К дому отца Хардина доезжаем довольно успешно. Из динамиков фоном звучит тихая музыка, и я замечаю, что Хардин сжимает руль чересчур сильно. Он очень напряжен, но я знаю, что, если бы он захотел, он бы заговорил со мной.

Выхожу из машины и поднимаюсь по лестнице. Еще светит солнце, и, на плюще, вьющемся вдоль стен, белеют цветы. Неожиданно хлопает дверь машины, и по тротуару стучат ботинки Хардина. Обернувшись, вижу его в нескольких шагах от себя.

– Ты что?

– Пойду с тобой, разумеется.

Он вздыхает и, сделав большой шаг, присоединяется ко мне.

– Правда? Я думала, ты не пойдешь.

– Да. А теперь давай войдем и проведем худший вечер в нашей жизни.

Его лицо перекашивает самая зловещая усмешка из всех, что я видела. Беру его под руку и звоню.

– Я не звоню, когда прихожу, – говорит он и дергает дверь.

Надеюсь, что это прилично, потому что это дом его отца, но все же мне неловко.

Заходим внутрь через холл и встречаем его отца. На его лице отчетливо видно удивление, но он ласково улыбается и подходит обнять сына. Однако Хардин уклоняется от объятий и проходит мимо. На красивом лице мистера Скотта мелькает смущение, но я оглядываюсь по сторонам, чтобы он не понял, что я видела его неловкий жест.

– Большое спасибо, что пригласили нас, мистер Скотт.

– Спасибо, что пришли, Тесса. Лэндон рассказывал кое-что о тебе. Он, кажется, очень тебя любит. Пожалуйста, зови меня Кен.

Он улыбается, и мы проходим в гостиную.

Когда я вхожу, Лэндон сидит на диване с учебником литературы на коленях. При виде меня он сияет, закрывает книгу, и я присаживаюсь рядом. Не знаю, куда делся Хардин, но рано или поздно он появится.

– Значит, вы с Хардином дали вашей дружбе еще один шанс? – спрашивает Лэндон, слегка нахмурившись.

Я хочу объяснить, что происходит между нами, но, честно говоря, сама ничего не понимаю.

– Все сложно. – Я пытаюсь улыбнуться, но чувствую, что не получается.

– Ты ведь все еще с Ноем, так ведь? Потому что Кен решил, что вы с Хардином встречаетесь, – смеется он. Я надеюсь, что мой смех звучит не слишком фальшиво. – У меня не хватило духу его разубедить, но Хардин, думаю, это сделает.

Я неловко переминаюсь, не зная, что ответить.

– Да, я все еще с Ноем, просто…

– Ты, должно быть, Тесса! – звенит женский голос.

Мать Лэндона подходит ко мне, и я встаю, чтобы пожать ей руку. У нее светлые глаза и прекрасная улыбка. На ней платье оттенка бирюзы, похожее на мое бордовое, и фартук с вышитыми бананами и клубничинами.

– Очень приятно познакомиться, спасибо за приглашение. У вас очень красивый дом, – тараторю я.

Она улыбается и пожимает мне руку.

– Я очень рада тебя видеть, дорогая, – сияя, говорит она. – Ладно, я закончу дела на кухне, увидимся в столовой через несколько минут.

– Чем ты сейчас занимаешься? – спрашиваю я Лэндона.

Он вытаскивает папку.

– Задание на следующую неделю. Это эссе о Толстом меня доконает.

Я смеюсь и киваю: на это эссе я убила несколько часов.

– Да, это просто смерть. Я сама закончила его несколько дней назад.

– Если вы, двое ботанов, начнете сверять конспекты, чувствую, ужинать мы соберемся через год, – бурчит Хардин.

Я сердито смотрю на него, но Лэндон только смеется и, оставив книгу, идет в столовую. Кажется, драка, в конце концов, пошла им на пользу.

Следую за ними в гостиную. Длинный стол на много персон красиво сервирован и уставлен многочисленными блюдами. Карен действительно в приготовления вложила всю душу. Хардину лучше вести себя прилично, или я его убью.